Ну и что, можем мы возразить ученому-энтузиасту: одна мышь из десяти не сдохла от рака! Так ведь и среди людей какой-нибудь везунчик чудом исцеляется, неизвестно по какой причине (правда, один – не из десятка, а из миллиона, но такое бывает – онкологи могут подтвердить). Так, может, одна мышка родилась в рубашке – только и всего? А вода Исаева – обманка, по-научному – плацебо?

Скептики могут ознакомиться с протоколами двух других исследований.

Одно провела та же группа О. Хоперской в ИОГене. Обработанная Исаевым вода угнетала рост головастиков, мешая им превращаться в лягушек. Результат эффектный: из 100 экспериментальных головастиков лишь один подал первые признаки метаморфоза – превращения в лягушку, да и тот, сердечный, жабры отбросил. Остальные 99 даже хвостов не растеряли. Из 1000 контрольных 256 благополучно «олягушились» (не 60–70 %, как в обычном болоте, а лишь четверть), поскольку, как полагает Исаев, информационное влияние обработанной воды все же частично оказало воздействие и на контрольную группу, чей аквариум размещался в том же помещении, что и экспериментальный.

К такому же выводу пришла другая, независимая группа исследователей под руководством тогдашнего заведующего лабораторией клинической микробиологии Центральной клинической больницы Медицинского центра Управления делами Президента РФ Валерия Минаева. Обработанная Исаевым вода затормаживает развитие микроорганизмов в физиологическом растворе. Причем его концентрация не влияет на эффект.

Эти самые последние эксперименты, проведенные, что особенно важно в науке, независимыми исследователями, не связанными по работе с Исаевым, доказали реальность затормаживания процесса жизнедеятельности.

Останавливая процессы развития биосистем (а значит, и старения), ученый тем самым останавливает (в идеале – «до нуля», как в случае с излечившейся от рака мышью) и процесс развития злокачественной опухоли.

Сам Николай Николаевич использует такую метафору. Представьте радиолу с пластинкой. В определенном месте вы приподнимаете иглу и отводите ее назад – часть пьесы проигрывается заново. Затем снова в том же месте игла отводится назад. И так без конца. Таким образом можно заставить сколь угодно долго звучать один и тот же кусок. Не давая музыке переходить определенный рубеж. Наша жизнь напоминает эту пластинку – увы, не столь уж долгоиграющую.

Что уточнил эксперимент в ИОГене: если прежде Исаев полагал, что ему удается одной и той же водой воздействовать на все живые организмы, ее потребляющие, то теперь он увидел: это своего рода резонанс. Для каждого организма придется подобрать индивидуальный режим. А индикатор резонанса – «раскачка» массы тела. Когда суточные колебания достигнут максимальной величины, можно не сомневаться: опухоль побеждена.

Ну, так вперед! Протяните, Николай Николаевич, тысячам обреченных ту соломинку, что волею судьбы оказалась у вас в руках!

Но не может сегодня Исаев раздавать свою воду раковым больным. И вовсе не потому, что нет денег на ее производство: вода, пусть даже очищенная и специально обработанная, не стоит практически ничего. Проблема в другом: в науке не бывает 100-процентных результатов. А даже один умерший из сотни (невозможно прекрасный результат в онкологии) – это преступление, за которое Исаеву отвечать по закону. Поди потом доказывай прокурору, что больной с метастазами умер бы и безо всякой воды. А возмущенные родственники будут добиваться наказания лекаря-самозванца.

Исследователь уже обращался в хоспис – специальное заведение, где онкологические больные готовятся к встрече со смертью. «Давайте готовить им чай на моей воде, – всего-то и предложил Исаев. – Под контролем ваших врачей. Тщательно протоколируя исследования». – «У нас очередь, – объяснили товарищу, который не понимает. – Очередь за цивилизованной смертью. А вы хотите создать пробку».

