Она задремала. А проснулась оттого, что поднялся ветер и голые ветви деревьев словно плеткой-семихвосткой стали хлестать по лицам и ногам путников. Ее благодетелю пришлось наклонить голову, чтобы не поцарапать лицо.

Тяжелое свинцовое небо потемнело, девочка почти не видела ничего вокруг. Интересно, как в такой тьме находила дорогу лошадь? Возможно, она, как кошка, могла видеть в темноте? Девочка снова задремала, положив голову на плечо благодетелю.

Ей приснилась тюрьма, куда ее возвратил благодетель, потому что она ему не подошла. Гнусно ухмыляющийся надзиратель, похожий на ее дядюшку, встречал ее и подталкивал идти в камеру, а она плакала навзрыд и умоляла незнакомца дать ей еще один шанс. Незнакомец лишь холодно глядел на нее, а торжествующий надзиратель поволок ее, упирающуюся, в вонючую темноту.

Она всхлипнула и, вздрогнув, проснулась. Она не сразу сообразила, где находится. Вокруг, кроме плотной снежной завесы, ничего не было видно.

– Где мы? – прошептала она.

Мужчина, казалось, не удивился тому, что она заговорила.

– Мы все на той же дороге. Ты проспала совсем недолго. Скоро доберемся до места назначения.

Она кивнула, но больше ничего не сказала. Ей хотелось бы спросить, куда они едут, но неприятное впечатление от приснившегося сна еще сохранилось, и она промолчала. Снегопад мало-помалу прекратился и из-за облаков выглянула луна.

Вскоре они повернули и выехали на неширокую прямую дорогу, окаймленную с обеих сторон высокой живой изгородью, в конце которой стоял большой дом старой постройки; два его нижних этажа были сложены из грубого серого камня, а верхние – из темного дерева. В окнах горели свечи только на нижнем этаже.

Конь ускорил шаг, почуяв знакомые места, где его наверняка ждут еда и теплое стойло. Когда они подъехали ближе, девочка увидела, что фасад дома увит плющом. Дом, вероятно, строился как крепость.

Переехав на другую сторону широкой канавы, которая некогда служила крепостным рвом, конь, вскарабкавшись по обледеневшему склону, направился к правой стороне дома, где была конюшня, откуда до нее донесся запах лошадей и душистого сена. Внутри горел свет. Значит, кто-то их ждал.

Мужчина спешился, оказавшись по щиколотку в снегу, и, взяв ее за талию, осторожно снял с коня. Она вздрогнула от неожиданности его прикосновения.

Взяв ее за руку, мужчина завел коня внутрь и передал поводья светловолосому парнишке, который улыбнулся ему и, украдкой взглянув на девочку, принялся распрягать коня. Мужчина понаблюдал, как мальчик тщательно вытер коня пучком сухой соломы, посмотрел, достаточно ли овса в яслях, и, убедившись, что о его коне позаботились должным образом, вывел девочку из конюшни.

Они направились к дому. В нескольких шагах от деревянной входной двери мужчина остановился и, взглянув на нее, заявил:

– Это твой новый дом.

Мужчина один раз тихо стукнул в дверь, как будто не хотел, чтобы его услышал кто-нибудь, кроме обитателей дома. Такое поведение показалось девочке странным. Что он хотел скрыть? Ее присутствие? Или свое? Подождав несколько минут, он стукнул снова, а потом быстро открыл массивную деревянную дверь.

Они оказались в просторном холле. Его стены, до половины покрытые панелями из темного дуба, а выше – до потолка – оштукатуренные, были украшены лепниной в виде сложного геометрического орнамента.

Прохладный и довольно сырой холл заставил девочку задрожать от холода. В большом каменном камине не горел огонь, и девочка поплотнее закуталась в плащ. На маленьких столиках стояли оловянные подсвечники с зажженными восковыми свечами, и она подумала, что, наверное, именно их свет виден снаружи.

В дальнем конце холла виднелась дверь; другая дверь находилась слева, возле нее узкая лестница с каменными ступеньками вела наверх. Справа однообразие стены нарушали еще три двери.

Бесцветная негостеприимность обстановки не радовала, и девочка надеялась, что обитатели – если таковые здесь имеются – окажутся более дружелюбными.

