— Но ты не сказала мне об этом в тот день. Она посерьезнела.

— Да. Я хотела помочь. Я видела, что ты ведешь себя неправильно и вы оба страдаете. Мне тогда было достаточно взглянуть на Кэролайн и поговорить с ней о тебе меньше пяти минут, чтобы сделать вывод: она девственна. Возможно, я была не права. Прости, если так. Но я достаточно знаю тебя, и мой опыт…

Брент неожиданно прошептал:

— Спасибо.

Это так удивило Шарлотту, что к глазам ее подступили слезы.

— Ты мой брат, — тихо сказала она, прильнув к его руке.

Они помолчали. Шарлотта понимала, что Брент признателен ей и что он сейчас нуждается в ее совете. Она решила быть по возможности откровенной.

— Ты не должен сдерживать свои чувства, Брент. Кэролайн любит тебя так же сильно, как ты ее, и, несмотря на твое упрямство, где-то в глубине души ты сам это знаешь.

Он резко встал и начал прохаживаться взад-вперед.

— Вот уже два дня она со мной не разговаривает, Шарлотта. Если это можно назвать проявлением любви.

Она вздохнула:

— Знаешь, Брент, четыре года назад я целых двадцать два дня не разговаривала с Карлом, потому что на одной вечеринке он проиграл рубиновую брошь, которую ты по дарил мне на шестнадцатилетние.

Он сделал нетерпеливый жест, но она продолжила, не дожидаясь его язвительного ответа:

— Это была единственная ценная вещь, которую я привезла с собой в Америку. Я почти месяц не спала в его постели. Чтобы вернуть мне брошь, ему пришлось отказаться от одного из своих кораблей. Я никогда не видела его таким испуганным.

Уголки его губ опять приподнялись в улыбке, и это ее приободрило.

— В конце концов я его простила. И у вас все со временем наладится. Муж и жена должны быть снисходительны друг к другу.

Брент перестал расхаживать и задумчиво сорвал лепесток бледно-желтой розы.

— Это она вырастила.

— Я знаю. Чудесные розы. Погода не слишком холодная, вот они и цветут.

— Дело не в погоде, Шарлотта, — с гордостью заявил он. — У нее талант.

Она сделала паузу, думая, что он хочет что-нибудь добавить, но он молчал.

— Ты не рассказывал ей про нас, про наши отношения?

— Очень немного, — шепотом ответил он. Шарлотта подалась вперед.

— Могу я узнать почему?

Он обернулся и впервые за все время их встречи в саду посмотрел ей прямо в глаза.

— А ты не догадываешься? Она пожала плечами.

— Нет.

Он подкинул в воздух розовый лепесток.

— Карл — достойный человек, Шарлотта, — тихо сказал он после короткой паузы. — Умный и трудолюбивый. К тому же он о тебе заботится. Из него получился хороший муж.

Она не могла понять, куда он клонит.

— Не понимаешь? Она покачала головой.

Он подошел к скамье и опять сел рядом с сестрой, глядя на цветущие розы.

— Все это время ты думала, что я не хочу иметь с тобой ничего общего, потому что ты сбежала и вышла замуж за американца — человека, которого я не переношу из принципа. Но, честно говоря, Шарлотта, я не общался с тобой последние шесть с половиной лет только потому, что ты меня бросила. Твой муж здесь ни при чем.

Во рту у нее пересохло. Она в полном ошеломлении смотрела на профиль брата.

— Тебе никогда не приходило в голову, что, сбежав сломя голову, ты преподнесла меня на блюдечке леди Мод? Мне пришлось мириться с ее ненавистью. Мать была уверена, что ты уехала из-за меня, и считала меня виноватым. — Он нагнулся вперед, положил локти на колени и не мигая уставился перед собой. — Когда ты уехала, она обратила на меня всю свою злобу. Я чувствовал себя таким одиноким!

Глаза Шарлотты наполнились слезами.

— Я не знала, — пробормотала она.

— Ну вот, теперь знаешь, — отозвался Брент. — Кроме тебя, Шарлотта, у меня никого не было. Когда ты ушла из моей жизни, я пережил потрясение. Ты была единственным человеком, который любил меня таким, какой я есть.

Не зная, что сказать, Шарлотта смотрела в его родные, наполненные болью глаза. Она всегда думала, что он порвал с ней отношения из-за ее мужа-американца, который был выходцем из нетитулованной семьи, родился и вырос в колониях. Но получается, что она ранила брата своим отъездом.

