Дольф растерялся. О чем же спросить?

— Ну, будешь спрашивать? — противным голоском повторила Айви.

— А.., что за добычу поймал Тролль? — придумал вопрос Дольф.

— Человечинку, — облизнулся Кровожадник.

— Уточни, — потребовал Дольф. — Маленькую девочку — это ты хотел сказать?

— Это хотел сказать, сопляк, — проворчал тролль.

— Как вы собирались с ней расправиться? — спросила Вила Вилда. — Разрезать на куски и поджарить?

— Не, ножи мы не уважаем, — ответил тролль. — Разорвать и сжевать — самое милое дело.

Дракон Кондрак невольно проглотил слюну;

Обдирал, кажется, был вне себя от гнева; Вила Вилда — просто в ярости.

Кровожадника отослали прочь, а на его место встал совсем маленький мальчик. Его пригласила Айви тоже в качестве свидетеля.

— Ты из той деревни, из которой тролли похитили девочку? — спросила она.

— Да.

— И ты знаешь эту девочку?

— Да.

— И какая же она?

— Ой плохая. Дура. Командирша. Ну как все девчонки!

Дольф едва не расхохотался. Вот так мальчонка!

В некотором роде молодец!

— Значит, ты хочешь сказать, что сельские люди рады были бы от нее избавиться? — спросила Айви с каменным лицом.

— Ага, — согласился мальчик. — От нее одни неприятности!

В этом месте судья обратился к защитнику и спросил, нет ли со стороны защиты вопросов к свидетелю. Дольф сказал: вопросов со стороны защиты нет. А подумал так: Айви и без меня так задает вопросы, что этот мальчишка волей-неволей разоблачает себя. Но Айви словно проникла в его мысли, потому что тут же сухо заявила: и со стороны обвинения вопросов больше нет. Ах так, нахмурился Дольф, ну тогда мы его сейчас вопросиками…

— Значит, тебе не нравится эта маленькая девочка? — спросил он у мальчишки.

— Ага, — промычал мальчишка.

— И вообще девчонки все поганки?

— Угу, да.

— И ты был бы рад, если бы тролли их всех утащили и съели?

— Вот было бы здорово!

Тут Дольф посмотрел в сторону скамьи присяжных и кивнул. Некоторые из присяжных кивнули в ответ. Они молча подтвердили: мальчишка показал себя совершеннейшим негодяем.

— Больше вопросов нет, — заключил Дольф.

Айви, несколько сбитая с толку, пригласила следующего свидетеля:

— Кобылка Холод.

Черная кобылица заняла место свидетеля.

— Твое имя и род занятий?

Известно, что кобылки-страшилки лишены дара речи. Свои мысли они превращают в картинки, которые затем посылают в сознание собеседника. Вот и сейчас Холод изобразила себя в виде хорошенькой женщины с черными волосами, собранными в виде конского хвоста.

— Я кобылка-страшилка по имени Холод. Занимаюсь доставкой снов. Каждому достается по заслугам.

— И давно ты служишь на этой должности? — спросила Айви.

— Три сотни лет.

— Значит, тебя можно считать очень опытным доставщиком?

— Несомненно.

— И ты гордишься своей службой?

— Еще бы. Без нас, кобылок, в Ксанфе не обойдешься. К работе своей я отношусь очень серьезно.

— Сон троллю Тристану доставила ты?

— Я. То есть дело вот как было: сон оказался таким громоздким, что одной мне было не унести.

Дали на подмогу еще двоих; и мы постепенно его доставляли. Я оказалась первой.

— И что же дальше?

— Ну что, сон страшный…

— То есть ты заранее была уверена, что несешь именно страшный сон?

— Уверена.

— Продолжай, продолжай.

— И одну из главных ролей должна была сыграть женщина-скелет.

— Обвиняемая? — уточнила Айви.

— Она самая. Ей поручено было сыграть роль умирающей от голода женщины того племени, из которого родом был этот преступник. И вот эта скелетица, вместо того чтобы испугать виновного до смерти…

Тут кобылка просто не смогла продолжить, настолько велико было ее возмущение предательством.

— Успокойся и продолжай, — с сочувствием сказала Айви. — Опиши, как все было. Как эта негодница испортила, можно сказать, произведение искусства?

