Литмир - Электронная Библиотека

– Маркитантка, – шепотом сказала я Генриетте.

– Не может быть!

– Я читала о таких женщинах.

– Но не рядом же с госпиталем!

– Посмотрим.

И мы действительно увидели.

Госпиталь был огромный. Что же, подумала я, по крайней мере, у нас будет достаточно места. Но все оказалось совсем наоборот. Основное пространство занимали палаты. Когда я увидела, сколько больных и раненых находится там, то была потрясена. Позже я узнала, что большинство страдало не от последствий ран и контузий, а от болезней. Разразившаяся недавно эпидемия холеры уносила тысячи жизней.

Стены были сырые, половицы, когда-то добротные и искусно сделанные, были выломаны во многих местах, внутренний дворик захламлен гниющими остатками пищи и грязными бинтами, убирать которые, казалось, никто и не собирался. Беспорядок, ужасающая антисанитария, болезни как неизбежное следствие такого положения вещей – вот что характеризовало этот так называемый госпиталь.

Как же можно было ожидать от армии, имеющей такое обеспечение, успехов на полях сражений?..

Меня переполнял гнев против тех, кто послал наших солдат, таких, как муж Лили, Вильям, на эти муки. Лучше погибнуть в бою, подумала я, чем лечиться в таком госпитале.

Некоторые из сестер милосердия, например, леди Мэри Симе и миссис Джарвис Ли, все больше разочаровывались в нашей работе. Их решимость послужить отчизне быстро улетучивалась.

Мисс Найтингейл была в отчаянии, но она не относилась к числу людей, которые позволяют себе отчаиваться. Она немедленно начала отдавать распоряжения для того, чтобы исправить положение. Чувствовалось, что неожиданно свалившимся на нас неприятностям она намерена противопоставить твердость духа и решимость.

Нам выделили шесть комнат. Одна предназначалась под кухню, а остальные были столь малы, что в них с трудом могли разместиться два человека.

– Ну что ж, – сказала мисс Найтингейл, – пока удовлетворимся тем, что есть.

Она надеялась, что со временем мы сможем разместиться удобнее.

При виде выделенных нам комнат мы еще больше упали духом, хотя к тому времени уже поняли, что на комфорт рассчитывать нечего. Вдоль стен этих жалких каморок, на турецкий манер, стояли серые и грязные диваны, на которых нам предстояло спать.

– Первым делом нам следует хорошенько вычистить постели, а затем разделиться на группы, чтобы разместиться как можно более удобнее. Не забывайте – мы здесь не для того, чтобы нежиться в роскоши, а для того, чтобы ухаживать за больными.

Все немедленно приступили к уборке. С тех пор, как мы так неожиданно разговорились на палубе и стали друзьями, Элиза постоянно держалась рядом. Я рассказала Генриетте об этом эпизоде. Она преисполнилась сочувствия к обеим девушкам, а природное обаяние позволило ей дать понять Элизе и Этель, что она тоже хочет с ними подружиться. Мы постоянно ощущали присутствие Элизы, и это было большим утешением.

Она была защитником по природе – крупная, энергичная, воинственно настроенная. Многие из наших коллег даже побаивались ее. Ее забота об Этель говорила о том, что это громоздкое и неуклюжее создание может быть нежным, когда захочет. Правда, свою естественную доброту она предпочитала скрывать. Легкое презрение к нашим манерам, выговору и незнанию жизни, тем не менее, не мешало ей вести себя по отношению к нам по-товарищески.

– А вот здесь будет наш уголок, – сказала она мне и подмигнула. – Мы так всем и заявим, пусть не суются! Смотрите-ка, – продолжала она, указывая на кучу грязи. – Здесь наверняка полно крыс. А чего еще ждать, если кругом такая мерзость? Сдается мне, что крысы живут тут как лорды. Я уже и чесаться начала. Не удивлюсь, если в этом милом местечке есть и блохи.

Я обрадовалась соседству обеих девушек, и Генриетта, по-моему, тоже. Мне кажется, временами она начинала думать, что брак с лордом Карлтоном был бы наверняка предпочтительнее пребывания в конуре рядом с крысами и блохами. От природы моя подруга не имела особой склонности к уходу за больными, но ее красота и обаяние хорошо действовали на больных. В этом мы могли убедиться в Кайзервальде. Со мной же все обстояло иначе.

