– Я не знаю.

– Ты не знаешь, есть у твоей дочери друзья или нет? – переспрашивает пораженная Лорен.

– Нет.

– Ну, знаешь! Иногда…

– Иногда ты производишь впечатление матери, которая не знала, что у ее сына интрижка с девушкой в той же самой долине! – заявляет Белинда.

– Это не помощь с твоей стороны.

– А почему я должна тебе помогать?

– Потому что наши дети вместе потерялись, – выпаливает Лорен.

– Они не потерялись, – говорит Белинда. – Они просто не хотят, чтобы их нашли.

– Не важно, – говорит Лорен.

– Не важно, – повторяет Белинда. – Все равно, это ты виновата.

– Я? – вскрикивает Лорен.

– Да, ты!

– Ты говоришь глупости.

– А ты говоришь как ненормальная, – возражает Белинда.

– Это ты ненормальная, – усмехается Лорен. – Черт возьми, я никогда не встречала никого более безумного, чем ты.

– Твой сын похитил мою дочь.

– Чушь собачья! – кричит Лорен. – Твоя дочь сбежала от тебя!

– Твой сын сбежал от тебя! – кричит Белинда. – Туше!

– Это, черт возьми, не помощь, совсем не помощь! – снова кричит Лорен и бросает трубку.

Белинда впивается взглядом в телефон. Лорен повесила трубку! Сука! Эта женщина слишком груба и просто невыносима. «Ну, по крайней мере ее сына тоже нет дома», – думает Белинда, медленно подходя к любимому креслу своего бывшего мужа и садясь. И Мэри, слава Богу, не ночует в логове ее врага. Это действительно было бы совсем невыносимо. Но где они могут быть? У Мэри нет денег. У нее нет одежды. На ней только юбка из денима и белая майка, в которых она ездила на festa. Белинда смотрит в окно балкона, все время почесывая тыльную сторону ладони. Обратиться в полицию? И что она им скажет? «Моя дочь сбежала с любовником». Да они рассмеются ей в лицо! Подумают, что это какая-нибудь прекрасная романтическая история. Это страна историй о любви, в конце концов.

– И я не умею разговаривать на их языке, – бормочет Белинда, хватаясь за ручку кресла. – Господи, где они могут быть?

Звонит телефон. Белинда подскакивает в своем кресле, спрыгивает с него и так быстро мчится к аппарату, как будто от этого зависит ее жизнь.

– Мэри? – отвечает, спрашивает и требует она одновременно.

– Э-э… нет, – говорит Хоуард. – Это Хоуард.

– А, Хоуард – произносит она, сутулясь от неоправдавшегося ожидания.

– Извини, что разочаровал, – говорит он. – Я просто немного волновался за тебя.

– А-а, – тянет Белинда несколько ошеломленно.

– Да, – говорит он, отчасти озадаченный своей собственной заботливостью. – Знаешь, вчера…

– Да, – отвечает Белинда, пытаясь сообразить, о каком именно моменте «вчера» говорит Хоуард. О той части, когда она выставила его перед всеми банальным алкоголиком? Или когда беспрестанно тарахтела о желании Лорен выиграть соревнование по катанию сыра? Или когда устроила истерику перед всей comune, требуя, чтобы дочь выбирала между матерью и приятелем? Или когда Мэри выбрала приятеля? Или он имеет в виду безумное размахивание руками в конце вечера?

– Но ты в порядке, правда? – спрашивает Хоуард.

– Гм… да, – говорит Белинда. – Но, знаешь, я немного расстроена.

– Ясно, – соглашается он. – Я однажды тоже заставил человека сделать это.

– Сделать что?

– Выбрать.

– А-а…

– Да. Между мной и длинношерстной таксой по имени Хитклифф. Эта псина вечно выводила меня из себя.

– Понятно, – говорит Белинда.

– И она выбрала Хитклиффа, – продолжает Хоуард. – Вот так бывает, когда просишь кого-то сделать выбор. Потом приходится жить с последствиями этого выбора.

– Да. – Голос у Белинды тяжелый и печальный.

– Так что считай, что тебе повезло, – говорит он, позволяя себе некоторую иронию в голосе. – По крайней мере тебя отвергли не из-за сосискообразной собаки.

Белинда улыбается.

– Ты пытаешься взбодрить меня?

– Немного, – говорит Хоуард. – И как, это сработало?

– Немного, – отвечает Белинда.

– Что ты намерена делать?

– Не знаю.

