– Я знаю, что тебе удобнее было бы обойтись в этом деле без меня, – продолжал он. – Мне кажется, что пока ты будешь обходить свои любимые лавочки – а ты склонна застревать там на долгие часы, – я мог бы пойти навестить Фрилингов. Думаю, и им, и мне будет приятно провести вместе пару часов. Тебе, по-моему, не очень-то хочется их видеть, а я обязан сделать это хотя бы из вежливости.

На мой взгляд, идея была прекрасная. Не так-то просто оказалось выбрать подарки, отвечавшие моему вкусу. Пришлось провести в магазинчиках несколько часов и в конце мне повезло найти то, что хотелось. Для Амелии я купила браслет – золотой обруч, украшенный лазуритами. И уже совсем было собравшись заплатить за мраморное пресс-папье, я увидела чудесные настенные панно и поняла, что без них из лавочки не уйду, Я купила одно панно – с репродукцией картины Рафаэля – для Стивена и другое – с портретом Данте – для отца. Мне было ясно, что картины не только понравятся отцу и Стивену, они и мне всегда будут напоминать о чудесных днях, проведенных в Венеции.

Я вернулась в палаццо около шести часов. Бенедетто сообщил мне, что Обри все еще нет дома. Не торопясь я приняла ванну и, удобно устроившись на постели, примерно полчаса почитала, ожидая прихода Обри с минуты на минуту.

Время шло, а его все не было.

Вошел Бенедетто и спросил, накрывать ли стол к обеду. Я ответила, начиная слегка волноваться, что подожду мужа.

Он понимающе улыбнулся. Мне кажется, мажордом решил, что у нас произошла обычная любовная ссора.

Постепенно мне стало по-настоящему страшно. Я подумала о мрачных переулках Венеции, вспомнила мужчину, истекающее кровью тело которого было на наших глазах вытащено из канала. Мы так и не узнали, чем закончилась эта история. Кто был этот несчастный человек – турист, с которым покончили ограбившие его разбойники, или местный житель, павший в результате вендетты?

Немного посидев на веранде, я вернулась в комнату и начала ходить взад и вперед.

Обри сказал, что пойдет к Фрилингам. Названия гостиницы, в которой они остановились, я не знала. Миссис Фрилинг наверняка сообщила это название Обри, но мне он об этом не сказал.

Я терялась в догадках и не знала, что предпринять. Оказавшись в чужой стране, не владея здешним языком, я даже не могла себе представить, что можно сделать в данных обстоятельствах. Меня не покидала уверенность в том, что произошло нечто ужасное – ведь иначе Обри не задержался бы так долго. Предположим, Фрилинги предложили ему пообедать с ними. Но в таком случае они или пригласили бы и меня тоже, или хотя бы прислали записку, что мой муж у них. Нет, все это маловероятно. С ним определенно что-то случилось.

Что же мне делать? Начать обходить все гостиницы? Обратиться к британскому консулу? Но я даже не представляю себе, где он находится. Нанять гондолу и попросить отвезти меня в посольство? А может быть, я зря впадаю в панику? Обри уже не раз давал мне понять, что иногда я бываю немного наивной. А что если и на этот раз я веду себя как глупая девчонка? Скоро он войдет в палаццо и скажет:

– Фрилинги попросили меня задержаться у них подольше. Я знал, что ты не будешь возражать.

Может быть, именно так ведут себя настоящие светские мужья и жены?

Да нет, он не может не знать, как я отнесусь ко всему этому. Он никогда не позволил бы себе так меня волновать.

Но надо же что-то делать!

Я спустилась в то крыло дома, где жила прислуга. До меня доносились голоса горничных – они, как всегда, беззаботно болтали. Судя по всему, отсутствие Обри не показалось им странным. Я опять поднялась в спальню и, стоя на веранде, долго вглядывалась в темноту ночи и слушала тихий плеск воды в канале.

Он должен вернуться! Он обязан хотя бы дать знать о себе. Я не в силах терзаться так всю ночь. До меня донесся бой часов – это бронзовые фигуры на Часовой башне бьют в свои колокольчики. Нужно немедленно идти просить помощи. Я найду Бенедетто и попрошу его сопровождать меня. Мы найдем посольство и сообщим об исчезновении Обри.

