АРИАНА. Здравствуйте, Эмма.
ЭММА. Что за выражение лица!
АРИАНА (любезно). Вы так считаете? (Она наклоняется и целует СЮЗАННУ с демонстративной нежностью).
АРИАНА (указывая на книгу Шницлера). Тебе нравится?
СЮЗАННА. Да, очень. А что ты делала, я тебя целый день не видела.
АРИАНА. Ничего — послеобеденный отдых, полчаса — бассейн, в городе была, там все было закрыто... В общем, ничего. В котором часу они ушли ?
СЮЗАННА. Около десяти. Ты спала.
АРИАНА. Надо было меня разбудить... А ты потворствуешь тому, что я как дура сплю. Ты совсем мной не интересуешься. (Она улыбается. Садится на корточки и кладет голову на колени СЮЗАННЫ).
ЭММА притворяется, что читает.
СЮЗАННА. Черт возьми...
АРИАНА. Мама, что со мной?
СЮЗАННА. Тебе скучно.
АРИАНА. Нет, не то.
СЮЗАННА. У тебя мрачное настроение.
АРИАНА. Нет...
СЮЗАННА. Ты влюблена.
АРИАНА. В кого?
СЮЗАННА. В Балинта.
АРИАНА. Нет. Совсем нет.
СЮЗАННА. Тогда в кого же?
АРИАНА (встает, вдруг становясь веселой). Я влюблена в Месье Бленска. Я только что встретила его, бедняжку, такого несчастного на ежевичной тропинке, в теплых сапогах и с зонтиком, чтобы раздвигать колючие кусты!
СЮЗАННА. Но господин Бленск влюблен в Эмму.
ЭММА. Какая глупость!
АРИАНА. Господин Бленск просто без ума от вас, Эмма.
СЮЗАННА. Без ума!
ЭММА. Он — без ума. Вот это пожалуй правда!
Они смеются. АРИАНА делает несколько шагов.
АРИАНА. Честно говоря, я не уверена, что горы — моя стихия. Я чувствую, здесь что-то давит...
СЮЗАННА. Где?
АРИАНА. Просто давит... Нигде... Давит.
СЮЗАННА. А не принять ли тебе ванну?
АРИАНА. А не выпить ли мне чай с лимоном?
СЮЗАННА. Вот-вот.
АРИАНА. У меня угнетенное состояние, а ты предлагаешь мне чай с лимоном!
СЮЗАННА. Она меня выматывает.
АРИАНА. Ты хоть купила мне билет на вечерний концерт?
СЮЗАННА. Да. Но не говори мне, что ты передумала.
АРИАНА. Плохая мать. Ты — плохая мать. (Целует ее). До скорого, Эмма.
СЮЗАННА. Куда ты ?
АРИАНА. Принять ванну с успокоительными травами.
ЭММА. Вы мне кажетесь очень даже бодренькой, несмотря на угнетенное состояние.
АРИАНА. Это и есть угнетенное состояние. Скажите своему брату, что я очень сожалела... Он поймет.
ЭММА. Конечно.
Когда стареешь... какое облегчение...
СЮЗАННА. Вы полагаете?
ЭММА. Разве нет?
СЮЗАННА. Не знаю.
ЭММА. У меня такое впечатление, что я вас знаю давным-давно...
СЮЗАННА кивает и улыбается. Пауза. Слышится смех АВНЕРА.
АВНЕР (БАЛИНТ, за ним АВНЕР появляются на веранде). ...А у моего сына, ирония судьбы, нет никакого таланта. Никакого, никакого. Это трогательно. Он записывает мои остроты, бедняга. Я для него просто кладезь.
БАЛИНТ смеется. Они подходят к СЮЗАННЕ и ЭММЕ, на них прогулочные костюмы.
АВНЕР. Он хочет, чтобы я купил ему машину для обработки текстов. Я сказал: "А что обрабатывать ? Сначала напиши, а потом будешь обрабатывать." (Обращаясь к ЭММЕ и СЮЗАННЕ). Может быть это была самая прекрасная из прогулок! Скажите им, Балинт. Скажите.
БАЛИНТ. Мы видели сурков буквально в двух шагах.
АВНЕР. Как вот вас сейчас вижу.
