– Вы хотите сказать, что ваши нетрадиционные методы не всегда принимались благосклонно.

Он кивнул и поднял свой бокал.

– Графу захочется узнать, оценили ли мы его вино. Он будет очень разочарован, если мы не отдадим должное этим напиткам.

– Я не люблю много пить.

– Я тоже. Это убивает чувства, а этого мне совсем не хочется. Сегодня вечером я намерен наслаждаться каждым мгновением.

– Так что вы хотели мне сказать?

– То, что, как мне кажется, вы и так давно знаете. Я сделал одно открытие.

– Да? И что же это за открытие? Он посмотрел на меня в упор.

– Я понял, что моя жизнь пуста без вас.

Не веря своим ушам, я с изумлением посмотрела на него.

– А вы ведь на самом деле совсем не удивлены, – сказал он. – Вы и так это знали.

Я покачала головой.

– Вы просто показали мне больницу и намекнули, что я могу управлять ею. Мне казалось, что именно таковы и были ваши намерения.

– Разумеется, мои намерения заключались совсем не в этом.

– Но вы вели себя так, как будто…

– Просто готовил почву. Я хотел привезти вас сюда, в лесную чащу… где мы могли бы быть совершенно одни.

Я поднялась. Он подошел, встал рядом со мной и вдруг обнял меня.

– Посмотрите же, наконец, правде в глаза. Неужели вы ничего не поняли?

Он привлек меня к себе и поцеловал, потом еще и еще… Я чувствовала, что почти теряю сознание от волнения. «Мне все равно, – говорила я себе. – Даже если это всего на одну ночь, хочу быть с ним. Будь что будет!»

Наконец, он отпустил меня, и я услышала его смех, смех победителя.

– Вот так, – сказал он.

Безмолвно я внимала ему, смотрела и не могла насмотреться.

– Мы предназначены друг для друга, – продолжал он, – и вы всегда это знали. Вы пытались бороться с вашими чувствами, даже ненавидели меня. Но вы никогда не могли бы так сильно меня ненавидеть, если бы на самом деле не любили.

Как в тумане, я услышала свои слова:

– Не знаю… Я в каком-то смятении.

– Но ваше сердце знает ответ. Мне нравится рыжина в ваших волосах. Она так блестит в свете свечей… А ваши глаза сейчас зеленые-зеленые… Они всегда зеленые, когда вы счастливы. А сейчас они как раз очень зеленые.

– Прошу вас, – взмолилась я. – Давайте сядем.

– И закончим ужин? Прекрасная мысль! Нас еще ждет яблочный пирог. Не годится обижать Эльзу.

Я почувствовала, что начинаю понемногу успокаиваться. Адер сел напротив меня. Его глаза сверкали. Они были такие большие, такие темные… Я вспомнила, как он загипнотизировал Вильяма Клифта, и на секунду мне захотелось утонуть, потеряться в глубине его глаз. Внутренний голос говорил мне: «Берегись! Он – умелый соблазнитель. В его жизни наверняка было множество подобных случаев. Без сомнения, именно так он всегда поступает с женщинами, когда ему хочется немного развлечься». Но я не хочу больше слушаться этого разумного, практичного внутреннего голоса! Слишком долго я была одинока и несчастна…

Мне не хотелось заглядывать в будущее, задумываться над тем, что будет, когда эта волшебная ночь кончится. Я сама себе удивлялась – передо мной сидел мой враг, человек, которого я поклялась погубить, а сейчас было одно желание – отдаться во власть наших чувств, не думая ни о чем.

Мне кажется, Дамиен разделял мои чувства в эту минуту и был спокоен потому, что знал – у него хватит сил и умения сломить мое возможное сопротивление.

Неожиданно я услышала его голос:

– Вы были весьма предубеждены против меня еще до того, как мы встретились. Я знаю, почему.

На секунду я оторопела. А он продолжал:

– Вы читали мои книги и поняли, насколько я не вписываюсь в предписанные каноны, не так ли? А что же еще могла подумать воспитанная молодая леди о человеке, который жил вместе с арабами в палатке, который был то арабом, то индийцем, то турком?..

– Вы, наверное, испытали много волнующих мгновений.

– Но жизнь и должна быть волнующей, как вы считаете?

– Увы, она такова совсем не для всех.

– Если это так, люди сами должны найти причину и сделать жизнь волнующей.

– Вы-то в этом преуспели, как мне кажется.

