Но и на более поверхностном уровне восприятия мы можем увидеть актуализацию минувшего. Для еврейской традиции каждый праздник — это воспроизведение прошлого в настоящем. Другими словами, это значит, что Рош ѓа-шана оказывается не столько годовщиной сотворения человека, сколько самим днем Творения человечества заново — в прямом смысле этого слова.
Каждому из нас привычно воспринимать собственное существование как нечто само собой разумеющееся, не требующее ни оправданий, ни доказательств. Не лишним было бы вспомнить мидраш, приведенный в «Брейшит раба», рассказывающий о том, что еще тогда, когда Всевышний собрался сотворить человека, между ангелами, которые разделились на две группы, разгорелся спор: одни считали, что человек должен быть сотворен, а другие, что не должен.
Мы привыкли воспринимать Рош ѓа-шана как День суда лишь в том смысле, что в нем подводиться итог прошедших двенадцати (а в високосный год — тринадцати) месяцев и выносится вердикт по поводу того, жить ли нам или умереть. И лишь в том случае, если чаша весов склоняется на сторону «жить», то возникает тема качества жизни — если жить, то как. Но в действительности в эти дни рассматривается куда более сущностный вопрос: о целесообразности существования всего мироздания. И с этой точки зрения важен не только баланс заслуг и преступлений, но и более общий аспект соответствия исходной цели Творения. Лейтмотивом молитв в Рош ѓа-шана звучит тема сомнения человека в целесообразности своего существования. Я бы даже сказал, его изумления тем обстоятельством, что невзирая на многочисленные грехи, он продолжает существовать. Мы говорим: «Ма энош ки тизкерену у бен адам ки тефкидену!» — «Кто такой человек, что ты помнишь его, и кто такой сын Адама, чтобы ты обращался к нему!» Есть ли ответ на этот вопрос?
Одна из трех серий трубных звуков шофара (рог, в который мы трубим в Рош ѓа-шана) во время молитвы «Мусаф» в Рош ѓа-шана называется «Коронация». Этот фрагмент молитвы — признание власти Всевышнего человеком. В нем ответ на вопрос, надо или не надо было его создавать, тайна его существования, — и великая надежда на то, что он не зря ходит по этой земле, и жизнь каждого из нас и всего человечества в целом имеет вселенский смысл.
Из всего сотворенного в этом мире только человек способен сознательно принять на себя подчинение власти Всевышнего. Все сущее кроме него — животные, растения и неживая природа — принимает царскую власть Творца как данность. Им недоступны духовные поиски и сомнения, вера и отчаяние, «игра в прятки» с Творцом. Даже те духовные сущности, ангелы, которых обычно воспринимают как более высокую ступень по отношению к человеку, в этом смысле более ущербны, чем каждый из нас. Ведь они, как животные, не знают сомнений. Для них существование Творца и Его власть являются единственной и очевидной реальностью. И никому, кроме человека, не дано искать Б-га и находить Его, сомневаться в Его существовании и отрекаться от Него, бороться с Ним и подчиняться Ему, любить Его и бояться Его, убегать от Него и возвращаться к Нему. В этом смысле никто не может заменить нас в сотворенном мире, и мы можем с гордостью сказать, что Творец не создал ничего более совершенного, чем человек.
Человек способен постигать Б-га. Не всегда он реализует эту возможность, да и не каждый ищущий обретает Его. Хасидизм учит, граница между ищущими и неищущими Его проходит совсем не по тем признакам, которыми обычно оценивают религиозность. Многие из тех, кто ведут традиционный образ жизни и входят в религиозные общины остаются при этом совершенно чуждыми диалогу с Б-гом. А есть люди, которые объявляют себя атеистами, да и живут соответственно, но при этом думают о Нем, живут с Б-гом повседневно, даже восставая против Него.