– У тебя есть известия от нее?

– Нет.

– Я уверен, она даст о себе знать, – говорит он. – Во всяком случае, она ведь сбежала не с каким-нибудь чудовищем, правда?

– Ну, боюсь, что тут мы с тобой расходимся во мнениях, – говорит Белинда, и в голосе ее снова звучит жесткость.

– А-а, – говорит Хоуард, отступая при первых признаках несогласия. – Понятно.

– Я убеждена, что она не могла выбрать человека хуже.

– А-а, – повторяет Хоуард.

– Да, – утверждает Белинда. – Если выбирать из всех людей на земле…

– Понятно, – произносит Хоуард. – Если ты именно так это себе представляешь…

– Именно так.

– Тогда понятно.

В дверь Белинды стучат – громко, значительно.

– Хоуард…

– М-м?

– Мне надо идти, кто-то стучится в дверь. Это, может быть, Мэри!

– Иди, – говорит Хоуард.

– Arrivadeary, – говорит Белинда.

– Пока.

Белинда кладет трубку и бежит к входной двери; на ее лице сияет широкая всепрощающая улыбка. Сердце колотится, ладони липкие от возбуждения. Она распахивает дверь и застывает, раскрыв объятия, ожидая, когда дочь обнимет ее.

– Ой! – Белинда делает неуверенный шаг назад. – Это ты.

– Это я, – отвечает Лорен с натянутой улыбкой. – Нам с тобой надо поговорить.

На ней плотные джинсы, белая майка и мокасины «Тод»; она вымыла волосы, смазала лицо кремом, почистила зубы и накрасила ресницы.

Белинда стоит босиком, по-прежнему в кремовой ночной рубашке, без белья. Ее волосы не видели щетки со вчерашнего утра, она не умывалась.

– Я даже не одета, – сообщает она гостье.

– Это я вижу, – говорит Лорен, оглядывая Белинду с головы до ног.

– Ты не должна являться сюда без предупреждения.

– Я уже это сделала, – говорит та, слегка пожимая плечами. – Ты собираешься меня впустить?

– Не вижу причины, по которой я должна это делать, – говорит Белинда неуверенно, как говорил бы на ее месте любой человек без трусов.

– А я не собираюсь уходить, – говорит Лорен.

Две женщины смотрят друг на друга: одна умытая и одетая, другая нет, но обе усталые и одинаково встревоженные потерей детей. Рука Белинды лежит на ручке двери. Ее короткие пальцы осторожно нажимают на дверь, чтобы закрыть ее. Лорен поставила ногу в кожаном ботинке у основания двери и согнула пальцы, чтобы закрыть было нельзя. Обе зашли в тупик. Никто не собирается уступать. Косточки пальцев Белинды становятся белыми от натуги, пальцы ноги Лорен хрустят под давлением.

Потом Белинда вдруг отвлекается, и Лорен использует свой шанс. Одним поспешным изящным движением она пересекает порог и проходит в холл.

– Думаю, нам стоит попытаться заняться этим вместе, – говорит Лорен, держа путь в гостиную. Сработал ее богатый опыт ведения переговоров.

– Вместе, – повторяет Белинда. В голосе ее звучит явная досада, но она все же трусит вслед за незваной гостьей.

– Ага, – подтверждает Лорен. – Так мы сможем обойти все улицы быстрее и не тратить время, дублируя друг друга.

– Но почему, черт возьми, я должна помогать тебе? – спрашивает Белинда.

– Потому что не помогать мне – значит плюнуть в лицо логике, – заявляет Лорен, стараясь сдерживаться, насколько возможно. – Помогая мне, ты помогаешь самой себе. Это простая констатация факта.

– Конечно, – отзывается Белинда с сарказмом.

– О Боже! – стонет Лорен, поддаваясь волне раздражения. – Ты какой-то невероятный кошмар, а не женщина!

– Ну, мне на ум приходят слова «корова» и «молчать» . – Белинда качает головой в восторге от собственной находчивости.

– Что? – спрашивает Лорен, не понимая глупого ответа, который должен был оказаться остроумным.

– Чья бы корова мычала, а ваша бы молчала, – поясняет Белинда; видно, насколько она изнурена.

– О Боже! – повторяет Лорен, делая движение к входной двери, чтобы отправиться восвояси. – Ты действительно такая… – Она останавливается. – Что за черт… – Лорен смотрит на пол, а потом вверх, потому что потолок начинает дрожать.