– Я думаю, что и вы бы это сумели. У вас есть тайны. Не пугайтесь! Я не буду пытаться их выведать. Для себя вы решили раз и навсегда, что жизнь создана не для наслаждений, но считаю, что моя задача – мой долг, если хотите – доказать вам, что вы ошибаетесь.

– И как же вы собираетесь это сделать?

– Доказать вам, что жизнь может быть прекрасна.

– И вы считаете, что справитесь со своей задачей?

Он кивнул, с улыбкой глядя на меня.

– Когда я понял, что без вас моя жизнь будет пустой, то обдумал, как добиться вас.

– Не принимайте меня за простушку, которую легко одурачить мольбами и сладкоречием.

– О нет, вы совсем не простушка! И я не собираюсь произносить слова, я собираюсь действовать.

С этими словами он отбросил салфетку и встал. Взяв меня за руку, он заставил встать и меня.

– Мой дорогой соловей, – произнес он тихо, – вам этого не избежать.

Я попыталась что-то ответить, но сердце билось так сильно, что у меня перехватило дыхание. Дамиен прижал меня к себе, сил сопротивляться не было.

– Как хорошо, что у нас так много времени, – сказал он наконец. – В дубовой комнате есть балкон. Пойдемте туда и полюбуемся лесом.

– А как же… – я показала на стол, уставленный посудой и остатками нашего ужина.

– Они тихо войдут и все уберут после того, как мы уйдем из зала. Ну, разве это не самое романтичное место на свете? Не то, что та комнатушка в Главном госпитале в Ускюдаре! Вы помните ее? Помните, какие словесные баталии иногда происходили там между нами?

– Я все помню, – тихо ответила я.

Он обнял меня за талию, и мы поднялись в дубовую комнату. Горящий камин отбрасывал тени на стены. Мы вышли на балкон и несколько минут молча стояли, вглядываясь в ночной, таинственный лес. Запах сосен был таким пьянящим!.. Вдоль окна метнулась какая-то тень, и вскоре я услышала крик совы.

– Сегодня птицы летают низко, – сказал он и поцеловал меня.

Мы помолчали, он продолжал:

– Как давно я мечтал об этом мгновении! Сегодня я по-настоящему счастлив.

– А я так удивлена, так…

– Счастлива, – подсказал он.

Я ничего не сказала. Он продолжал:

– Скажите же правду, соловушка! Не замыкайтесь в себе опять.

– Я здесь одна… – начала было я.

– Но вы пришли сюда по своей собственной воле. Как бы страстно я вас ни желал, я никогда не допустил бы никакого насилия. Если вы не хотите, чтобы я остался с вами, вам стоит сказать одно слово – и я уйду.

В ответ я протянула руку и коснулась его лица. Он взял мою ладонь и нежно поцеловал.

– Я сама себя не понимаю, – жалобно произнесла я.

– Зато я вас понимаю, моя дорогая. Вы были так одиноки. Вы пытались бороться со своим горем, ненавидели, вместо того, чтобы любить, отказывались признать, что жизнь может и должна быть прекрасной! А сегодня, когда я здесь, рядом с вами, когда мы находимся в таинственной лесной чаще, где сам воздух, кажется, пропитан чудесами, вы должны забыть все препятствия, которые сами себе создали. Вам надо перестать грустить и начать жить!

На меня снизошло какое-то блаженное успокоение, больше не хотелось сопротивляться, наоборот – мне хотелось раскрыть ему свои объятия! Завтра я опять встречусь со своим врагом, но то, что должно произойти сегодня ночью, произойдет. Я позволила ему увести меня с балкона. Мы сели рядом на кровать.

Он целовал меня и говорил:

– Наконец-то! Забудем все, кроме того, что мы сегодня вместе… что я что-то значу для вас, а вы для меня. А когда люди так относятся друг к другу, выход один…

Я повернулась к нему. Он целовал мою шею, губы, глаза, и неожиданно я почувствовала, что меня охватывает блаженство, которого я никогда в своей жизни не испытывала.

Забрезжил рассвет. Проснувшись, я лежала и думала о том, что произошло со мной этой ночью. Никогда прежде я не знала такой страсти, такого счастья. Я вспомнила Обри и первые дни после нашей свадьбы. Тогда казалось, что наши отношения – это полная идиллия, а Обри был нежным и заботливым. А потом наступило то страшное отрезвление в Венеции, когда я постепенно поняла, что на самом деле люблю не Обри, а саму любовь. Мне нравилось быть влюбленной, хотелось, чтобы мной восторгались. Любовь казалась сплошным удовольствием.