Со скрытого наблюдательного пункта Пруто видел и другую проблему, которую бюрократы в парижских кабинетах предпочитали не замечать. Так как в поле зрения снайперов часто попадали верблюды, бродячие собаки или обезьяны, Пруто в свой сверхмощный бинокль наблюдал постоянные передвижения людей от автобуса к находящемуся рядом пограничному пункту Сомали и обратно. В то время у власти в этой стране стоял коммунистический режим, находившийся под сильным влиянием Советского Союза; Сомали активно поддерживало «национально-освободительные движения» в Африке и на Ближнем Востоке, и в частности могло оказать помощь ФОБС, которая ставила своей целью объединение Джибути с Сомали. Таким образом террористы находились в постоянной связи с пограничниками, которые, похоже, им помогали.
«Но это невозможно, лейтенант! Мы получили все заверения от правительства Сомали, что оно никоим образом не поддерживает террористов!» — отвечали Пруто вышестоящие лица из Министерства внешних сношений, когда он доложил свои наблюдения. «Черт возьми! — сказал Пруто своему радисту после окончания сеанса связи. — Если посмотреть на дело трезво, то чиновники еще опаснее, чем террористы!» Было половина четвертого. Пустыня раскалилась под палящим солнцем, и даже легкий бриз с берега обжигал кожу. Пруто снова связался по радио с Парижем и с еще большей энергией настаивал на изменении «лимита» пребывания террористов внутри автобуса с одного до двух. В свой бинокль он прекрасно видел, что террористов в автобусе трое. Уронив бинокль на грудь и вытерев пот со лба, лейтенант вспомнил, как год назад мог застрелить Карлоса. Ильич Рамирес Санчес, международный террорист венесуэльского происхождения по кличке «Шакал», вместе с двумя арабскими боевиками из Народного Фронта Освобождения Палестины (НФОП) совершил попытку угона самолета израильской авиакомпании «Эл Ал» в парижском аэропорту Орли. Достав автоматы у стойки регистрации, они убили двух полицейских, захватили восемь заложников, включая женщину с маленьким сыном, и забаррикадировались в ближайшем туалете.
Пока шли переговоры по поводу требований террористов — посадки их на самолет в Египет, Пруто во главе команды из пяти жандармов занял позиции вокруг зала ожидания аэропорта Орли. Трое снайперов спрятались вдоль балкона второго этажа, а Пруто с двумя своими людьми оставался поблизости от туалета. Правительство наконец решило позволить Карлосу с его людьми и заложниками погрузиться на рейс до Египта. Пруто, в штатском, сжимая под ветровкой револьвер, шел вслед за венесуэльцем и двумя арабами с автоматами, пока они двигались от туалета до борта самолета. «Момент, когда их можно было нейтрализовать без риска для заложников, представился, когда они друг за другом поднимались по трапу на борт самолета. Тогда Карлос был прямо передо мной, но у меня не было разрешения стрелять. До того самого мгновения, пока за ними не захлопнулся люк, я надеялся, что приказ изменят...» Через несколько месяцев Карлос вернется во Францию, чтобы снова вершить террор. Он застрелит двух сыщиков в штатском, попытавшихся его арестовать, а затем с помощью посольства ГДР сумеет сбежать. После этого Карлос уехал в Вену, где взял в заложники участников конференции нефтедобывающих стран и скрылся с огромным выкупом в Ливию. Французские спецслужбы направили в Швейцарию группу захвата, поскольку Карлос объявился на зимнем горнолыжном курорте в Гстааде. Однако и на сей раз преступнику удалось сбежать.
Пруто сам себе дал клятву, что никогда больше не упустит такой возможности, которая представилась ему когда-то в аэропорту Орли.
Команда снайперов еще раз подтвердила свою готовность к действию. Лейтенант поднес к глазам бинокль. Расположение террористов оставалось прежним: трое находились внутри автобуса и один снаружи. Но Пруто следовало также учитывать два тяжелых пулемета, нацеленных на автобус со стороны пограничного поста Сомали. Два снайпера французской спецслужбы были выделены специально для предотвращения возможной угрозы. Помимо этого, два взвода Иностранного легиона оцепили зону по периметру и готовы были подъехать на подмогу Пруто в бронированном автомобиле.