Уже упомянутая «Коронация» — первая из трех частей праздничной молитвы «Мусаф», сопровождаемых трубными звуками шофара. Ее смысл в провозглашении принятия нами власти Всевышнего, Творца Вселенной. Вторая из них называется «Воспоминания» (или «Напоминания»). Если внимательно прочитать тексты, сопровождающие эти трубные звуки, мы увидим, что вспоминающим здесь оказывается не человек (вернее, не столько человек), а Всевышний. Он, отвечая коронующему Его человечеству, вспоминает о заслугах наших предков, об их служении, о духовной составляющей бытия. А духовность подразумевает наличие свободы выбора, и возможна только для человека, который, в отличие от всех иных тварей, безоглядно принадлежащих Творцу, имея право отречься от Него, склоняется перед Его величием.
В этом смысле можно сказать, что первая часть молитвы, «Коронация» направлена снизу вверх, от человека к Б-гу, а вторая — «Воспоминания» — сверху вниз, от Б-га к человеку. Третья из этого ряда — «Шофарот» (мн. число от слова шофар). Само это название связано, в первую очередь, со звуками шофара, которые сыны Израиля слышали у горы Синай. Эта часть молитвы замыкает цикл движения снизу вверх и сверху вниз рассказом о даровании Торы, события, в ходе которого человечество встретилось с Б-гом лицом к лицу, когда Творец спустился к человеку, а человек поднялся к Нему. В этом наш ответ на вопрос достойны ли мы существования, правильным ли было решение сотворить человечество. И этот ответ, как это всегда бывает в еврейской традиции, двойственен. С одной стороны человечество обладает потенциалом, с которым не может сравниться ничто в сотворенном мире. Поэтому оно достойно сотворения. Но эту правоту надо доказывать каждый прожитый день, каждым поступком и помыслом.
Прошлое не только сосуществует с нами в настоящем, сопровождая на пути к будущему. Без него их просто не будет ни у индивидуума, ни у народа, ни у человечества в целом. Человек отличается от животных наличием мышления, языка и речи, свободой выбора. Но можно сказать, что и память отличает человека от всех прочих созданий. Хотя само наличие у животных памяти и не подвергается сомнению, так же как их способность учитывать произошедшее с ними и умение делать из этого выводы, осмелюсь утверждать, что человеческая память представляет собою феномен. И Рош ѓа-шана как «День памяти» (это еще одно этого праздника в еврейской традиции — Йом а-зикарон) требует от человека мобилизации именно этого, очень непростого душевного ресурса — памяти.
Уникальность нашей память в постоянном переосмыслении прошлого. Оно — не багаж, что мы волочим за собой, не склад, набитый ветхими вещами. Мы постоянно анализируем, перепроверяем, перетряхиваем все накопленное нами. Впрочем, «постоянно» — слишком громко сказано. Человек не может заниматься столь сложным и ответственным духовным процессом на бегу. Переосмысление прошлого требует остановки в повседневном марафоне, наличия свободного времени. Поэтому календари всех народов — и еврейский календарь в частности, а может быть и в особенности — посвящены созданию таких островков памяти, своеобразных стоянок для переосмысления прошлого, для его актуализации — переноса прошлого опыта в настоящее.
Наша память не только хранит прошлое, используя его, но и переписывает из года в год, предавая целые куски забвению, искажая, подтасовывая смысл. Как различно звучит рассказ человека о себе самом в разные периоды его жизни, как услужливо наша память выпячивает одни события и поглощает без остатка иные, делая трудным, если не невозможным подлинный анализ прошедшего. Память и забвение идут рука об руку, и очень часто трудно понять где кончается одно и начинается другое. Как спастись из этой ловушки?
Мудрецы Талмуда поставили перед человеком задачу, которая на первый взгляд кажется невыполнимой, но, если не воспринимать ее радикально, способную стать мощным средством для самосовершенствования. Они предлагают человеку стараться уподобиться Всевышнему, о котором сказано: «Тот, кто помнит забытое». Человек должен время от времени заставлять себя вновь и вновь вспоминать то, что ему бы хотелось позабыть навсегда. И когда Рош ѓа-шана, «день памяти», заставляет нас заново осмыслить свой опыт, воскресить прошлое, надо не потакать себе, вспоминая то, что приходит на ум само, но направить память именно туда, куда она всячески противится идти, туда, где царствует забвение.
