Лили проигнорировала гимнастку и ее неуместную выходку, так как во все глаза пялилась на Виктора. Он улыбался ей, гораздо больше, и его улыбка была не схематичной. Она не знала, как ей отреагировать, поэтому просто молча кивнула.

Нейт направился к ней, его длинные шаги стремительно сокращали расстояние между ними, и она отклонила назад голову, как только через несколько секунд он встал перед ней.

— Доброе утро, — сказала она, смотря на него снизу-вверх.

— Доброе, — пророкотал он низко, и наклонился, чтобы оставить короткий, но жесткий поцелуй. Его сильная рука собственнически обосновалась у нее на талии, а она попыталась упереться ему в плечо, пытаясь отодвинуться, не желая участвовать в демонстрации чувств прямо на глазах у его отца.

Он склонил голову и полностью проигнорировал ее попытку, сильнее сжимая свою руку.

— Как ты себя чувствуешь сегодня утром? — спросил он.

— Лучше, — она посмотрела в его поблескивающие черные глаза и мгновенно поняла смысл его слов. — Хорошо, — прошептала она очень тихо и почувствовала, как румянец покрывает ее щеки, словно ей было всего лишь двадцать два года, и она была старой девой, а не матерью семилетней девочки.

— Хорошо? – переспросил он слегка поддразнивая, одинокой гимнастке это тоже понравилось, даже очень, и уголки его губ приподнялись вверх в ленивой ухмылке.

Она заговорщицки наклонилась к нему, переведя взгляд поверх его плеча на Виктора, а затем опять к нему.

— Твой отец, — сказала она вполголоса, напоминая, что они не одни.

По какой-то причине ее слова заставили его схватить ее в объятия, и зарыться лицом ей в волосы, улыбаясь в шею.

И как только она услышала его смешок, у Лили сразу же возникло чувство, будто она взобралась на вершину Эвереста, что ей даже стало трудно дышать, так как была на такой высоте.

Он отпустил ее явно с какой-то неохотой, как только телефон на столе начал названивать. Нейт сделал несколько шагов к столу, она смотрела ему в спину, и поймала себя на мысли, насколько он выглядит сильным, и настолько красивая у него походка, словно у специально обученного спортсмена.

Затем ее взгляд упал на Виктора.

Она почувствовала непривычное недомогание рядом с Виктором. Он причинил ей боль своими руками, оставив синяки, применив насилие. Он полностью разрушил ее доверие к нему своими действиями.

Тогда, когда она только-только познакомилась с ним, то воспринимала его как своего рода отца во время отсутствия Уилла. Теперь же, когда Уилла не было с ней, и она осталась с Таш, Лили даже и не знала, что ей думать по поводу Виктора.

Он сделал это из-за своей любви и лояльности к Нэйту, но это все равно не меняло того факта, что он потерял контроль над собой и дошел до применения силы.

— Лили, — тихо поздоровался Виктор, пока она шла к нему с явной опаской. Она кинула взгляд на Нейта, который по-прежнему разговаривал по телефону, но при этом все равно наблюдал за ними двумя, не упуская ни одной детали. Он смотрел на них не так, словно изучал букашку под микроскопом, темные глаза Нейта казались заинтересованными и отзывчивыми.

— Хочешь кофе? — Виктор указал на серебряный сервиз, и Лили кивнула.

— Я бы убила за кофе, — ответила она, и Виктор взял чашку. — Две ложки сахара и молоко, — попросила она.

— Не удивлен, что тебе нравится сладкий, — пробубнил Виктор себе под нос, наливая ей кофе. — Лаура сделала его очень вкусным, тебе не о чем беспокоиться. Ты разминулась с ней. Она буквально ушла пять минут назад.

Он протянул ей чашку, и Лили взяла ее.

— Пожалуйста, поблагодарите ее от меня за купленную одежду вчера, — она отвела руку, чтобы показать ему свой наряд. — Если она передаст мне чеки, я оплачу…

— Бред собачий, — рявкнул он, и Лили тут же напряглась, ее глаза метнулись к Нейту, который все продолжал разговаривать по телефону, но при этом пристально смотрел на нее, и она предполагала, что скорее всего он не слышал ни единого слова, что говорил ему человек в трубку.