Но я оставалась на веранде, не в силах сдвинуться с места. Мимо бесшумно проплывали гондолы. Я молила Бога о том, чтобы одна из них остановилась, и из нее вышел Обри, целый и невредимый. Он подбежит ко мне и расскажет, что же все-таки с ним произошло.

В какой-то момент я почувствовала, что больше не вынесу этого томительного ожидания – я должна немедленно отправиться на поиски мужа. И вдруг, как бы вняв моим мольбам, гондола остановилась у палаццо. Из нее вышел мужчина очень высокого роста. Он стоял ко мне спиной, я только заметила, что на нем черный плащ и черная шляпа.

Затем он и гондольер стали помогать кому-то выйти из гондолы.

Я замерла – это был Обри!

Не помня себя, я вцепилась в перила веранды. Лицо незнакомца было скрыто от меня его широкополой шляпой. Не в силах пошевельнуться, как бы окаменев, я все же почувствовала огромное облегчение – Обри был жив!

Очнувшись, я выбежала из комнаты на лестницу. Он поднимался по ступеням – один. Человека в черном рядом с ним не было.

– Обри! – закричала я.

– Сусанна! О, моя дорогая Сусанна…

Я подбежала к нему и судорожно обняла. Он выглядел немного странно – его галстук съехал набок, глаза светились каким-то диким светом, а руки дрожали.

– Что случилось? – вскричала я.

– Дай мне сначала войти. Сейчас все тебе объясню. Я взяла его под руку, и мы медленно начали подниматься по ступеням.

– На тебя кто-то напал? – допытывалась я.

Он кивнул. Не оставалось сомнений – он слишком слаб и не в силах говорить связно. Знаками он дал мне понять, что хочет поскорее очутиться в нашей спальне. Когда мы вошли туда, он опустился на стул.

– Я дам тебе немного бренди, – предложила я. – А может быть, ты хочешь чего-то другого?

Он покачал головой.

– Ах, Сусанна, мне жаль, что так случилось… Ты очень волновалась?

– Ужасно! Я не знала, что мне делать.

– Моя дорогая девочка!.. Именно это меня и беспокоило – что ты подумаешь, как будешь себя вести.

– Ты ранен? – спросила я мужа.

– Небольшое сотрясение. Кости целы.

– Ты можешь рассказать мне, что случилось?

Он кивнул.

– Я был у Фрилингов. Ушел от них около шести – мне хотелось придти домой до того, как ты вернешься, выбрал кратчайший путь и направился в один из этих зловещих переулков. Конечно, это было очень глупо с моей стороны.

– Но как ты мог!.. У меня в глазах до сих пор стоит образ того мужчины, тело которого извлекли из канала… кровь на его одежде…

– Ко мне подошли двое мужчин. Их вид мне сразу не понравился. Я повернулся, и хотел было идти назад, но еще двое преградили мне дорогу. Они ударили меня по голове, и, наверное, я потерял сознание.

– Мой дорогой Обри, как ужасно то, что ты рассказываешь! Мне надо было начать тебя искать, пойти в посольство…

– Это не привело бы ни к чему хорошему. Когда я, наконец, пришел в себя – не знаю, сколько времени я пролежал без сознания, – то понял, что нахожусь в какой-то хижине. Вокруг никого не было. Было темно, и мне не удалось почти ничего рассмотреть. Потом глаза привыкли к темноте, и я стал понемногу осматриваться. Мне посчастливилось найти дверь, но она была заперта снаружи. От слабости меня шатало, и я даже не мог стоять. Место было слишком безлюдное, и на мои крики никто не отозвался.

– Наверное, эти люди ограбили тебя.

– Они взяли мой кошелек – им было нужно только это.

– Но зачем же они заперли тебя?

– Возможно, не хотели, чтобы я поднял тревогу слишком быстро.

– Какая низость!

Он кивнул и, взяв мою руку в свою, поцеловал ее.

– С тобой в гондоле был какой-то человек, – вспомнила я.

– Да. Это он привез меня домой. Не представляю, что я делал бы без него, – наверное, до сих пор валялся бы в той хижине.

– А я просто места себе не находила. Чувствовала, что я совершенно беспомощна и ни на что не способна. Мне следовало попросить Бенедетто пойти со мной и найти кого-нибудь, кто смог бы помочь.