От ужаса Эмма не могла и слова молвить. Наконец она сказала:

– Это отвратительно...

Эмма опустилась на колени и дотронулась пальцем до крошечной рыжеватой мордочки. Котенок был уже холодный, совсем одеревеневший.

– Наверное, это просто ошибка. Разумеется, никто не стал бы делать этого специально, – пробормотала Эмма.

– Какая такая ошибка? – По щекам Линдси катились слезы. – Или ты хочешь сказать, что кто-то решил, будто это лисенок? Нет! Они должны были видеть, по кому стреляют! Это все она – жуткая черная ненависть, овладевающая всеми все больше и больше, – сказала она, глотая слезы. – Нужно похоронить его.

Они нашли какие-то веточки и возле насыпи у забора выкопали в мягкой земле ямку. Линдси осторожно взяла котенка на руки. Поцеловала его в головку и аккуратно положила его в маленькую могилку.

– Подожди, я принесу цветы, – сказала Эмма.

Теперь и Эмма плакала. Вытирая слезы, она отошла в сторону и сорвала несколько незабудок и какой-то ярко-красный полевой цветочек – он рос среди травы у края борозды. Вернувшись, она увидела, что Линдси что-то шепчет про себя, и, закрыв глаза, стала тихо ждать, пока та закончит.

– Все, – сказала Линдси, поднимая голову.

Эмма подошла ближе, бережно положила цветы рядом с котенком, потом прямо на мягкий рыжеватый мех они насыпали землю. Линдси набросала сверху плоды шиповника и ягоды боярышника и, наконец, положила целую охапку листьев.

– Это знак, – грустно произнесла она, – равновесие нарушилось, и теперь страдают даже невинные.

У Эммы на глаза опять навернулись слезы. Милый крошечный зверек тронул ее сердце. Непонятно, что он делал в поле? Может, где-то неподалеку родилось несколько котят, этот малыш впервые пошел погулять самостоятельно и увлекся охотой. А может, он – чей-то домашний любимец, потерял в темноте дорогу, увидел приближающегося человека и, решив, что это друг, пища от волнения, побежал к нему: ведь все люди, которых он встречал раньше, любили и ласкали его...

Девушки стояли молча, опустив глаза. Потом одновременно развернулись и пошли обратно.

Когда они дошли до ворот дома Лизы, Линдси остановилась.

– Пожалуй, я пойду к себе. Какие мы обе ранимые, когда дело касается кошек!

Эмма кивнула.

– Эмма, помни, что я сказала насчет Майка Синклера. Для твоего же собственного благополучия, – сказала Линдси, дотрагиваясь до ее руки, – пожалуйста.

Эмма ничего не ответила. Она просто стояла и смотрела, как Линдси спускается по аллейке, потом повернулась и пошла в дом.

Она набрала рабочий номер Пайерса, прежде чем осознала, что делает. Он выслушал историю о котенке, и она буквально увидела, как он разводит руками.

– Ты же сама хотела жить в деревне. Бывает, что в деревнях разные идиоты отстреливают любую живность.

– Но не кошек же!

– Надеюсь, такое не часто случается, – сказал он. Они замолчали. Оба думали о Максе и Мин.

– Пожалуйста, Пайерс, ты не мог бы приехать сюда на выходные?

Еще одна долгая пауза.

– Боюсь, что обещать не могу, Эм. У тебя ведь там наверняка есть друзья? На случай, если нужно с кем-то поговорить.

– Есть, – она нахмурилась, – но, Пайерс...

– Слушай, Эм, я постараюсь, договорились? Я тебе сообщу.

И не успела она ответить, как он положил трубку.

Расстроенная Эмма взяла на руки Макса и крепко прижала к себе.

– Пожалуйста, Макс, будь осторожен, – прошептала она, – не ходи в поле!..

– Майк? – Это был епископ. – Что я слышу! Юдит уверяет, будто ты связался с Джоном Даунингом.

Майк заметил, что он слишком сильно стиснул телефонную трубку.

– Да, я и впрямь недавно с ним разговаривал.

– Юдит говорит, что ты слишком много работаешь, Майк, и почти не отдыхаешь. От этого, старина, никакой пользы не будет. Нужно беречь себя, ты же знаешь.

– Но я прекрасно себя чувствую, – ответил Майк, пытаясь скрыть раздражение.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Майк, Юдит считает, что тебе не мешало бы на несколько дней уехать, и я с ней согласен. Тебе надо отдохнуть. Она с удовольствием за тебя поработает, и, если есть какие-то дела, тоже возьмет их на себя – это не проблема.

