Соня уже почти переступила порог, но неожиданно передумала.

— Ну нет! Еще никто не позволял себе так издеваться надо мной!

Она снова захлопнула дверь и, выйдя на середину комнаты, заявила:

— Я не уйду, пока вы не признаетесь, что побудило вас вести себя так глупо и мерзко? Ну говорите, я жду!

Лепито почувствовал, что это самая тяжелая минута в его жизни.

— Соня… я ничего не хотел говорить вам… но время идет… и вынуждает меня к откровенности… придется открыть ужасную истину…

Мадам Парнак задрожала от мрачного предчувствия…

— Та микстура, которую вы пили…

— Ну?

— Она… она была…

— Да что же, в самом деле?

— …отравлена…

Соня пошатнулась, это слово поразило ее.

— Отравлена… отравлена… отравлена, — лишь тупо повторяла молодая женщина, пытаясь сообразить, кому и зачем это было нужно.

— Будьте мужественны, дорогая… не пройдет и часа, как вы покинете этот мир…

— Через час?..

— Теперь даже меньше.

Жену нотариуса внезапно охватил животный страх.

— Это неправда! Неправда! — вскричала она и, опустившись на диван, горько зарыдала.

Потрясенный Франсуа обнял молодую женщину. Она прижалась к нему.

— Франсуа… маленький Франсуа… он так меня любит… но долго ли продлится эта любовь?

— До самой смерти!

Соня резко высвободилась из его объятий.

— Не так уж долго! — с горечью заметила она.

Мадам Парнак подошла к камину, взяла пузырек и долго разглядывала его. Потом дрожащим от волнения голосом спросила:

— Вы и в самом деле меня любите, Франсуа?

— Как вы можете сомневаться?

Соня протянула ему пузырек.

— Я не хочу уходить одна, Франсуа… мне страшно…

— Но… и я тоже… оч… чень боюсь… смерти…

— Значит, вы такой же, как все…

И, сделав столь грустный вывод, Соня шатаясь подошла к дивану. Клерк следил за ней глазами, полными стыда и тревоги.

— Может быть, вам… лучше вернуться домой? Подумайте, какой поднимется скандал, если вас найдут в моей комнате?

— Нечего было меня сюда заманивать!

— Если бы я только знал…

— Хам!

Франсуа сел рядом с молодой женщиной.

— Простите меня, Соня, я немного потерял голову… Поверьте, наконец, что во всей этой истории лишь одно остается истинным — моя любовь к вам… Я никогда вас не забуду — вы останетесь моей первой и последней любовью. Умоляю, поверьте мне… Я сумел бы сделать вас счастливой! Подумать только, все обратил в прах этот флакон! Он же здесь совершенно случайно!..

— Случайно… — задумчиво повторила Соня и тут же глаза ее загорелись гневом.

— И как я не подумала об этом раньше? Вы ведь знали, что я выпью этот пузырек, не правда ли?

— Я?

— Теперь мне все ясно: если бы я сама не отхлебнула вашей микстуры, то вы бы заставили меня силой!

— Вы с ума сошли!

— Согласитесь, что в подобных обстоятельствах это нетрудно!

— Но, послушайте, зачем бы я стал это делать? Зачем мне желать вашей смерти?

— Потому что это входит в вашу программу!

— В мою… что?

— В вашу программу или, если угодно, планы. Вы хотели убить меня, как недавно пытались прикончить моего мужа!

— Я?.. Прикончить… вас, вашего мужа?

— Вот именно! Ну не станете же вы отрицать, что я пришла сюда, чтобы умолять вас пощадить жизнь Альбера?

— Клянусь вам, Соня, я…

— Да перестаньте притворяться! Вы убийца, Франсуа Лепито!

— Умоляю вас, Соня, успокойтесь!

— Клянусь Богом, все это не пройдет вам даром!

Жена нотариуса встала с дивана и пошатываясь побрела к тумбочке, где стоял телефон. Франсуа с тревогой наблюдал.

— Что в-вы с-собираетесь… делать? — заикаясь пробормотал он.

— Позвонить своему мужу!

— Нет! Нет! Только не это!

— Вы за все заплатите! Говорю вам, за все! Я вспомнила: это вы тогда ударили меня в саду!

— И вы можете так чудовищно лгать?

— Вы тогда только сделали вид, будто ушли, на самом же деле тихонько подкрались сзади! Вы хотели убить меня и ударили по голове! К несчастью для вас, рана оказалась легкой. Тогда вы решили действовать по-другому и на сей раз пустили в ход яд!

