— Понятно, кивнула Товак. Но мне кажется, что большую часть времени скиттером управляет автопилот. Разве сложно включить автоматическое управление и просто понаблюдать за полетом? Похоже, здесь скорее нужен программист, чем пилот.

— Дельное замечание, — отозвалась лейтенант.

Пока они с Товак обсуждали проблемы, программного обеспечения космической навигации, Дэниел подумал о своем внуке Йеясу Хасегаве. Тот не побоялся в одиночку вести скиттер с Хоккайдо на Медицинский Остров, а затем вместе с Дэниелом вернуться обратно. Дэниел почувствовал, что немного смущен.

Он гордился Йеясу. Внук — пилот космического корабля, самурай, знаток обычаев и традиций.

На Хоккайдо царили красота и порядок, и если он вернется туда, то будет желанным гостем. Его ждут уважение и почет. Возможно, он даже получит приглашение ко двору. Конечно, придётся выучить язык — не может же он говорить по-английски и требовать каждый раз персонального переводчика.

Что касается языка, то это не вызовет, особых трудностей. Изучение грамматики не сильно отличается от изучения логики работы и архитектуры компьютерных систем. Нельзя сказать, что он был блестящим специалистом, но достаточно хорошо разбирался в программировании, чтобы выполнять свою работу системного инженера. Он легко схватывал все новое, и ему всегда удавалось досконально разобраться в любой аппаратуре.

Используя квалификацию Товак как программиста — в последнее время он испытывал растущее чувство восхищения ее способностями в этой области — и таланты Лидии как разработчика…

Он взглянул на прозрачный экран. В глаза ударил отраженный свет Солнца. Они приближались к Медицинскому Острову и через несколько часов должны были достичь посадочного диска.

Возможно, на Хоккайдо нет нужного ему оборудования, чтобы изготовить миниатюрный многоязыковый переводчик и встроить прибор внутрь его тела, но если сделать эту работу на Медицинском Острове, а потом отправиться на Хоккайдо…

А что будет с Лидией и Товак? Конечно, они могут вернуться в зону. Только вряд ли захотят. Девушки без труда найдут себе работу на одном из Островов или на какой-нибудь планетарной исследовательской станции, о которых упоминал Мгоабе. Дэниел обнаружил, что без удовольствия размышляет о подобной перспективе. С момента своего пробуждения и до событий, начавшихся с происшествия на Перрин Плейс, он не испытывал ни к кому душевной привязанности.

Но потом… мог ли он утверждать, что любит Товак или Лидию? Он не был уверен. Вероятно, нет. Их сексуальные отношения очень много для него значили и позволили ему опять почувствовать себя настоящим человеком, мужчиной, обрести уверенность в себе. Он понял, что главная его беда — противопоставление сознания и тела. Пока он считал свое новое тело чужим, чем-то отдельным от него самого, с чем он вынужден был смириться, то воспринимал весь новый мир будущего — нет, настоящего — как нечто враждебное. Он чувствовал себя туристом гостем, неприспособленным пришельцем из прошлого. Он двигался по миру 2090 года подобно призраку, вызывая дрожь у окружающих его людей и заставляя их избегать себя.

Нет, это неправда. Чувство враждебности испытывал он сам. Окружающие считали его странным, но принимали его как часть реального мира. Чувство непреодолимого отчуждения, державшее его на расстоянии от этого мира и его обитателей, являлось лишь видимым проявлением отчуждения его разума от тела.

Вернув ему согласие с самим собой, Лидия и Товак сделали возможным для него примириться с настоящим, принять окружающий мир таким, каков он есть, даже если он казался опасным и ненадежным.

Нет, Хоккайдо не для него. Даже если Товак и Лидия захотят последовать за ним в качестве жен, наложниц или просто свободных женщин. Он не решится предложить им. это, более того, для них и для него такая жизнь не подходит. Он не должен загонять себя в угол, замыкаться в удаленной части вновь обретенного мира, а любым способом обязан найти дорогу к основным направлениям человеческой деятельности.

— … раньше основывались на так называемых неподвижных звездах. Теперь мы используем маяки, размещенные на различных Островах. С этим у нас нет никаких проблем.