И тут одна из дверей справа распахнулась и появился приземистый, полноватый человек с морщинистым лицом, сильно загоревшим, несомненно, в результате пребывания на свежем деревенском воздухе, с седыми волосами, бородой с проседью и густыми седыми бровями. Он все время подтягивал сползающие с него короткие штаны из синего сукна, в которые была заправлена безупречно белая сорочка хорошего качества, а сверху надет синий пиджак. Сбоку на поясе у него болтался кинжал в красивых ножнах.

– Сэр, – произнес он с мягким кентским акцентом, – хозяйка ждет вас. Сюда, пожалуйста.

Мужчина и девочка вслед за слугой вошли в комнату, гораздо меньшую и теплую. Стены ее, тоже обшитые панелями из золотистого дуба, сверху заканчивались такой же лепниной, как в холле. Значительную часть комнаты занимал огромный камин, сложенный из того же серого камня, что и цокольный этаж дома снаружи. Из мебели стояли один деревянный стол, несколько скамеечек и стульев, низкий сундучок с замысловатой резьбой на крышке и единственное кресло около камина, имевшее высокую спинку, на кресле лежала вышитая гобеленовым швом подушка. Турецкий ковер, постеленный на полу, придавал комнате домашний уют.

На стене рядом с дверью висел гобелен, но что на нем изображено, трудно сказать. По одну сторону камина стоял экран из какого-то незнакомого материала.

Возле огня с раскрытой книгой в руке сидела женщина.

– Спасибо, Дикон.

Слуга поклонился и вышел из комнаты, не сказав ни слова мужчине и девочке. Мужчина подвел девочку ближе к огню. Женщина, лет двадцати с небольшим, аккуратно отложила раскрытую книгу, вытерла руки о передник и поднялась навстречу гостям. Ее темно-русые волосы с пробором посередине, собранные сзади в пучок, открывали высокий лоб и только несколько выбившихся легких кудряшек падали на него. Широкая верхняя юбка раскрывалась спереди, обнаруживая нижнюю юбку из великолепной парчи. Лиф платья из такой же парчи имел глубокий вырез, но вставочка из тончайшего вышитого полотна придавала платью скромность. Длинные рукава, украшенные от плеча до запястья пуговками из драгоценных камней, отражали свет камина и свечей. Стройную шею украшала золотая цепочка, а на пальцах красовалось несколько колец с камеями. Кожаные туфельки без каблука ловко сидели на ее ногах.

Таких красивых и хорошо одетых женщин девочка еще никогда не видывала. Однако на лице женщины выразилась печаль. Она улыбнулась девочке и взглянула на мужчину.

– Это она?

Мужчина кивнул в ответ, опустившись в кресло. Сняв отделанные бахромой перчатки, он бросил их на пол и протянул руки к огню. Девочка поняла, что он, должно быть, страшно устал и замерз. Она протянула ему его плащ, но он покачал головой.

Не зная, что делать дальше, девочка продолжала стоять. Женщина улыбнулась ободряющей улыбкой и жестом пригласила ее подойти ближе к камину.

– Добро пожаловать в Грейвуд. Иди, погрейся, дитя.

Девочка послушно шагнула ближе. Положив плащ на скамью, она протянула к огню онемевшие от холода руки, украдкой рассматривая мужчину и женщину.

Некоторое время они сидели молча. Потом женщина поднялась на ноги и, открыв дверь, позвала служанку.

Тут же появилась молоденькая рыжеволосая девушка с ямочками на щеках и крупным ртом. И хотя красавицей ее, пожалуй, не назовешь, она выглядела вполне привлекательной со своими большими голубыми глазами, обрамленными черными ресницами, и веснушками на небольшом носике. Простое синее платье с передником и синие туфли без задников смотрелись на ней очень мило. Она держала в руках поднос, на котором стояли три кружки с чем-то горячим.

Служанка осторожно поставила перед каждым из них по кружке и выслушала дальнейшие указания хозяйки. Украдкой бросив на гостей любопытный взгляд, она сделала книксен и убежала.

Когда они снова остались одни, мужчина взглянул на девочку и представил ей женщину:

– Это Констанция Уэсткотт – весьма уважаемая вдова и хозяйка дома.