— Нет, это просто безумие!

Франсуа ухватил молодую женщину за плечи.

— Соня, что вы такое говорите?

— Я вижу, вы способны расправиться даже с умирающей?

Дверь распахнулась, и в комнату влетела запыхавшаяся мадам Шерминьяк.

— На помощь! На помощь! — закричала Соня, как только увидела ее.

— Что происходит? — остановилась несколько сбитая с толку Софи.

— Он хотел меня убить!

— Браво!

— Он отравил меня ядом… Я сейчас умру, мадам! И все из-за него…

— В добрый час!

— Да неужели до вас не доходит, что я умираю, что я убита, загублена этим чудовищем?

— Просто превосходно! Отлично! Всякие Иезавели вроде вас только сеют смуту и нарушают идиллии чистых душ! Франсуа любит и любим! И нечего было сюда соваться! Это не ваше дело!

— Ах, вот как? Так вы его сообщница?

Вдова с лучезарной улыбкой посмотрела на Лепито.

— Все зависит только от него.

Но Франсуа был сейчас совершенно не в состоянии что-либо решать. Действительность с каждой секундой становилась все кошмарнее. Что тут можно выбрать? Эти женщины доконают его! Одна, казалось бы, вот-вот умрет, о вечном должна бы думать — так нет же, жаждет навлечь на его голову все возможные беды и навсегда лишить надежд на будущее. И другая не лучше: помощница, черт ее побери, лезет не в свои дела… Эта бабы просто осатанели! Ничего с ними не сделаешь!

Словно подтверждая его мысли, Соня с яростью кинулась на вдову:

— Как я вижу, чары мсье Лепито не оставляют равнодушными перезрелых красоток!

Правнучка лесоруба, Софи Шерминьяк, не могла безнаказанно спустить насмешку, а уж тем более оскорбление. У вдовы была неплохая реакция, она мгновенно отвесила сопернице оглушительную затрещину.

— Это чтоб показать вам, моя красавица, что у перезрелой дамы еще довольно крепкие руки!

— Старая хрычовка! Тоже, видно, считает, что я зажилась на этом свете?

Соня бросилась к телефону, схватила трубку и быстро набрала домашний номер. Франсуа в последний раз попытался смягчить ее:

— Умоляю вас…

Но сил уже, видимо, не оставалось, и молодой человек прилег на диван. Софи Шерминьяк присела рядом и с материнской нежностью положила его голову себе на колени.

— Никто не посмеет вредить вам, пока я тут! — шепнула она.

Услышав, что мадам Парнак разговаривает с мужем, Франсуа в бессильном отчаянии развел руками. Что поделаешь, такова воля судьбы!

— Алло! Это ты, Альбер?.. Да, да… Где я? У Франсуа… Как у какого? Да у твоего клерка… Что я здесь делаю? Умираю!.. Ты не понимаешь? Меня это ничуть не удивляет! Франсуа Лепито только что убил меня! Ведь это он, оказывается, напал на меня тогда, ночью, у нас в саду! Бомба в машине — это тоже его работа! Я сошла с ума? Шучу? Приезжай быстрей, и ты увидишь, шучу ли я! Что? Мне придется дать тебе объяснения? Мне бы очень хотелось, но, увы… скорее всего, другие тебе все расскажут, мой зайчик… Вот-вот… Поторопись все-таки, если хочешь услышать мой последний вздох!

Соня повесила трубку и, обернувшись к мадам Шерминьяк и Франсуа, торжествующе бросила:

— Он едет!

Войдя в комнату, Альбер сразу бросился к прилегшей на диван жене.

— Соня! Бедная моя! Что он с тобой сделал, этот негодяй?

— Мне уже никто не поможет, Альбер, — прохрипела молодая женщина.

— Я спасу тебя, дорогая! За мной едет Периньяк.

Нотариус выпрямился и налетел на Франсуа.

— Мерзавец! Почему…

— Я… я не виноват…

— Не отпирайтесь, Франсуа, вы убийца! Я все знаю!

Мадам Шерминьяк ринулась в бой.

— Прошу вас выбирать выражения! Если бы эта… Иезавель сидела дома, она бы и сейчас была в добром здравии! Так нет же, она приперлась совращать ребенка — вот и получила по заслугам!

Удивленный неожиданным нападением, нотариус повернулся к Франсуа.