БАЛИНТ. И целое семейство серн...
АВНЕР. На гребнях. Какое изящество!...
БАЛИНТ. И необыкновенные цветы...
АВНЕР. Неведомые цветы... И в довершение ко всему, настоящий подарок — малина на обочине дороги, великолепная малина, как награда, у нее такой вид, будто она говорит, я отдаюсь вам. Женщины не так великодушны... Скажи, Эмма, я по дороге взял на стойке вечернюю программу... Струнный квинтет. Прекрасно. Но какой?... Эмма, ты уверена, что нет другой программы?
ЭММА. Есть только та программа, которая у тебя в руках.
АВНЕР. Эти идиоты не уточняют, что там за номера. Струнный квинтет. И все.
ЭММА. Ариана просила сказать тебе, что она очень сожалела.
АВНЕР. Вот если бы они играли пятьсот шестнадцатый!... Балинт, вы представляете, что это будет за день? Прогулка в Льезер и пятьсот шестнадцатый, королевский день!
ЭММА. Они обязательно будут играть пятьсот шестнадцатый.
АВНЕР. Знаешь, что меня больше всего раздражает в Страттене? Они с каким-то упорством все усложняют. (Обращаясь к БАЛИНТУ, развязывающему ботинки). В прошлом году они на одного Баха сыграли трех Хиндмитов, пять Эльгаров...
БАЛИНТ сочувственно качает головой.
ЭММА. Ты вовсе не обязан идти.
АВНЕР. Вообще-то мне все равно, пятьсот пятнадцатый тоже хорош... А в субботу — Вивальди. Стабат Матер... А если это так, я буду уже по дороге на Буэнос-Айрес, и это мне противно. Сюзанна, я надеюсь, вы пойдете сегодня вечером?
СЮЗАННА. Мы идем. Ариана тоже.
АВНЕР. Значит она сожалела ?...
ЭММА. А знаешь, по-доброму, вам надо было бы взять с собой и Курта Бленска, он ведь остался один.
АВНЕР. Не хватало еще тащить с собой Курта Бленска! Кто вообще способен выговорить это имя? Этот тип — сплошное недоразумение!
СЮЗАННА (ЭММЕ). А ведь вам представляется прекрасный случай побыть с ним наедине ...
ЭММА. Вот почему я и хотела подсунуть его вам...
Ладно, мне что-то стало холодно... (Она поднимается). До скорого, дорогие друзья...
БАЛИНТ. Я тоже пойду... (АВНЕРУ). Спасибо за этот великолепный день.
Они выходят. СЮЗАННА и АВНЕР остаются вдвоем. Молчание.
СЮЗАННА. Значит вы послезавтра уезжаете?
АВНЕР. В субботу в Женеве у меня возможно будет встреча. В таком случае я улечу, да, прямо туда.
А вы?
СЮЗАННА. Вы знаете, я живу только в Лозанне... Это совсем рядом, туда-обратно...
АВНЕР. Лозанна... А что вы делаете в Лозанне?
СЮЗАННА. У моего мужа в Лозанне была керамическая фабрика, после развода я там осталась. Мне уже нечего было делать в Париже.
АВНЕР. Вы работаете?
СЮЗАННА. Да, ничего интересного.
АВНЕР. Хорошо.
Пауза.
Во время этой сцены свет меняется и постепенно опускаются сумерки.
АВНЕР. Мне совсем не хочется уезжать...
СЮЗАННА. Я вас понимаю.
АВНЕР. Мне никогда не хочется покидать эти места, а в этом году — еще меньше, чем всегда...
Они оба неподвижно сидят и вглядываются в пейзаж. Через какое-то время АВНЕР берет плед с соседнего шезлонга и кладет его на уже укрытые ноги СЮЗАННЫ.
СЮЗАННА. Спасибо...
— 2 —
Ночь.
В саду полумрак, светит луна. Под навесом веранды за столом в одиночестве сидит КУРТ БЛЕНСК и играет в скрэббл. Видно, как он сосредоточенно, методично ставит буквы, считает, записывает счет, закрыв глаза роется в маленьком мешочке. Затем также серьезно он пересаживается и становится собственным противником.
Входит ЭММА.
