«Спасибо за помощь, мы благодарны вам. Долг всегда платит свои долги, - сказал первый спасенный. - Я…» Не успев больше ничего сказать сталкер свалился мешком на землю.

«Кислый!» - тонким голосом прокричал второй сталкер, рванувшись к упавшему, и бросая автомат. Только сейчас я обратил внимание на то, что вторым долговцем была девушка. Что-то знакомое промелькнуло в ее лице, кого-то она мне напоминала, но вот кого, я не мог вспомнить. Да и не до этого сейчас было. Указав Балаболу взглядом на девушку, я, мягко отстранив ее от потерявшего сознание Кислого, быстро осмотрел его. Грудная клетка под костюмом была перебинтована, но это не помогало - сквозь бинты медленно сочилась кровь. Видно из-за резких движений и перенапряжения раны открылись. А они, судя по всему, были очень серьезные. Я достал из своего нагрудного кармана бинт, приподнял Кислого и начал бинтовать поверх повязки. Тот, видно от моих действий, пришел в себя.

- Не надо, не поможет. Чудо, что я досюда дошел, - монолитовцы, сожри их черные души, Зона, - сказал он мне, пытаясь удержать руку с бинтом.

- Поменьше слов, Кислый. Терпи давай, бродяга, - ответил я ему, продолжая бинтовать.

- Позаботьтесь о Маре. Она еще не очень опытная. Доведите ее до периметра, - еле проговорил Кислый и затих, повиснув у меня на руках. Из уголка его рта потекла кровь. Я приложил пальцы к его шее, стараясь нащупать пульс, но все было тщетно - Кислый умер.

Девушка, увидев это, забилась в руках Балабола, который еле ее сдерживал - ревущую и рвущуюся прочь. Я подошел к ним и, взяв Мару за плечи, сильно ее встряхнул. «Все, хватит, Мара, успокойся, - постарался по возможности спокойнее сказать я. - Своим плачем ты его не вернешь». Мара перестала биться, прижалась ко мне сильнее и просто плакала. Балабол с явным облегчением отошел в сторону, его руки сотрясала дрожь. Я стоял, одной рукой прижав к себе плачущую девушку, а другой гладил ее по голове.

Вскоре рыдания прекратились, девушка освободилась из моих объятий, вытерла слезы и сказала:

- Спасибо! Вы уж извините меня - просто сразу столько всего навалилось.

- Мы всегда готовы помочь. В Зоне без этого никак: сегодня мы помогли, завтра нам. Кстати, я Географ, это Балабол, а это…

- А-а-а-а! Мутант! Стреляйте, стреляйте же! - пронзительно закричала Мара, завидев, поворачиваясь к Балаболу, Жару.

- Не бойся, это моя собака, - поспешил я успокоить напуганную девушку. - Извини, забыл в спешке предупредить тебя о ней. Познакомься, это Жара, и она вполне безобидная, если, конечно, специально не выводить ее из себя.

- Не волнуйся, она действительно мирная, - вставил в разговор свою реплику Балабол. - Я тоже как увидел ее в первый раз, аж оторопел, а потом ничего, привык. Еще подружитесь, а если ты угостишь ее тушенкой, то все - друзья навек.

- Балабол, ты так все мои секреты раскроешь, - перебил я попавшего в свою стихию напарника. - А тебя, если я правильно понял, зовут Мара?

- Да. А она взаправду не укусит? - спросила девушка, косясь в сторону Жары.

- Неа. А сейчас давайте пять минут на сборы и перезарядку, и вперед. Мы своей стрельбой привлекли много лишнего внимания, и скоро здесь будет живности - всякой твари много боле, чем по паре.

- А как же Кислый? Мы что оставим его здесь? - спросила Мара.

- Да. Возьмем его автомат, жетон, вещи из рюкзака, проверим карманы костюма и все, - ответил я, понимая, что вызову негодование.

- Но ведь это… ведь это нехорошо. И вообще попахивает мародерством, - не сдавалась Мара.

- Единственное, что я тебе скажу, так это то, что в Зоне все быстро становятся циниками. А на остальное нет времени, да и не мастер я на разговоры. Вон Балабола спрашивай, он только рад будет побеседовать.

- А что, я всегда готов помочь, - сказал вмиг приободрившийся Балабол, будто бы ему что-то такое пообещали.

