Стивен подлил отцу вина. Пьеро покачал головой, взял горсть оливок и бросил в рот. Косточки он выплевывал с силой и меткостью. Его дети любили смотреть на это. «Папа сажает оливы», – говорил старший сын, и все смеялись. У него были очень избалованные дети. Его жене не разрешалось даже шлепать их.

– Этого мне мало, – тщательно подбирая слова, сказал Стивен. – Поэтому я и пришел поговорить с вами. Попросить вас помочь мне. И я хочу, чтобы мама тоже это слышала. Можно позвать ее?

– Я позову, – сказал отец. В его взгляде была хорошо знакомая Стивену подозрительность. Он ожидал услышать то, что ему не понравится. – Анна! Анна! Иди сюда!

Мать тут же явилась. Она с удивлением смотрела на сыновей. Вроде бы у них мужской разговор. О работе. Женщины в таких разговорах не участвуют, разве что прислуживают.

– Сядь, Анна, – сказал ей муж. – Стефано хочет тебе что-то сказать.

Стивен встал и придвинул ей стул. Он нагнулся и поцеловал ее в щеку. От нее пахло детством. Теплые пряные запахи трав, стряпни и фиалковых духов, которые она так любила.

– Все в порядке, мама, – сказал он. – У меня хорошие новости. Не волнуйся.

Ему не удалось ничего объяснить, потому что отец внезапно заговорил сердитым голосом, который исключал всякое сочувствие с ее стороны:

– В войну он женился на англичанке. Обвенчался с ней в нашей церкви в Альтофонте, так что брак действительный. Она была беременна. Он поступил как честный человек. Я бы поддержал его и принял ее в семью. Но он думал, что она погибла вместе с ребенком, и ничего не сказал. Он вернулся домой и не сказал нам ни слова!

Мать Стивена горестно вскрикнула. Лука нетерпеливо продолжал:

– Но оказалось, что это не так. Девушка вовсе не погибла. Они живы вместе с сыном, и Стивен встретил ее здесь, в городе. Около двух недель назад. Вот что он успел рассказать мне. Теперь он хочет сказать что-то еще и хочет, чтобы ты тоже слышала. Ну, говори, Стефано. Чем плохо предложение Пьеро?

Пьеро поспешил матери на помощь. Она терялась, когда муж сердился. Она всегда побаивалась его.

– Я сказал, что он мог бы устроить их где-нибудь, только не в Нью-Йорке и не во Флориде, где у «семей» есть интересы. А то кто-нибудь узнает. Клара устроит им вендетту. Вот что я предложил, мама. – Он искоса взглянул на Стивена. – Но он не хочет. Говорит, этого ему мало.

– Я хочу жить с женой и сыном, – сказал Стивен. Он не смотрел на отца. – Как сказал папа, это действительный брак. Я женился на Кларе по-честному, но это не брак.

– Нет, – тихо согласилась мать. – Ты прав. Слава Богу, что нет детей!

– Я хочу оставить Клару и жить с Анжелой и моим сыном, с моей настоящей семьей. Однажды я потерял их, в этом была виновата война. И не хочу терять их снова. Я пришел, чтобы ты меня благословила. Ты, и папа, и Пьеро.

– Что ты такое говоришь? – перебил отец. – Что ты несешь, Стефано? Не можешь же ты вышвырнуть вон Клару и привести на ее место другую жену с ребенком: Фабрицци тогда объявят нам открытую войну. Пьеро прав. Будет вендетта до тех пор, пока жив кто-то из них и кто-то из нас. Альдо Фабрицци не простит такого позора своей дочери. Так что же ты на самом деле хочешь сказать, сын мой? Не настолько ты умен, чтобы я не видел тебя насквозь!

– Ты сам все понимаешь лучше меня, папа, – сказал Стивен. – Я не могу жить со своей семьей в этой стране. Я должен покинуть Штаты. Я должен покинуть родных. Я скажу Кларе, что уезжаю и буду жить за границей. Если вы отречетесь от меня как от сына, вендетты не будет. Моя жена Анжела и сын Чарли окажутся в безопасности, потому что никто не узнает об их существовании. И не будет войны между тобой и Фабрицци. Если я умру для вас, для моих родных, Альдо Фабрицци с этим согласится.

Он увидел, что по щекам матери текут слезы. Она утирала их передником, как делали в минуты горя ее прабабки.

– Ты хочешь покинуть нас, – набросился на него отец. – Хочешь умереть для нас? Да никакая жена, никакой сын не могут значить для мужчины столько! Нет. Нет, Стефано, я не могу тебя благословить на такое. Если ты уйдешь, то ты уйдешь с моим проклятием!

