— Сэр, могу ли я просить руки вашей дочери? — спросил он так, будто осведомлялся о погоде на завтра.

На моем лице застыло удивление, я лишилась дара речи..

— Не Голубой ли ты Адепт? — спросил отец в свою очередь.

И снова я была в шоке, поняв, что знаю ответ. Как же раньше мне не приходило это в голову? Мне, которая была свидетельницей его страшного могущества?

И тогда Голубой Адепт и отец пожали друг другу руки. Адепт пошел в сторону темного леса, где скрылись жеребец и Хинни. Они не ответили на вопрос, ни тот, ни другой, а это ведь было так необходимо для всех. Ведь обычные люди не водятся с Адептами, и тем более никогда не связывают себя с ними брачными узами.

Голубая Леди закончила свой рассказ и подняла глаза на Стайла.

— А теперь ты можешь заняться своими делами, — проговорила она.

— Благодарю тебя, Леди! — ответил он и покинул ее.

Стайл скакал верхом на Нейсе по бесконечной необозримой равнине. Где-то здесь был Занавес, проникнув за который, можно проскользнуть в другой мир — на планету Протон.

— Пока Халк будет в дальних краях, а я на Протоне, прошу тебя, Нейса, оберегай Леди от всякой опасности. Мне не на кого больше положиться, кроме тебя, — прошептал он, наклонившись к рогатой кобылице.

Рог Нейсы издал мелодичную ноту: Стайлу не следует говорить об этом, разве он еще не убедился в преданности своего друга?

Вдали на фоне сумрачной долины слабо замерцал Занавес.

— Я постараюсь вернуться послезавтра, — сказал Стайл, — а если не вернусь…

— Халк! — всхрапнула Нейса.

— Да, пришли за мной Халка. Он знает Игру, знает Протон. Как ты считаешь, может ли что-то плохое случиться со мной на Протоне?

Рог протрубил горячо, отрывисто — нет! Но и тревожно! И Стайл понял ответ. Рог звучал по разному, согласно обстоятельствам.

— О! Я буду осторожен, — заверил Нейсу Стайл. — И там ведь есть Шина, моя телохранительница. Она не раз спасала меня на Протоне. Не печалься. Ты имеешь отдаленный шанс проникнуть за Занавес и взять с собой своего будущего малыша.

Нейса прервала его носовой нетерпеливой нотой, и Стайл прекратил разговор. И без того было достаточно трудно заставить ее принять факт его статуса Адепта, а осознать какие-то отдаленные перспективы своего будущего она вообще была не способна. И он не захотел тревожить ее.

А тем временем они достигли Занавеса, той черты, переступив которую, он очутился в другом мире. И он мысленно воссоздал контур коридора, совсем слабый. По нему кто-то шел, там лежали какие-то предметы, кажется, куча плетеных корзин. Непосвященные люди, в своем неведении о существовании Занавеса, спокойно ходили по этой местности, и между теми, кто пересекал магическую грань, было молчаливое соглашение — не мешать людям жить здесь обычной жизнью.

Стайл подождал, пока коридор освободится и прояснится Занавес, и стал раздеваться, аккуратно складывая свою голубую одежду и пряча ее в густых ветвях могучего дерева. Все это время он издавал губами мелодичный протяжный сигнал.

Поскольку ой стоял обнаженный, Нейса обернулась обнаженной девушкой, обняла его, поцеловала и, смеясь, сказала:

— И я похожа на обитателя Протона!

— Требуется нечто большее, чем нагота, чтобы стать обитателем Протона, — сердито сказал Стайл. — Единорог, перестань озорничать! — И прошептал, сделав шаг вперед: «Прими меня всего, коридор!»

Он почувствовал покалывание в теле, звон в ушах, когда переступал черту. Он, стоя в коридоре, одинокий и обнаженный, обернулся: Нейса едва виднелась сквозь сгущавшуюся пелену. Она снова была в обличье единорога.

— До встречи, дружок! — сказал он и помахал ей рукой. Решительно повернулся и быстро зашагал в глубь коридора. Было необычно ощущать себя обнаженным, ведь он успел уже привыкнуть к обычаю Фазы носить одежду.