— Прости, — наконец выдавила она дрожащим голосом. Давно копившиеся слезы покатились по ее щекам

— Не плачь, — вздохнул Брент. — За эти годы я смирился с неизбежным. Сейчас я понимаю, что человек, которого я выбрал тебе в мужья, не подходил тебе по характеру. — Он улыбнулся. — Но я хотел, чтобы ты была счастлива, Шарлотта. В конце концов ты нашла свое счастье, сбежав от леди Мод. Мне удалось это гораздо позже.

На сердце Шарлотты потеплело. Она знала, что брат всегда думал о ней. Он защищал ее не только перед матерью, но и перед всем миром. Но почти семь лет назад она предала его, собрав вещи и уехав из Мирамонта.

Она вытерла глаза тыльными сторонами ладоней, преисполненная раскаяния.

Они помолчали. Потом она сказала:

— Ты боишься потерять Кэролайн?

Эти слова, сказанные шепотом, были подхвачены холодным ветром, но она знала, что Брент их услышал: его лицо смягчилось, и он опустил глаза.

Он сделал долгий вдох, не отрывая глаз от земли.

— Я прожил на свете почти тридцать четыре года, и большая часть этих лет была наполнена горечью, сомнениями, разочарованиями и периодами крайнего одиночества. Но у меня есть нечто важное. Нет, я имею в виду не то, что обычно подразумевают мужчины, говоря о главном в жизни, — не образование, не работу и не красавцев жеребцов. — Он посмотрел ей в глаза и продолжил глубоким, страстным голосом: — Самую большую радость, удовлетворение гордость я черпаю в трех самых красивых женщинах — в тебе, в Розалин и в Кэролайн. Ты живешь в другой стране, и Розалин когда-нибудь уедет из Мирамонта, а может быть, и из Англии. Что ж, это ее право. — Брент понизил голос до хриплого шепота: — Но Кэролайн моя. Она многое дает мне, и я хочу, чтобы она была рядом со мной до конца моих дней. Я не могу даже думать о том, что она меня бросит.

Шарлотта его понимала. Глубоко вздохнув, она тронула его за руку.

— Кэролайн не собирается тебя бросать. Ты — самое главное в ее жизни, Брент, а цветы и теплица — второстепенное…

— Я уверен, что она этого не говорила.

— Я знаю это и без нее, — твердо заявила она. — Она не собирается бежать в Америку, чтобы спастись от жестокой матери. Возможно, она вышла за тебя замуж для удобства, но она дала брачные обеты и стала твоей. — Шарлотта улыбнулась. — Скажи жене, что ты ее любишь. И говори это как можно чаше. Эти признания не пустой звук, поверь мне!

— Это не так просто.

— Может быть, и нет…

— Два дня назад я сказал ей, что не люблю ее. — Она не мигая смотрела на него.

— Что? — Она покачала головой. — Это вышло случайно?

Его глаза потемнели.

— Она спросила меня, люблю ли я ее, и я сказал «нет». — Почему?

Это его озадачило:

— Что «почему»?

— Почему ты сказал «нет», когда так же просто мог сказать «да»?

— Это игра, Шарлотта, — попытался объяснить Брент. — Сразу после свадьбы я предупредил Кэролайн, что она никогда не услышит от меня слов любви. Она заверила меня в том же самом. Может быть, это нелепо.

— Еще бы!

— Любовь — глупая штука, Шарлотта. Ее трудно описать…

— Да, конечно. — Она обхватила ладонями его руку. — Но это не значит, что ее не существует. Любовь реальна, Брент.

Он протянул свободную руку, сорвал с куста листочек и задумчиво покрутил его в пальцах.

Шарлотта следила за его действиями. Даже дожив до ста лет, она не научится понимать мужчин.

Он по-прежнему молча разглядывал зеленый листок. Яркое солнце припекало все сильнее. Отпустив его руку, она расстегнула и медленно сняла свою мантилью, положив ее на каменную скамью.

— У меня будет ребенок, Брент, — тихо проговорила она, проведя по лбу рукой.

Он повернул голову и потрясение уставился на сестру. Она улыбнулась.

— Это уже было со мной… три года назад. Меня тошнило, я похудела и часто плакала без причины — словом, пережила все то, что обычно переживает женщина в положении…