Я всегда Тебя любил! Иногда больше, иногда меньше, иногда со всем напряжением душевных сил, иногда — нет, иногда мучительно, иногда радостно, порой безумно, порой спокойно, но любил всегда, с тех самых пор, как Тебя узнал.

Помнишь, как билось у меня сердце, когда я встречал Твое имя в персидских стихах? Хафиз [1] и Руми упоминают о множестве людей, но лишь при Твоем дивном Имени, Иисусе, душа моя трепетала от неведомой радости. Пусть тогда я не знал Тебя умом, пусть кривое зеркало исламской мистической литературы изображало Тебя обычным человеком, мое сердце различило в Тебе красоту, много выше человеческой. Было ли то наитие Святого Духа, или Твой образ во мне, поврежденный, но не уничтоженный, узнал свой прообраз, когда я увидел Твое благодатное имя? Или, может быть, сердце, намного опередив разум, узнало в Тебе своего Создателя? Знаю только, что я ликовал, видя Твое благословенное имя.

Помнишь, в 1984 году, через пять лет после Исламской революции, я, тогда еще подросток, встречался с другом на площади Фирдоуси в Тегеране? Я пришел слишком рано и чтобы убить время, решил посидеть в кино и посмотреть фильм — все равно какой. Этим фильмом оказался «Иисус, сын Марии» — урезанная цензурой версия «Иисуса из Назарета» Франко Дзеффирелли! Помнишь, как я позабыл про весь мир, поглощенный Тобой, несмотря на то, что власти сознательно изуродовали эту ленту? Помнишь, как там, в Иране, я хотел пойти в церковь, и каким духовным огнем зажигалось мое сердце при виде Твоего храма? Помнишь, как в 1989 я впервые осмелился переступить порог церкви — католической, в центре Карачи — и как разочаровался, не найдя Тебя там? Я не знал, что Ты в своей безграничной любви хранишь меня для той благодати, которую дает истинно Твоя, Православная Церковь.

С тех пор прошло много лет. Теперь я крещен в Твоей святой Церкви. Я молюсь Тебе: «Господи, сохрани и умножь любовь, что была между нами всегда, ту любовь, которую Ты явил, когда я крестился в Греции. Укрепи мой разум в той личной любви, которая установилась между нами в святом крещении. И пусть она все возрастает, пусть полностью поглотит меня, ибо лишь так я смогу исполнить Твои заповеди и служить Тебе, как должно. Только движимый всепоглощающей личной любовью, я смогу отвергнуть себя ради Тебя. Итак, соблюди меня в пламени Твоей любви, Господи Иисусе, Твоею благодатью, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Через три года после моего крещения, в Рождественский пост 2001 года, я почувствовал, что моя история обращения, история, отмеченная удивительными чудесами, которые Человеколюбивый Господь явил, чтобы спасти одного из Своих чад, принадлежит не мне одному, и я должен записать ее для других.

Я вырос в мусульманском обществе и получил исламское воспитание. Господь так возлюбил меня, что положил начало моему спасению. Он привел меня в Обетованную Землю христианства через пустыню духовных томлений и мук. Много раз после крещения я хотел записать эту историю, но всякий раз задача казалась непосильной. Я не знал, с чего начать, что именно и как описывать, и мне никак не удавалось это сделать. Вдохновение пришло, когда я читал книгу «О молитве» современного русского православного подвижника Софрония (преставился в 1993 году). Отец ли Софроний подвиг меня в Святом Духе на этот труд, или мое собственное христианское рвение? Точно не знаю. Знаю только, что на этот раз почувствовал непреодолимое желание писать. Стоило начать, и все пошло на удивление легко. Надеюсь и верю, что мое вдохновение — от Бога, и что этот труд поможет кому–то из «нищих духом», «плачущих», «алчущих и жаждущих правды» (Мф. 5:3–7).

