Александр заявил, что возьмет с собой ружье; но Роман воспротивился, заявив, что оно будет только мешать и выстрелы привлекут чье-нибудь совершенно ненужное им внимание.

Александр уступил. Но под влиянием ли темноты и сознания, что только одна ночь отделяет их от нешуточного предприятия, им стало овладевать странное чувство. Минутами ему делалось так страшно, что он готов был все отдать, лишь бы разрушилось как-нибудь или отдалилось задуманное.

— Знаешь что, Роман! — нерешительно проговорил наконец он. — Надо бы нам взять еще кого-нибудь с собой…

— Что? Это еще зачем?

— Нам одним не справиться. Вдруг попадется большой котел или сундук с деньгами, — мы его и не вытащим? А кто чемодан понесет?.. Да наконец, на нас могут напасть где-нибудь в лесу… Степку бы взять с собой: он богатырь!

Роман презрительно засмеялся.

— Трус! — коротко проговорил он. — А револьвер-то у меня зачем с собой?

— Вовсе не трус! Что твой револьвер поможет, когда на нас сонных нападут? Ведь мы же не в доме, а на открытом воздухе ночевать будем.

— А твой Степка много поможет: спит, как чурбан!

— Со мной Кучум пойдет: он, чуть что, сейчас зачует и разбудит нас! — заявил Юра. Кучум был огромный лохматый пес из породы овчарок, с которым Юра находился в теснейшей дружбе.

— Это дело! — отозвался Роман. — А то Степка тебе понадобился, — баба!

Юра фыркнул.

Но Александр не сдался на такую «корпусную», как он называл, аргументацию и решительно заявил, что он не пойдет, если не возьмут Степку. После долгого и горячего спора, в котором храбрый Юра стоял за Романа, — решено было взять и Степку. Тут же изобрели объяснение причины явившейся необходимости в Степке: телеграмма их к Левашевым может опоздать, и если не вышлют вовремя лошадей, то придется тогда искать их по деревням, находящимся далеко от станции.

Вечером на другой день наши путешественники уже мчались в поезде по железной дороге. У всех замирало сердце. Роман, не выдавая волнения, с бесстрастным лицом сидел и осматривал пассажиров. Юра перескакивал с места на место и радостно смеялся. Александр вел себя сдержанно, как подобает взрослому, но поминутно улыбался и глядел то в окно, то на братьев. Между ними сидел ухмылявшийся, курносый Степка, квадратный, безбородый парень, с бычачьими плечами и грудью, с добродушным, но глупым лицом. У ног Юры жался всклокоченный серый Кучум, с нависшими над умными глазами седыми кустами бровей и с лохматыми усами.

Ехали все в третьем классе. Александр воспротивился было этому, но Роман, поддержанный Юрой, сурово заявил, что раз у них есть товарищ — Степка, они должны ехать вместе с ним, и что нужно помнить, что они едут на черную работу.

Пассажиры мало-помалу убывали; наконец, кроме наших путешественников, в вагоне никого не осталось. Едва затворилась дверь за последним, Юра сорвался с своего места и с хохотом, с криком запрыгал по лавкам. Кучум лаял и, стараясь поймать его, подскакивал и становился на задние лапы.

Александр снисходительно поглядел на разыгравшегося брата и заговорил со Степкой.

— Степка!

— А?

— Ты думаешь, мы к Левашевым едем?

— А то куда ж?

— Вот и нет. Мы клад искать едем!

На круглом, как блин, лице Степки выразилось изумление; затем он недоверчиво ухмыльнулся.

— Ладно! надувай еще!

— И не думаю тебя надувать: едем искать клад; а так как сундук с деньгами может оказаться очень тяжелым, мы и взяли тебя для помощи.

— Какой такой сундук? — разинув рот, проговорил Степка.

Серьезные лица Романа и Александра показывали, что с ним не шутят.

Роман, понятным для Степки языком, принялся рассказывать ему разные события из истории. Мало-помалу тугой мозг Степки воспринял смысл их поездки, и лицо его озарилось лучезарной улыбкой.

— Ах, волк те заешь! — воскликнул он, так хлопнув себя по колену, что будь на месте последнего доска, она разлетелась бы, как одуванчик. — Ну и обмозговали дельце!.. А ну как нас заберут?.. — опасливо добавил он минуту спустя.

