– Я никогда не пойму, – доверительно сказал он Альдо, когда оба они сели завтракать, – что заставляет людей, танцующих где-то под хороший оркестр, являться в частный спящий дом, чтобы делать то же самое под граммофон, предварительно опустошив кухню. Но моя жена это обожает! Правда, во время сезона раньше полудня она не встает!
– А сейчас не слишком холодная вода?
– Холодная? Ледяная! Зато превосходно укрепляет нервную систему, а мы, Белмонты, всегда стремимся поддерживать нервы в хорошем состоянии!
– Говорите только за себя! – сказала Полина, появившись в этот самый момент в белом свитере и белой плиссированной юбке. – Вы, несомненно, единственный член нашей семьи, обладающий темпераментом полярного медведя. Наш отец терпеть не мог холодную воду, а наша дорогая мамочка за всю жизнь не потрогала пальчиком воду ни в одном из морей, хотя дважды совершила кругосветное путешествие.
– Быть может, на меня снизошло откровение? Вода превосходит все другие стихии! Что вы об этом думаете, Морозини?
– Я принадлежу к народу, который всегда бороздил моря, этим все сказано. Кроме того, я люблю плавать и обязательно пойду окунуться, но чуть позже!
– Вы не правы. Кстати, вчера вы говорили, что собираетесь нанести визит нашей соседке из «Болье»?
– Да, и чем скорее, тем лучше.
– Беддоуз вам это устроит. Он непревзойденный мастер по свиданиям, настоящий бог!
– Почему вы не сделаете своим секретарем его вместо этого мертвенно-бледного холодного карпа, который всегда словно скользит мимо и выглядит как фамильное привидение вашего нью-йоркского дома? Я никогда не смогу привыкнуть к нему!
– Потому что вы не учитываете психологию. Верно, что Купер похож на привидение, именно за это я его и ценю: ему нет равных, когда надо устрашить тех, кто является клянчить денег, и прочих докучных посетителей. Едва он показывает в улыбке свои длинные почерневшие зубы, как они обращаются в бегство с воплем «Спасите!». С тех пор как он у меня появился, я живу гораздо спокойнее! Но в случае нужды готов одолжить его вам.
– Я же сказал, что никогда не смогу привыкнуть к нему. Мои слуги тоже, а мне они очень дороги.
Как бы там ни было, дворецкий подтвердил свою репутацию телефонным звонком в десять утра: княгиня Оболенская будет ожидать князя Морозини ровно в четыре. Но она сможет уделить ему лишь несколько минут по причине чрезвычайно насыщенной программы дня.
– Наверное, ей предстоит свидание со всеми мастерами своего дела. Забота о красоте отнимает у нее бесконечно много времени и стоит целое состояние. Какая жертва, если парикмахеру или массажисту придется подождать пару минут! Я бы охотно поехала с вами, Альдо, но это лишь ухудшит дело. Машина будет подана без десяти четыре.
Без двух минут четыре белый «Роллс-Ройс» с шофером и лакеем, также одетыми в белое, величественно катился по главной аллее «Болье», а еще через минуту лакей в ливрее ярко-синего цвета открыл дверцу перед Альдо, одетым в безупречный английский фланелевый костюм – серый в тонкую белую полоску – с шелковым галстуком, подобранным в тон. Поскольку ему были ненавистны модные в это время шляпы-канотье, на голове у него сидела лихо заломленная панама, которую он отдал вместе с перчатками вышедшему навстречу дворецкому. Его провели в небольшую, вызолоченную сверх меры гостиную в стиле Людовика XV, где на стенах, обитых расшитой розовой парчой, висело несколько картин. Он не успел их рассмотреть: часы на подставке розового мрамора и позолоченной бронзы начали бить, и на четвертом ударе дверь напротив той, что впустила его, распахнулась, и время отступило вспять – на три тысячелетия назад. Прекрасная египтянка, шествующая с расчетливой неторопливостью, могла быть и Клеопатрой, и супругой Рамзеса II. Все было продумано до мелочей: длинная белая льняная туника с тонкими складочками, позолоченные сандалии на ногах, густые черные волосы, разделенные надвое пробором – почти наверняка парик! – украшения из золота и лазурита, среди которых выделялось ожерелье с изображениями Овна, источник неприятностей Адальбера. Как человек тонкого вкуса, он оценил – даже при том, что час для бала-маскарада был неподходящий! – совершенство любовно создаваемого облика. Эта женщина была еще красивей, чем во время его последней встречи с ней на пароходе, и от нее исходил опьяняющий аромат духов, чей сложный состав не поддавался определению.
