– Мы присланы шахом Фагфуром, чтобы выяснить, кто вы такие.

Задержали их хаджибы, а сами пошли к тому старцу и сказали:

– О достопочтенный, люди из города явились, говорят, Фагфур их прислал, чтобы выяснить, чье это войско.

– Приведите их, – велел тот.

Смелые и умелые хаджибы со всей любезностью Насура под руки подхватили и в шатер повели. Он от самого входа кланяться начал. Пока до тахта дошел, несколько раз поклоны отбивал, а когда распрямился и глаза поднял, узнал того предводителя войска. Сидел он на золоченом тахте, тахт семь луноликих юношей окружали, а красивые рабы, чавуши, телохранители и сарханги все по местам стояли.

Прошел Насур мимо всех, перед тахтом поклонился, землю поцеловал, потом поднялся, отверз уста и восславил старца. Тот приказал усадить его, Насур еще раз поклонился и сказал:

– О достойный муж, я не сидеть пришел, а с поручением. Передам и назад ворочусь.

Потом он сказал:

– Владыка Чина, шах Фагфур, желает вам добра и спрашивает: откуда вы прибыли, куда путь держите? Что у вас за дела, как вас прозывают, от кого вы род ведете? И зачем вы в этой стороне оказались? Мимоходом или надолго пожаловали? Друзья вы или враги? Надо нам знать, как себя держать.

Насур был человек красноречивый, слово умел сказать ясно да складно. Тому старцу его разумные речи понравились, он дал знак, чтобы усадили Насура на золотой табурет, а потом говорить начал:

– О благородный муж, этот ваш царь, видно, вовсе глуп и управлять царством совсем не способен. Только название одно что царь! Разве царь таков должен быть? Надлежит на всех дорогах держать верных людей. Где ни случится враг или друг, эти люди должны тотчас шаху сообщить. А коли человек не понимает разницы между пользой и вредом, между другом и врагом, ему и царство доверять нельзя. Да как же можно в таком неведении пребывать, что несметное войско к городу подошло, а царю о нем ничего не известно? Окажись мы перед его домом, он и тогда ничего не узнал бы! Войско в дом войдет, он спросить пошлет, откуда, дескать, прибыли и куда следуете, друзья вы или враги… Что это за падишах такой?!

Насур поклонился и сказал:

– Господин милостивый, это ты все верно говоришь, но причина в том, что шах Фагфур сам против людей зла на сердце не держит и вся страна его за то любит. Он насаждает справедливость и правосудие, на соседские владения не зарится, а соседи против него не злоумышляют, вот он и царствует спокойно. Может, он и не хорош, но такой уж уродился, и обычай его таков. Оттого и получилось, что подобное войско к самой столице подошло, а он о том и не ведал. Только когда гром военных барабанов город всполошил, мы поняли, что войско чье-то у ворот стоит.

– Прибыли мы сюда с посланием, – сказал старец. – Знай и ведай, что все мы – слуги и рабы Хоршид-шаха, сына Марзбан-шаха, владыки страны Халеб, всего Туркестана, Ирака, Басры и Куфы, Сирии и окрестных стран. А послал нас шах Марзбан в эти края послужить сыну его Хоршид-шаху, который отправился сюда свататься к дочке шаха Фагфура, да только долгое время от него ни слуху ни духу нет. Вот и поручил нам шах, чтобы мы доставили к нему сына. Если же с ним беда случилась, то велел государь нам не оставлять в живых ни одного человека, прах города Чин в мешок собрать да в Халеб послать. Вот с чем мы пришли. Возвращайся и скажи это своему царю.

Тут Насур обрадовался, заулыбался и воскликнул:

– О государь мой, да ведь Хоршид-шах жив-здоров! Он падишах Чина, зять нашего шаха. А мы все – рабы его верные.