Ну что ж, теперь или никогда! Пруто был полностью уверен в своих людях и не мог позволить повториться истории в аэропорту Орли. Для него это значило бы такой же провал, какой случился в Мюнхене. Будь прокляты приказы! Он решил взять дело в свои руки.
«Зеро!» — скомандовал он, что означало сигнал к открытию огня через три секунды. Снайперы в последний раз утерли пот, заливающий веки... Указательные пальцы поглаживали спусковые крючки винтовок... «Огонь!» Пули 7,62-го калибра одновременно разнесли головы всем четырем террористам. Стараясь, несмотря не отдачу, удержать прицел своих тяжелых винтовок точного боя FRF-1и передергивая затворы со скоростью робота, снайперы продолжали стрелять по своим мишеням, пока могли различить в окуляре головы террористов. Захватчик, стоящий рядом с автобусом, был изрешечен четырьмя пулями за те одну-две секунды, пока его тело с размозженной головой падало на землю. Террорист, отдыхавший на заднем сиденье, получил три пули точно в голову. Стоящий рядом с креслом водителя и прохаживавшийся по салону автобуса, оба получили по две пули в скулу.
Но потом произошло именно то, чего так опасался Пруто — затарахтели пулеметы на пограничном пункте. Тут же из ближайших зарослей, где скрывались остальные террористы, раздались очереди из автоматов АК-47. Все четыре снайпера буквально зарылись в песок, а вокруг них о землю били пули. Пруто поднял свой револьвер, а два запасных снайпера стали стрелять по пулеметным гнездам, уничтожив нескольких сомалийцев и заставив замолчать пулеметы МГ-42 на несколько секунд, достаточных, чтобы первые четыре снайпера успели перезарядить винтовки и снова открыть огонь.
Те полторы минуты до появления бойцов Иностранного легиона показались вечностью, и Пруто мучительно боялся за детей, которые теперь оказались запертыми в автобусе под сильным перекрестным огнем. Как только показалась бронемашина, Пру-то вскочил с револьвером в руке и повел своих восьмерых людей в бросок к автобусу. В укрытии остался только один снайпер с винтовкой, прикрывавший эту атаку, остальные побросали винтовки и бежали вооруженные лишь револьверами. Им нужна была максимальная оперативность, чтобы успеть добежать до автобуса, вывести оттуда детей и погрузить их в армейские джипы, следовавшие позади.
За несколько метров до автобуса один из жандармов заметил человека, который подбегал к задней двери автобуса со стороны пограничного поста. Жандарм запрыгнул в автобус из передней двери и был встречен автоматным огнем террориста, который только что просунулся в салон, намереваясь перестрелять детей. Учитель и несколько детей, сидевших впереди, были задеты автоматной очередью, а полицейскому пришлось спрятаться за сиденьем водителя. Затем в салон ворвался капрал Иностранного легиона, и выпустил в террориста несколько пуль (его оружие из опасения задеть заложников было поставлено на не полностью автоматический огонь), но промахнулся. За эти мгновения жандарм успел прийти в себя, тщательно, держа револьвер обеими руками, прицелился поверх детей и сделал три точных выстрела в голову террориста, скорченное тело которого вывалилось из двери на песок.
В салон, весь забрызганный кровью и словно пропитанный ужасом, ворвались еще четверо жандармов. Они выбили стекла рукоятками револьверов и передали в окна всех перепуганных насмерть детишек, а внизу их сразу же рассадили в двенадцати подъехавших армейских джипов. Вокруг кипела настоящая битва. Легионеры двигались под прикрытием бронемашины, стреляя в сторону пограничного поста. Сержант французской спецслужбы не смог сдержать рыданий, когда девочка, раненная в автобусе террористом, скончалась на его руках. Четверо других раненых детей и задетый пулей учитель были посажены в первый же джип, который помчался прямо в полевой госпиталь. Эвакуация была закончена за несколько минут. Остальные двадцать три ребенка и водитель автобуса остались невредимы.