Она опять перевела напряженный взгляд на Виктора, и остановила себя отступить на шаг назад из-за его эмоционального взгляда.

— Мы должны тебе больше, чем какая-то красивая юбка, — сказал он.

— Что простите?

— Джефф, Даниэль... я. Мы обязаны тебе большим, чем каким-то кусочком ткани, — Лили задержала дыхание от его слов, когда Виктор поднял вверх руку в останавливающем жесте, выражающем полное разочарование, и заговорил с удивительной прямотой. — Каким способом можно оплатить девушке восемь лет жизни, да еще и оставленные синяки на ней? — Он был все еще напряжен, и казался потерянным и даже немного растерянным.

Она была настолько шокирована его честностью, потрясена до глубины души и тронута.

— Виктор..., — она сделала к нему шаг, в порыве на его растерянность, и даже не сделав глоток кофе, поставила чашку на стол.

Она находилась всего в шаге от него, когда Виктор объявил:

— Я отрекся от них.

При этих словах, Лили застыла, выдохнув:

— Что?

— Джефф и Даниэлла лишились наследства. Завещание уже изменено, Нейт, ты и Наташа унаследуют все.

Лили моргнула.

— Но они же ваши дети, — возмутилась она, на данный момент забыв, как на самом деле отвратительно они поступили с ней, не сообщив Нейту о смерти ее родителей, и наврав Лили, что Нейт умер. Такие поступки не могли сделать добрые и хорошие люди.

Но отречься от них?

Сара часто угрожала отречься от Лили или от Бекки, все зависело, кто разозлил ее в тот момент, но они прекрасно знали, что это была всего лишь пустая угроза, она не была на это способна, как бы не сердилась, Сара не сделала бы такого на самом деле, как Робертсы.

Но зайти так далеко?

— Да, — твердо ответил Виктор, — они мои дети и именно по этой причине имеют все, что осталось в их целевых фондах, кроме того я дал им прекрасное образование, и настало время им что-то сделать самостоятельно, наконец-то.

Лили сделала еще один шаг вперед.

— Я надеюсь, вы оставили дверь открытой, хотя бы щелочку, в случае если они захотят извиниться и вернуться, — сказала она тихо и неуверенно положила свои пальцы на его согнутую в локте руку.

Он посмотрел на ее руку, а затем поднял на нее глаза. Напряжение ушло из его глаз, и она поняла, что Виктор поменял своих детей на нее.

— У тебя доброе сердце, Лили, — сказал он ей тихо. — Я приму их назад, только если они вымолят у тебя и Натаниэля прощение. Не раньше, а если ты не простишь их, значит этого не будет никогда.

Она сжала его руку и на несколько дюймов наклонилась к нему.

— А Лаура?

Виктор взял ее руки в свои.

— Она согласна.

Лили закрыла глаза, почувствовав боль другой матери, которая отразилась в ней.

Она открыла глаза и сказала:

— Это дорогая цена для нее.

Затем он сказал нечто странное, что вызвало у Лили чрезвычайное любопытство, и у ее острый ум даже испугался, но самое главное эти слова потрясли ее до основания. Виктор произнес низким, тихим голосом, только для ее ушей.

— Натаниэль достаточно настрадался за свою жизнь. Он не должен был страдать эти восемь лет. Лаура и я понимаем это. Он наш сын, они причинили ему боль, что мы должны были сделать?

На долю секунды она задумалась над его заявлением, подразумевающим вопрос, но потом поняла, что он ожидал от нее ответа. Сказать ему, что она считает правильным их действия, или указать, что может существовать и другой путь для разрешения проблемы.

Она покачала головой и, поскольку не могла подыскать достойного ответа, развернулась к нему и обняла его за плечи, окутав крепкими объятиями.

Она крепко зажмурила глаза и прошептала ему на ухо:

— Я не знаю, что сказать.

Он обнял ее с такой силой, как бы привязывая к себе, что она даже не могла вздохнуть.

В нем было столько привязанности и сильной эмоциональности, как у ее отца.

— Просто будь счастлива, — пробормотал он ей на ухо дрожащим от эмоций голосом, от звука, которого и чувствуя его крепкие объятия, она залилась слезами. Она очень бы хотела, но не могла, и это было слишком сильно для нее, она просто не могла ничего с собой поделать.