– Как это любезно с ее стороны, – сухо сказал Майк, теребя провод.

– Я считаю, тебе надо ехать сегодня же. Брось все, Майк, и скорее уезжай из своего прихода куда-нибудь подальше. Отоспись, подыши свежим воздухом.

– В Маннингтри достаточно свежего воздуха, – резко возразил Майк, – тут же рядом река!

– Да, разумеется, но... – Епископ поспешно перефразировал свое предложение. – Я имел в виду – подыши пока другим воздухом. Обо всем уже договорились. Я хочу, чтобы к вечеру тебя и след простыл!

– Не могу я уехать, епископ! – Майк нахмурился. – Вот так сразу. Возможно, на следующей неделе...

– Сегодня, Майк!

В его мягком голосе зазвучали ледяные нотки.

– Но, епископ, тут же Хэллоуин на дворе! – Майк чувствовал, что не может скрыть отчаяния. – Мне еще так много нужно успеть сделать. Я обещал!

Воцарилась тишина.

– Конечно! Ведьмы!.. Юдит говорила, что тебя слишком беспокоят ведьмы. Тебе же сказали, Майк, брось все это – пусть этим занимается Джон Даунинг. Тем больше причин, чтобы ты на время оставил приход, пока все не утрясется. И хватит возражений! Вечером я рассчитываю услышать от Юдит, что ты уже уехал.

Спустя полчаса приехала Юдит, и Майк проводил ее в кабинет.

– Майк! – Она вся подалась вперед и уже хотела что-то сказать, но он ее остановил.

– Прежде чем начать говорить, позволь узнать, почему ты за моей спиной звонишь епископу? – спросил он.

– Потому что, как мне кажется, ты слишком много работаешь. Тебе нужен отдых, Майк...

Она приторно улыбалась.

– Положим, Юдит, я мало сплю. Но меня вовсе не нужно выгонять вон из прихода без всякого предупреждения!

– Ах, перестань, Майк. Все совсем не так. – Она снова наклонилась вперед. – Пока ничего не говори, дай я сперва скажу: с Линдси Кларк я уже разобралась! Так что, считай, одно дело сделано, можно больше не беспокоиться. Очень скоро она получит уведомление!

– Какое еще уведомление, Юдит? – спросил Майк, откинувшись на спинку стула.

– Нам здесь не нужны такие, как она! И если она сама понимает, в чем ее польза, она исчезнет отсюда.

– Помнится, ты мне говорила, что Линдси вполне вписывается в ваше общество? Что же заставило тебя передумать, Юдит?

– Это была ошибка, Майк. Большая ошибка! – Юдит поджала губы. – У меня есть доказательства того, что она намного – намного! – опаснее, чем я думала.

Майк сдвинул брови.

– Доказательства? – спросил он тихо.

Юдит уверенно закивала.

– И ты поделишься ими со мной?

– Лучше не стоит, Майк, – сказала она, лукаво улыбнувшись, – это... это женское дело.

Подняв голову, Майк увидел, с каким выражением она на него смотрит. На какое-то мгновение ему показалось, что это не что иное, как презрение. Он набрал в грудь побольше воздуха и спросил:

– И из-за этого «женского дела» ты старалась, чтобы она лишилась любой работы, какую ни найдет, и не смогла здесь оставаться?

– Я поговорила с Вестами, это верно. И с Олли Дентом.

Вид у Юдит был очень самодовольный.

Майк крепко сжал руки в кулаки. Уж, конечно, она похлопотала! Порой христианское всепрощение дается ему с таким трудом! Больше всего на свете ему сейчас хотелось стереть с ее лица это самодовольное выражение.

– Не судите, да не судимы будете, Юдит, – мягко сказал он. – Неужели ты решила, что недостаточно молитв? Что Господь не справится с этим без твоей помощи?

– Ты ведь не хочешь сказать, что готов смириться с ее поступками? – Смотрит на него большими карими глазами, прямо сама невинность!

– Я лишь говорю, что не наше дело быть судьями и присяжными! Что не стоит замечать соринку в глазу у брата или сестры, в то время как у нас самих в очах может быть целое полено. А я еще хочу сказать, что просто непростительно – думать, будто Линдси участвовала в каких-то сатанинских ритуалах и будто дети Вестов в опасности. У тебя нет достаточных доказательств!