– Не говори так, – попросил Стивен. – Не разбивай мне сердце, папа. Не угрожай мне. У тебя есть Пьеро. Он может взять дело в свои руки не хуже меня. И у него есть мальчики, которым он его передаст.

– Покинуть семью? – продолжал отец, не обращая на него внимания. – Покинуть Фалькони и забыть старые традиции? Наш старый уклад? Жить как чужой среди чужих, и все из-за этой женщины и ребенка? Нет, я не прокляну тебя, сын мой, потому что ты не в своем уме! Ты свихнулся! Но я прокляну их!

Он встал, отшвырнув стул, и бросился в дом. Он кричал в ярости, голос его гремел.

– Он не передумает, – сказала мать. – Я его знаю. Будет стоять на своем. Так нельзя, ты разобьешь ему сердце. Ты нужен ему, саго, ведь он стареет.

– Он силен как лев, – ответил Стивен. – Ты прекрасно это знаешь, мама. Он мог бы управлять всеми Фалькони без Пьеро и без меня, если бы понадобилось! Не плачь больше. Иди к нему. Ты всегда нужна ему, когда он расстроен. Я поговорю с ним еще раз, когда он успокоится.

Она поднялась и ушла в дом.

Пьеро закурил и предложил сигарету Стивену.

– Мама права, – помолчав, сказал он. – Он не даст тебе разрешения. Он не рискнет связываться с Альдо Фабрицци, а если ты бросишь эту стерву, нам всем несдобровать. Я вот что подумал, Стивен... – Он затянулся и шумно выпустил дым в теплый воздух. Пьеро был очень плотский человек: он шумно ел, шумно пил, неуклюже двигался, сшибая предметы, оказавшиеся на пути. Характер у него был от природы агрессивный. – Вот что я подумал. В Вестчестере живет один мерзкий парень. Он занимается кой-каким бизнесом. У него есть шоферы, с которыми время от времени он заключает соглашения. Они не стреляют, а специализируются на автомобилях. Они тебе кого угодно скинут с чертовой дороги, да еще устроят пожар. Может, решить проблему таким образом? Нет Клары, нет и проблемы. Могу это устроить.

Он поднял бутылку кьянти. Она была пуста. Он вопросительно смотрел на Стивена, склонив голову набок.

– Ну как?

– Нет! Нет, Пьеро! – Стивен положил руку брату на плечо и для вящей убедительности сильно сдавил его. – Нет, – повторил он. – Слышишь меня? Я говорю серьезно. Не смей даже думать об этом, понял?

– Ладно, ладно. Вовсе не обязательно ломать мне шею. Я просто предложил. Нет так нет. Она бы на твоем месте не церемонилась. Помнишь, как в тебя стреляли на перекрестке? Я сразу подумал об этой заразе, как только узнал.

– Никто не тронет Клару, – повторил Стивен. – Соглашения не распространяются на наших женщин. Только подумай ради Бога, чем это может кончиться.

На наших женщин – да. Здесь Пьеро ничего не мог возразить. Но не на женщин вообще. Синдикат убивал женщин точно так же, как мужчин. Жены и дочери, принадлежавшие к «семьям», были в безопасности. Но вовсе не женщины как таковые.

– Ну ладно, – сказал он. – Забудь об этом. Папа перестал кричать. Мама на него хорошо действует. Пойду принесу еще бутылку. Хочется выпить. А тебе?

– И мне, – сказал Стивен, просто чтобы сказать что-нибудь. Это же мой брат, и мы любим друг друга с детства. Мы не похожи, и у нас нет ничего общего, кроме семьи и работы. Но мы все равно любим друг друга. Я должен помнить об этом и забыть, что он предлагает убить свою невестку. Он направился в дом, чуть не столкнувшись с Пьеро, который нес новую бутылку кьянти. В доме было тихо. Он подошел к комнате отца и постучал. Вышла мать, встала спиной к двери и заговорила очень тихо.

– Он не хочет тебя видеть, – сказала она. – Он говорит, чтобы ты ушел и подумал об этом. Приходи, когда образумишься.

– Я не образумлюсь, мама.

– О, Святая Мадонна! Что же нам делать? Послушай его, Стефано. Он любит тебя. Ты же знаешь, как он гордится тобой! Подумай об этом. Ради меня.

– Я никогда не врал тебе, правда? – сказал он. – И сейчас не буду. Он не передумает. И я не передумаю. Я приду снова, мама, только чтобы попрощаться. И с тобой тоже. Я люблю тебя. – Он прижал ее к себе и утешал так, как она часто утешала его, когда он был маленьким. – Когда-нибудь я привезу к тебе моего сына, – прошептал он. – Обещаю. А теперь иди в комнату, передай отцу мое почтение и скажи, что я вернусь через несколько дней. И больше ничего не говори, ладно?