Меня влекла именно эта профессия. Я не хотела заниматься ничем другим, а если судьба уготовила мне быть сиделкой в Ускюдаре, а не в идеальном госпитале, который я уже нарисовала себе в мечтах, значит, так тому и быть.

Сейчас, по прошествии времени, мои воспоминания об ускюдарском госпитале несколько потеряли свою отчетливость. Но что я не забуду до конца своих дней, так это бедных, несчастных больных и раненых, которые терпеливо переносили все выпавшие на их долю страдания. Зачастую они лежали на кроватях, не имея даже сносно го постельного белья и одеял – только грязные простыни, которые не спасали от холода.

Вспоминаю я и замызганные полы, по которым безнаказанно сновали крысы, и жуткое зловоние в палатах – запах болезней и гноящихся ран. С каким негодованием обрушилась мисс Найтингейл на наших доблестных министров, уютно устроившихся в своих лондонских кабинетах! Они послали этих несчастных солдат воевать во славу отчизны, даже не позаботившись о необходимом медицинском обеспечении госпиталей.

Глупцы, недальновидные глупцы! Они считали британскую армию непобедимой, но для борьбы с болезнями, как выяснилось, требовалось нечто большее, чем мощь и сила. В ускюдарском госпитале мне стало до конца ясно, что холера и дизентерия оказались для британской армии врагами более грозными, чем русские войска.

Грязь рука об руку с болезнями стали подлинным проклятием этой войны. И первым делом мы начали скрести и мыть полы и стены – нам хотелось хоть чуть-чуть привести госпиталь в порядок.

Неожиданно выяснилось, что не хватает свечей. Мисс Найтингейл, узнав об этом, распорядилась, чтобы имеющиеся расходовали очень экономно и только в случае необходимости. Нам пришлось ложиться спать в темноте. Наощупь мы легли на приготовленные для нас диваны – Этель и Элиза по одну сторону от меня, Генриетта – по другую.

– Вот так поворот судьбы! – подвела итог своим размышлениям Элиза. – Кто бы мог подумать, что мы, в конце концов, очутимся в этой дыре…

Мы лежали на жестких, неудобных диванах, прислушиваясь к возне крыс, и не заметили, как уснули – так велика была усталость от путешествия и всего увиденного в ускюдарском госпитале.

Уже на следующий день я увидела Чарлза Фенвика. Он похудел и выглядел усталым. Почти все наше время уходило на уборку помещений, так как чем больше мы присматривались к гарнизонному госпиталю, тем более непрезентабельным он нам казался. Мисс Найтингейл была, безусловно, права, когда распорядилась, чтобы первым делом мы навели в нем чистоту. Задача эта была поистине достойной Геракла – по количеству грязи ускюдарский госпиталь не уступал знаменитым авгиевым конюшням, – но надо же было с чего-то начать!..

Узнав о нашем приезде, Чарлз пришел поздороваться. Он взял мои руки в свои. Мы внимательно смотрели друг на друга.

– Итак, вы здесь! – наконец произнес он. – А Генриетта?

– Она тоже приехала со мной.

– Наверное, вас поразило увиденное здесь.

Я вынуждена была признать, что он прав. Разумеется, мы не ожидали роскоши, но все же…

– Мы тоже были потрясены, когда впервые оказались тут. А вы хорошо выглядите, Анна.

– Я и чувствую себя хорошо, благодарю вас.

– Вы правы – тут есть что делать. Разразилась эпидемия холеры, и в результате госпиталь пришел в то состояние, которое вы сейчас наблюдаете. С ранеными мы бы еще справились, хотя медикаментов катастрофически не хватает. Иногда я чувствую себя таким беспомощным!

– Положение наверняка исправится, раз сюда прибыла мисс Найтингейл. Она твердо убеждена, что больше с этим мириться нельзя.

Он улыбнулся.

– Против нее здесь предубеждены. Мы ведь привыкли благоговеть перед авторитетами, Анна! Здесь распоряжаются те, кто не представляют себе истинного положения дел. Сидя в Уайт-холле и совершенно не зная здешних условий, они, тем не менее, отдают приказы. Так не может продолжаться.

71
{"b":"31287","o":1}