Что же делать? Как остановить конвейер смерти, даже гуманный? Мне видится такой путь: организовать заведения принципиально противоположного толка – назову их антихосписами. Туда будут ложиться онкологические больные, которые хотят не умереть, а продолжать жить. Антихоспис – это больница с исследовательским центром. Здесь смогут работать законодательно защищенные изобретатели, стремящиеся одержать победу над раком (помимо Исаева, таких наберется несколько десятков). Безмедикаментозное экспериментальное лечение под контролем врачей при добровольном согласии больных (письменно зафиксированном и нотариально заверенном) должно исключить уголовное преследование исследователей. Разумеется, создание антихосписов подобного типа – юридический прецедент. Очевидно, решение должно быть принято на уровне Госдумы. Ведь право человека сойти с конвейера смерти (даже с определенным риском умереть по другой причине) – вопрос уже не по ведомству здравоохранения, а морально-этический, то есть решать его необходимо всем обществом в целом.

Около четверти века назад доктор биологических наук Людмила Обухова из академического Института химфизики установила прямую зависимость между массой тела и возрастом мышей. Но не всяких, а только специальных гибридных. Взвесил такого усача – и автоматически получил точный его возраст. Для науки удобно.

Николай Исаев не стал открывать мышиных Америк – взял именно этот гибрид. Жили самцы как обычно, ели обыкновенную мышиную еду. Лишь одно отличало их от короткоживущих собратьев: пили они ту воду, которую давал им Исаев. Эта вода необычна: с помощью известного медицинского прибора «Трансфер П» он записывает на нее информацию, которая зацикливает возраст.

Дальше – просто: знай себе периодически взвешивай самцов и определяй их реальный, биологический возраст. Первый месяц прошел для Исаева скучновато – мыши набирали вес по обычной программе. Если б не хватило ученому терпения – мог бы и забросить эту бессмысленную возню. Но весь второй месяц словно пошел в обратную сторону: грызуны все как один стали худеть, пока к исходу второго месяца не вернулись в начальную позицию. Третий месяц – вновь набор веса до прежней, двухмесячной давности, величины. Четвертый – опять похудание строго до первоначального уровня. И так в течение всего года. С той только разницей, что периоды раскачки веса стали удлиняться до пяти месяцев, а максимальная поправка возрастала на один грамм (для мелкого грызуна это не так мало). Вес мышек колебался от 23 до 26 граммов. Но в это же время их сородичи, не пившие воду Исаева, разжирели до 43 граммов!

Что же из этого следует? А не меньше того, что мыши не стареют. Ведь – вспомним особенность гибрида – их вес прямо пропорционален возрасту. Выходит, подопытные Николая Николаевича постоянно возвращаются к своему пятимесячному состоянию. Субъективно это подтверждается их блестящей шерсткой, сияющими глазами, большей плавательной активностью, чего постаревшие мыши лишены.

Подумаешь, мыши, – может возразить скептик. И будет неправ: для онкологов, к примеру, мыши стали единственной моделью млекопитающих при отработке противораковых препаратов, прежде чем испытывать их на людях. Обезьяны, некогда упорно трудившиеся на ниве онкологии, уволены за ненадобностью – лишнее между мышью и человеком звено.

Итак, если мыши не стареют, нам-то, «сапиенсам», сам Бог велел.

Задернув манжету рукава, Исаев показывает мне свои «часы»: на обычном металлическом браслете в обычном круглом корпусе – вода с перекатывающимся внутри пузырьком воздуха. Ни циферблата, ни стрелок – только вода. Что «записал» на воду Николай Николаевич, секрет ученого. Сообщает лишь, что эта программа зацикливает возраст. Уже не мышиный, куриный или кроличий, а его собственный.

В тот день, когда ему перевалило за 40, он решил для себя: хватит стареть. Парацельс, граф Сен-Жермен, Казанова, может, еще кто-нибудь, – только заявляли об этом. Но ни один так и не повернул против календаря.