Внезапно коридор-холл расширился и его пересекла главная взлетная полоса, вдоль которой стояло множество обнаженных рабов. Они расходились по своим рабочим местам.

Адепт присоединился к рабам, став одним из них. Правда, он отличался от них ростом: он был ниже мужчин, большинства женщин и даже некоторых детей, но он привык к этому. Время от времени он ловил на себе рассеянные взгляды, но, утишая самолюбие, напомнил себе, что лицо; пытающееся вынести суждение о другом только из соображений роста, лишь подтверждает свою неспособность здраво судить. Все же он был рад, когда покинул холл и очутился возле своей квартиры.

Он подошел к двери, и она тут же распахнулась, отреагировав на музыкальную тональность его шагов. Стайл переступил порог.

Обнаженный человек смотрел на него, сдвинув брови. С минуту они не сводили глаз друг с друга, потом тот, кто был в комнате, поднялся.

— Шина не сказала мне, что ты вернешься в этот час. Я ухожу.

— Минутку! — остановил его Стайл. Он узнал в человеке своего дубля — робота, заменявшего его, когда он был на Фазе. Без этой машины частые отлучки Стайла были бы слишком очевидны, что могло привести к беде.

— Нам не доводилось встречаться, — сказал Стайл. — Шина хорошо обходится с тобой?

— Шина не обращает на меня внимания, — ответил робот, — кроме тех случаев, когда мы не одни. Чтобы соблюсти приличия.

— Итак, ты запрограммирован во всем повторять меня. Не наскучило тебе это?

— Машине моего типа не бывает скучно, если только не будет заложена дополнительная программа.

— Даже если тебя запирают в запасной отсек? В чулан!

— Тогда отключаюсь.

Его ответ опечалил Стайла. Он сочувствовал всем угнетенным существам.

— Если когда-нибудь ощутишь неудовлетворенность, дай, пожалуйста, знать, я замолвлю слово.

— Спасибо за любезность. — Робот оставался бесстрастным. — Машина не нуждается в этом. Могу ли я уйти?

— Когда должна вернуться Шина?

— Через четыре минуты пятьдесят секунд.

— В таком случае уходи. Я тебя прикрою.

Робот не понял юмора человека. На Протоне были разные машины, разных типов и уровней, этот же робот не отличался особой сложностью. Он подошел к стене, совсем как человек, обернулся и бросил последний взгляд на Стайла, но этот взгляд обеспокоил Адепта, уж слишком он был безликим, даже отсутствующим. А ведь так он смотрел на всех, когда заменял его, Стайла.

Робот приподнял панель, за которой находился небольшой чулан, отодвинул ее и скрылся. В запасном отсеке он отключился.

Стайл вспомнил голема, который олицетворял его второе "я", пока Стайл не прибыл на место действия и не разрушил его. Какая в сущности разница между големом и роботом-гуманоидом? Один сотворен магией, другой — наукой. В этом больше параллели между двумя мирами, чем с точки зрения географии.

Стайл сел за стол, который только что покинул робот. На столе была разложена карточная игра — робот играл сам с собой. Странно. Если он, как говорят, никогда не скучает, так отчего же так коротает время? И тут же на ум пришел ответ: да потому, что сам Стайл делал бы это, если бы вдруг стало скучно. Так он совершенствовался в Игре, выверяя неясные положения.

Возможно, робот следовал и программе акробатических упражнений, хотя, естественно, не мог извлечь из этого что-то для себя. Все он делал для того, чтобы идентичность человека и робота была абсолютной.

Стайл проанализировал ситуацию карточной игры и сделал резюме. Он был углублен в это занятие, когда открылась дверь и появилась Шина.

Она была прекрасно сложена, чуть выше его и отдаленно напоминала ему другую, которую он знал много лет назад: женщину, такую миниатюрную, что даже он был выше ее, женщину-жокея, которую он думал, что любит.

Ее звали Тона. Встреча с ней приобщила его к музыке. Но все же Шина — к это стоило признать ради объективности — была милее, привлекательнее.

Он поднялся, шагнул к ней и обнял.

— Здесь кто-то есть! — воскликнула она удивленно.

— Никого, — ответил он, прижимая ее к себе для поцелуя, — ты хочешь любви?