— Как это заберут? — иронически ответил Александр. — А это у тебя что? — и он кончиком выхоленного пальца дотронулся до пудового кулака Степки. Тот с недоумением поглядел вниз, увидал, на что указывал Александр, понял, в чем дело, и захохотал.

— Я таку оглоблю себе в лесу выворочу, что не подойдут! — уверенно заявил он.

До полуночи шел у них оживленный разговор и совещание на эту тему; участия в нем не принимал только Юра: утомленный треволнениями дня и предшествовавшей ночи, он сладко спал на жесткой скамейке, подложив локоть под голову.

В окна глядела черная ночь. Миллионы ярких искр сыпались то по одну, то по другую сторону вагона.

Скоро и все, убаюканные мерным стуком колес и плавной качкой, последовали примеру Юры.

Первым поднялся Роман, тотчас подошел к окну и открыл его. В душный вагон ворвался свежий утренний воздух; Роман высунул голову и стал жадно дышать им. Только что начинало светать; безоблачное, голубое небо обещало чудный день; на востоке алели полосы. До Рыбного, станции назначения их, оставалось уже немного.

Холод, ворвавшийся в окно, заставил мирно спавших путешественников поежиться; Роман разбудил их и пошел умываться. Скоро все были готовы и стояли у окон в ожидании остановки.

Перед глазами их бежали поля и леса. Юра внимательно приглядывался к каждому бугорку и холмику, подозревая, что в каждом из них зарыты сокровища.

Наконец послышался протяжный свисток; поезд пошел медленнее, почувствовался переход по стрелкам, в окно показалось двухэтажное кирпичное здание с надписью «Рыбное», платформа с жандармом, сторожами и заспанным начальником станции в красной фуражке; раздался свисток обер-кондуктора, и поезд остановился. Юра стремглав бросился к выходу, за ним последовали и остальные. На подъезде станции их обступили, предлагая услуги, мужики-извозчики; с десяток запряженных лохматыми, понурыми лошаденками телег стояли у круглого садика, разбитого перед вокзалом. За кустами сирени, наполнявшей садик, виднелись деревья и соломенные крыши села Рыбного.

Пыльная дорога, обсаженная старыми ветлами, или «улица», рассекала село. У колодца с высоким «журавлем» стояли несколько баб с ведрами на коромыслах; на солнцепеке играли белоголовые ребятишки.

Путники отыскали лавку, и Роман со Степкой зашли в нее сделать последние закупки; скоро они возвратились с длинным и тонким железным прутом с заостренным концом, необходимым для прощупыванья почвы, с котелком, сковородкой, черным хлебом и с целой корзиной картофеля.

В кустах за околицей сделали привал и приступили к разгрузке чемодана; прежде всего, из него вынули холстинковые мешки, сшитые Зиной, наподобие тех, что носят за спинами странники; по мешкам разложили все припасы пропорционально силам каждого; Степке и Роману, как начальнику экспедиции, выпали наибольшие доли. Окончив дележ, Роман развернул карту, определил с помощью компаса дальнейший путь, затем скатали по-военному шинели, взятые из дома по настоянию Романа; подкрепились хлебом, запили прозрачной водой из ручья и тронулись в дорогу.

Путь к Воже лежал полями. По обеим сторонам пыльной дороги волновалось море зеленой ржи; вдали темнели кое-где острова лесов. В голубом небе звенели невидимые жаворонки. Становилось жарко.

Навстречу не попадалось ни души. Юра, сопровождаемый обнюхивавшим все кусты Кучумом, шел впереди. Лук и стрелы были у него наготове, но дичи не попадалось.

Облитые потом, добрались, наконец, путники до опушки первого леса.

Александр прислонился спиной к бугорку и комфортабельно, как на кушетке, улегся на мягком мху под развесистой елью. Роман с картой и компасом в руках присел вблизи него и углубился в изучение местности. Степка и неутомимый Юра отправились в лес: первый за палками, второй на охоту.

Не прошло и пяти минут, как вдруг Александр вскрикнул и вскочил на ноги. Роман поднял голову и с удивлением взглянул на кривлявшегося брата.