Он поклонился ей с безупречным изяществом светского человека, но, когда выпрямился, сверкнувшая в глазах искра и ироническая усмешка ясно выразили его отношение к хозяйке дома. Тем не менее он вежливо произнес:
– Не будучи египтологом, мадам, я не знаю, как следует приветствовать создание, явившееся из глубины веков. Возможно, следовало бы упасть ниц? Или это слишком?
– Столь многого от вас не требуется! Что вам нужно? Сухой властный голос нарушил несомненное очарование, исходившее от великолепного облика, и Альдо сразу вспомнил Аву, ее мать. Невероятно, чтобы она говорила таким тоном с любовниками, иначе ей никогда бы не удалось поработить Адальбера.
– Побеседовать с вами, если позволите, – ответил он с еще более язвительной улыбкой.
Алиса вздернула выше свой маленький упрямый подбородок:
– Если речь пойдет об этом злополучном глупце, который притворился археологом, чтобы украсть у меня ожерелье, вы напрасно потеряете время.
– Это он напрасно потерял время, – сказал Морозини с внезапной резкостью, – посвятив вам столько дней и ночей, в которых французская археология нуждалась куда больше, чем вы. В любом случае, для дамы, претендующей на столь тесную связь с глубокой древностью, у вас удивительно короткая память.
– Что вы хотите сказать?
– Не так давно «этот злополучный глупец, притворившийся археологом», – я цитирую ваши слова! – обеспечил вам помощь самого блестящего полицейского Скотленд-Ярда. Или вас уже сумели убедить, что и Гордон Уоррен самозванец?
– Я никогда так не думала, но, поскольку драгоценность у меня украли, этому типу было очень важно вернуть ее, иначе он не смог бы завладеть ею. Я полагала, что он старался ради меня, на самом же деле он работал на себя.
– ...а Уоррен проникся таким расположением к вору, что согласился отужинать у него и общался с ним как со своим другом? Вы сами были тому свидетельницей. Или его вы тоже считаете кретином?
– Вовсе нет, он просто был обманут, как и я. Признаю, что свою роль этот негодяй сыграл превосходно. Он великий актер...
– А я, его друг в течение многих лет, пригласивший его стать крестным отцом моего сына, кто же я, по-вашему? Сообщник или простофиля?
«Египетская принцесса» взяла сигарету из малахитовой шкатулки, закурила и небрежно откинулась на канапе Людовика XV, из-за чего мгновенно потеряла священное величие, превратившись в красивую женщину в маскарадном костюме. Потом, не предложив гостю присесть, она окинула его странным взглядом:
– Так ведь совершенно очевидно, что вы его сообщник! Вы прекрасно разыграли свою маленькую комедию на борту «Иль-де-Франс»: сделали вид, будто вы в ссоре с ним, тогда как на самом деле просто дожидались, когда он передаст вам похищенное ожерелье...
Подумать только, эта женщина показалась ему умной! Глупая курица, столь же тщеславная и ограниченная, как ее мать.
– ...и именно по этой причине, – продолжал он, подлаживаясь под ее тон, – уже на следующий день после отплытия ваш «дальний родственник» Иванов пытался заколоть меня кинжалом и столкнуть за борт?
– Вы с ума сошли?!
Она выкрикнула это с некоторым запозданием, и одновременно Альдо прочел ужас в больших черных глазах, казавшихся огромными из-за ее макияжа. Понимая, что случайно он коснулся больного места, хотя она вряд ли знала о покушении на него, он решительно развил эту тему:
– Если это вы попросили его оказать вам небольшую услугу, следовало объяснить ему, что не следовало пользоваться туалетной водой «Ветиве де Герлен», если хочешь преобразиться в довольно грязного матроса. Это немыслимое сочетание!