Быстро осмотрев карманы Кислого и его рюкзак, я переложил все более менее ценные вещи в свой рюкзак и, надев его, скомандовал: «Вперед! Я с Жарой впереди, Мара посередке, Балабол замыкающий». Выстроившись цепочкой, мы двинулись в обратный путь. Надо было торопиться и постараться уйти от завода и места боя как можно дальше. А дальше будет видно, как и что.

Через полтора часа довольно быстрой ходьбы Мара начала сдавать, и я решил сделать привал.

«Так, привал десять минут. Потом дальше», - сказал я, останавливаясь. Мара, видно, шла уже на автомате, потому что никак не отреагировала и, сделав несколько шагов, врезалась в меня. И только после этого она встрепенулась и спросила:

- А? Что? Привал?

- Да. В следующий раз не доводи себя до такого состояния. Да и я, правда, хорош - не углядел. И ты, Балабол, мог бы и подсказать, что Мара идет из последних сил. Она же перед тобой идет.

- Так это, я то чего? Я это… - замямлил Балабол, не зная, что сказать.

- Ладно, проехали, - проговорил я, присаживаясь на землю. Жара подбежала ко мне и начала ластиться. Я с удовольствием почесал ей за ушами, отмечая про себя, как увлеченно за нами наблюдает удивленная Мара. «Да не стой ты, садись», - сказал я девушке, которая тут же воспользовалась советом и просто улеглась на землю, закрыв глаза. И все-таки Мара определенно кого-то мне напоминает. Вот блин, память совсем дырявая стала.

Балабол развязал свой рюкзак и, немного покопавшись в нем, достал плитку шоколада.

- Мара, - позвал девушку Балабол, - вот, возьми шоколадку, съешь. Полегчает.

- Спасибо, не хочется чего-то, - ответила она ему.

- Бери, бери. Шоколад - хороший энергетик, ну, и сладкий к тому же, - поддержал я напарника.

- Хорошо, - сказала Мара и взяла протянутую плитку, усаживаясь.

Я слегка подтолкнул Жару в сторону девушки. Псица подошла к ней и присела рядом. «Чего это она?» - спросила Мара. «Шоколадку просит, - ответил я, улыбаясь. - Дай ей небольшой кусочек». Девушка отломила пару долек и протянула их псице. Жара быстро съела предложенное и опять замерла перед Марой, выпрашивая добавку. Мара этого явно не ожидала и сначала оторопела, но потом улыбнулась и, отломив еще дольку, протянула ее Жаре, которая опять, быстро съев шоколад, неподвижно замерла перед девушкой.

«Жара, не жадничай, лучше иди сюда, дам сухарик», - проговорил я, доставая сухарь. Псица мгновенно, едва заслышав заветное слово «сухарик», подбежала ко мне. «Не будешь больше жадничать и нагло выпрашивать последнее у Мары, а? Не будешь? Тебе должно быть стыдно, Жара! Ведь Балабол дал шоколадку не тебе, а Маре! Ты поняла меня, Жара?» - проговорил я нравоучения для псицы, сжимая в правой руке сухарь.

Поняв, что ее за что-то отчитывают, и что сухарик никак не светит, Жара демонстративно отвернулась от меня и, усевшись на землю, принялась негромко скулить. От увиденной картины Мара залилась звонким смехом, а после и Балабол, глядя на нее, засмеялся. Честно признаться, в основном ради этого я и «отчитывал» Жару. Мне хотелось, чтобы девушка побыстрей отошла от пережитого, потому что нельзя в Зоне поддаваться эмоциям. За пределами пожалуйста, но внутри - нет. Так что, смех Мары просто как бальзам мне на душу.

«Иди сюда, Жара. Вот, возьми заслуженный сухарик», - сказал я и протянул руку с лежащим на ней сухарем. Жара повернула голову, посмотрела на сухарь, потом на меня - мол, я же знала, что дашь сухарик, и зачем все это надо было - и отвернулась. Мара опять засмеялась. Я глядел на улыбающуюся и смеющуюся девушку и вспоминал Катю, ее задорный и переливчатый смех.

«Жара, не капризничай, а то отдам сухарь Маре», - проговорил я, протягивая сухарь девушке. Этого псица выдержать не смогла и, резко повернувшись, схватила сухарик, после чего улеглась на землю и принялась с наслаждением есть. Все засмеялись. Напряжение, витавшее в воздухе с завода, улетучилось. Я потрепал Жару по загривку, посмотрел на смеющихся Мару и Балабола и спросил:

- Мара, ты как? Не сильно устала, а то может темп не такой сильный задавать?

- Да вроде ничего, терпимо.

- Географ, а когда обедать будем? И где? - спросил Балабол.