Дэниел моргнул и провел по глазам и лбу — совершенно лишний для его нового тела рефлекс. Но он не мог удержаться. Ладно, пусть все останется как есть. Лейтенант опять заняла пилотское кресло, выключила автопилот и прокладывала курс на Медицинский Остров.

— Послушайте, — она опять включила автоматику и повернулась к ДэниеЛу, держа в руке маленький сверток. — Это передали у лифта в Эль Триумфо. Для вас.

Дэниел протянул руку.

— Чего же вы ждали?

— Просто выполняла инструкции, мистер Китаяма.

Он вопросительно посмотрел на нее, держа сверток перед собой.

— Когда мистер Мгоабе передал его, то распорядился вручить его вам за час до прибытия на Медицинский Остров. Сейчас как раз настало время.

Дэниел сел, положив сверток себе на колени. Почему Мгоабе, приехавший в Эль Триумфо, чтобы передать сверток, не повидался с ним? И даже прислал сообщение, что слишком занят?

— Наверное, это коробка конфет, — предложила Товак и рассмеялась своим словам.

Дэниел распечатал сверток и приподнял крышку, она легко открылась. Он осторожно откинул ее в сторону.

Сама коробка была сделана из какого-то очень легкого металла, гладкого и белого, как алюминий, только гораздо более легкого, и заполнена зеленой папиросной бумагой, в которой лежала крошечная изящная ваза с единственным цветком, великолепной, наполовину распустившейся мускусной розой, чья крепкая зеленая чашечка немного отставала от лепестков. Весь цветок был белый, а самая его середина кроваво-красная.

Размерами роза была не больше ногтя его большого пальца. Ваза с цветком, стоявшая на его ладони, не превышала шести сантиметров в высоту.

Когда он извлёк вазу из коробки, то увидел под ней кассету с видеозаписью.

— Поставить ее? — спросила лейтенант.

Дэниел пожал плечами.

— Если бы это было личное послание, то он оставил бы записку.

Пилот протянула руку.

— В этом случае в начале записи будет предупреждение.

Дэниел передал ей коробку. Она установила кассету и нажала клавишу. Задняя Часть кабины превратилась в сад с цветущими розами. В сад вошел Мгоабе, посмотрел на Дэниела и улыбнулся.

— Надеюсь, вам понравился мой маленький подарок, — сказал он. — Смотрите, вот он со мной, здесь, в Лилонгве.

Мгоабе достал сверкающую вазу с миниатюрной розой. Дэниел испытывал странное чувство дезориентации, держа на ладони вазу с крошечной розой и видя в руке Мгоабе ту же самую вазу с той же розой в саду, рядом со зданием МГО в Замбии.

— Я надеялся присоединиться к вам, — сказал Мгоабе, — но обстоятельства помешали мне. Поэтому… Мне бы хотелось, друг Дэниел, чтобы вы лучше познакомились с культурой разведения роз. Это очень древняя традиция, корнями уходящая к Цезарям и китайской династии Танг. Это маленькое чудо, — он протянул вазу к Дэниелу, — я создал сам. Миниатюрная мускусная роза. Вы знаете, как выводят новые сорта роз? Скрещиванием. Сейчас я покажу вам.

Мгоабе подошел к низким кустам и опустился коленями на мягкую черную почву. Он поставил вазу рядом с собой, взял пару маленьких ножниц и срезал распустившуюся розу с несколькими сантиметрами Стебля. Лепестки цветка были полностью раскрыты, но он оторвал их и бросил возле себя на землю.

— Смотрите, — сказал он. Изображение цветка стало увеличиваться, пока не заняло половину кабины скиттера. — Роза является гермафродитом. Вот эти маленькие стебельки с утолщенными верхушками — тычинки. Мужские органы цветка. Они содержат тончайшую пыльцу. А эти маленькие столбики с открытыми кончиками — вы видите крошечные отверстия? Они называются рыльцем пестика, и по ним пыльца попадает к семенам, вот сюда, несколькими миллиметрами ниже.

Мгоабе поднял голову и улыбнулся. Его лицо находилось на одном уровне с лицом Дэниела. Он отвел руку назад, и она, казалось, прошла сквозь переборку скиттера и очутилась в открытом космосе. Затем рука вернулась на место, опять как бы пройдя сквозь переборку, с зажатым в черных пальцах маленьким пинцетом.