Девушка с конским хвостом пришла в себя.

— Вы знаете, госпожа обвинительница, все это было проделано так тонко, так ловко, что я сначала ничего и не заметила. Все шло как бы так, как надо, но сон в целом пошел насмарку.

— Из-за чего, как ты считаешь?

— Из-за нескольких слов, которые обвиняемая произнесла шепотом, как только появилась в этом сне.

— И что именно она прошептала?

— А это.., а, вспомнила. Я считаю, что ты прав.

Это она троллю прошептала. После чего тролль понял, что это только сон и бояться ему незачем.

Столько сил потратили — и зря!

— У защиты есть вопросы? — обратилась Айви к Дольфу.

Дольф покачал головой. О чем же спрашивать?

Всем здесь ясно, что Скриппи совершила тяжкий проступок.

— Нет вопросов, — хмуро выговорил он.

— Со стороны обвинения свидетелей больше нет, — сообщила Айви. Да ей и не нужны были еще свидетели. Кажется, она и так выиграла.

Факты все были налицо. И Дольф понял: единственное, что он может попытаться сделать, это дать означенным фактам иное толкование. Тут и свидетель должен быть особый…

— Прошу вызвать свидетельницу Мелу.., русалку, — как можно солиднее произнес Дольф.

Русалка тут же появилась, и на своих прелестных ножках прошла к свидетельскому месту.

— Мела, ты знакома с подзащитной?

— Да. Мы познакомились, когда она очутилась в моем гроте.

— Кто она, по-твоему? Опиши, — предложил Дольф.

— Ну.., как бы это сказать.., конечно, она неживая, состоит из одних костей. Поэтому я сомневаюсь, можно ли так говорить о ней…

— Говори, как считаешь нужным, — поощрил русалку Дольф.

— Я бы назвала ее милым человеком. Она заботится обо всех и всегда пытается поступать как надо.

Вот и ее друг, Косто его зовут, он…

— Ты сказала, что моя подзащитная заботится о людях. Но раз она неживая, раз она не человек, то как же она может заботиться?

— Заботится, и все тут, — простодушно ответила русалка. — Неживая, а заботится. Не то что иные живые.

Дольф взглянул на присяжных и по их гримасам и жестам понял: они сочувствуют Скриппи.

— От Скриппи требовалось наказать тролля за то, что он не съел человеческое дитя. Скриппи своими силами воспрепятствовала наказанию. Итак, не считаешь ли ты, Мела, что обвиняемую следует оправдать? — спросил Дольф.

— Протестую! — воскликнула Айви. — Свидетель не вправе отвечать на такой вопрос!

— Протест принят, — отозвался судья.

Но Дольф уже добился своей цели: большая часть присяжных была теперь на его стороне. Они поняли, что Скриппи не из прихоти нарушила течение страшного сна, предназначенного для тролля Тристана. Нет, так поступить ей велела ее совесть. И судить за это, по меньшей мере, неуместно.

— Мела, а если бы тебе довелось сыграть роль в страшном сне? Такую роль… — начал было Дольф.

— Протестую! — снова закричала Айви. — Несущественно! Защитник уводит разбирательство в сторону!

— Протест принят.

У Айви не было вопросов. У Дольфа тоже. Русалке разрешили удалиться.

Следующим был вызван тролль Тристан. Услыхав, кто сейчас должен появиться, публика заволновалась. Вызвать самого виновника действа — это был дерзкий шаг. Но Дольф знал: если он не будет дерзким, то Скриппи останется без защиты.

— Тристан, ответь, почему ты отпустил жертву? — спросил Дольф. — Будь добр, расскажи подробно. И не стесняйся, говори, как умеешь.

Дольф знал, что рассказ должен выйти трогательным.

— Протестую! — крикнула Айви. — Суду не нужны чувства обвиняемого. Нам нужны только факты. Голые факты!

Дольф усмехнулся: еще бы! Сестричке-прокурору да не быть против трогательных историй со стороны защиты!

— А я считаю, что все должно быть изложено подробно, как можно подробнее, — нашелся он. — Чтобы судить, надо прежде выяснить все причины и обстоятельства.

Присяжные закивали в знак согласия. «Какой же я, оказывается, ловкий! — сам себе удивился Дольф. — Вот и присяжных смог убедить».