Осенью 2002 года я получил письмо от человека, которого тогда не знал, Юрия Максимова из одного богословского института в России. Он спрашивал, не могу ли я написать статью о своем обращении для книги о людях, перешедших в православие. Я спросил его, от Бога ли его поиски или от собственного усердия, и он ответил, что хочет послужить Церкви и верующим. Я попросил дать мне время на раздумья, потому что не знал, чего хочет Господь, и собирался, если будет Его воля, издать свою книгу в англоязычной стране. Прошло время, и я почти забыл о Юрии. Много месяцев спустя, 11 мая 2003 года, во второе воскресенье после православной Пасхи, я молился, чтобы Господь показал мне, что делать с рукописью. На следующий день я получил от Юрия письмо с житием святого Серапиона Кожеозерского, татарина, ставшего православным христианином. Я поблагодарил Юрия за письмо и спросил, заинтересует ли его моя история, если она будет изложена в виде книги. Юрий ответил положительно и сказал, что такая книга очень нужна в России. Мне еще предстояло посоветоваться со своим духовным отцом и получить его благословение, однако окончательно убедили меня слова св. Иоанна Кронштадтского, который писал: «Не должно ни у кого и спрашивать, нужно ли распространять славу Божию пишущею рукою или словесно, или добрыми делами. Это мы обязаны делать по мере сил своих и возможности. Таланты надо употреблять в дело. Коли будешь задумываться об этом простом деле, то дьявол, пожалуй, внушит тебе нелепость, что тебе надо иметь только внутреннее делание» ссылка («Моя жизнь во Христе»). Так я решил передать рукопись моим русским братьям во Христе для публикации.

Отче наш,

Иже еси на небесех!

Да святится имя Твое,

Да приидет Царствие Твое,

Да будет воля Твоя,

Яко на небеси, и на земли.

Хлеб наш насущный

Даждь нам днесь

И остави нам долги наша,

Якоже и мы оставляем должником нашим;

И не введи нас во искушение,

Но избави нас от лукавого.

Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Май 2003,

Хризостом (Хуссейн) Селахварзи

Я отчетливо помню детство, начиная с трех лет. Первое мое воспоминание — о том, как родился младший брат. Я прекрасно помню дом и район, в котором мы тогда жили. Дом был большой и старый, в нем ютилось много семей. На каждую семью приходилось по две–три комнаты. В одной из них мама рожала и кричала от боли. Я стоял рядом со старшей сестрой, и она утешала меня, говоря, что с мамой ничего дурного не происходит, а ее крики означают, что у нас будет радость. Она сказала, что скоро у меня родится братик, и поэтому мама кричит.

Лет в пять–шесть меня охватило сильнейшее влечение к звездам, влечение, сохранившееся по сию пору. Всю жизнь я очень любил смотреть в небеса. По ночам, когда небосвод был чистым и сиял звездами, я забывал все на свете, растворяясь в небесном величии. Чем больше я смотрел, тем больше им пленялся. Моя страсть к звездам никогда не насыщалась. Небо и сияющие звезды всегда меня завораживали. Теплыми летними ночами в Персии мы спали на крыше. Лежа с открытыми глазами, я погружался в созерцание галактики и мерцающих звезд. Я смотрел на звезды, пока не засыпал. Меня восхищало величие галактики, и я гадал, где же она кончается. Я терялся в догадках, кто сотворил это великолепие, и как. Еще я пытался понять свое место по отношению к звездам. Что я делаю, какова моя роль и ценность в этой огромной и прекрасной Вселенной? Помню, взрослых удивляло, что я так много думаю о звездах и о галактике.

Я родился в Иране в 1966 году, в правление шаха. Власти все свое внимание направляли на столицу, Тегеран, и несколько крупных промышленных городов, таких как Тебриз, Исфахан и Мешхед. Я родился в захолустном городке далекой провинции, в семье бедной, но некогда «именитой». И отец и мать были из семей землевладельцев. Деду по матери принадлежала почти вся земля, на которой расположена теперь деловая часть нашего города. Семья второго деда, по отцу, владела большими земельными участками в городских окрестностях.