Как услышал тот старец, что Хоршид-шах живой и невредимый, возрадовался и возвеселился, а все его военачальники возликовали. Обратился он к Насуру с такими словами:

– Ступай передай наш привет Фагфур-шаху и скажи, что мы – рабы Хоршид-шаха, слуги шаха Фагфура. Прибыли мы из Халеба по приказу Марзбан-шаха, а всего нас сто тридцать тысяч.

Тут Насур поклон отдал и назад поехал. Прискакал к городским воротам, а они заперты, на крепостные стены народ вышел, всяческие камнеметные орудия приготовили: и манджаники, и эрадэ, и арусаки. Велел он все ворота открыть, въехал в город, видит, а улицы уж перегорожены, дороги перекрыты, в городе волнение и переполох. Закричал тут на них Насур:

– Убирайте все живей, завалы разберите, улицы разгородите, ворота отоприте! Украсьте город, радуйтесь и веселитесь, так как все это войско – наши люди.

С этими словами отправился он во дворец. Вошел туда, смотрит, шах Фагфур с трона спустился, сидит на земле в тоске и печали, а сановники его, тоже невеселые, вокруг него стоят, думу думают: мол, вражья сила подступила, придется на бой выходить, а сверх того с Армен-шахом сражаться надо… Как с ними справиться?

Как увидел Насур, что Фагфур-шах в таких горестях, сразу крикнул:

– О шах, не скажу, пока не наградишь меня за добрую весть! Успокойся, все хорошо и благополучно.

А у шаха в руках браслет был, больше тысячи динаров стоил. Он его Насуру отдал и молвил:

– О Насур, у меня сердце кровью обливается, но ты ведь всегда и отовсюду приносишь хорошие вести. Пусть бы твоим добрым словом все наши беды разрешились!

– О шах, – сказал тогда Насур, – взойди на свой трон, возрадуйся, ибо это войско принадлежит царю Халеба Марзбан-шаху, все они покорные слуги Хоршид-шаха и прибыли в его растяжение. А во главе их стоит старец важный и величавый. Поначалу он так сурово и строго речь повел, что и описать невозможно. Ну а уж потом сказал то, что я тебе говорю.

Обрадовался шах Фагфур, сел опять на тахт, приказал по всему городу объявить: «Будьте покойны, это наши люди пришли, верные слуги зятя и сына нашего Хоршид-шаха. А посему надо город украсить и убрать».

Потом он сказал своим вельможам:

– Благодать какая, что я не послушался того подлеца Мех-ран-везира и не убил Хоршид-шаха! А не то перебило бы нас это войско. Надо нам сей же час отправиться на них поглядеть, осведомиться, кто у них там главный.

Он велел открыть казну, выдать много золота, собрать городских поваров и приготовиться к встрече гостей, а еще возвестить, чтобы весь город своими делами занимался, потому что войны не будет. Дескать, кто трудится, пусть трудиться продолжает, кто торгует – свою прибыль получает, а других забот пусть никто не ведает. Возгласили все это глашатаи, и народ к своим занятиям вернулся.

А Фагфур тотчас собрался и вместе с тысячью приближенных и посланцев при полном параде из города выступил. Насур впереди ехал, дорогу показывал, пока не прибыли они в лагерь.

Отправился к старцу вестник, что, мол, шах Фагфур прибудет сейчас. А старец тот был Хаман-везир, с ним семеро богатырей, звали их так: одного – Хордаспшиду, другого – Хормоз-Гиль, третьего – Шерван Халаби, четвертого – Гораб Араби, пятого – Сорх Маргази, шестого – Шахак Рази и седьмого – Абре-Сиях. Выехал он с этими богатырями и с другими приближенными навстречу шаху Фагфуру и, едва увидел шаха, спешился, и вся его свита – вслед за ним. Подошел он к Фагфуру, поклон ему отдал.

Фагфур хотел тоже с коня слезть, но Хаман-везир ему не дозволил, стремя его облобызал. И вот все вокруг пешие, один Фагфур на коне. Говорит он:

– О старец, сядь в седло, не подобает мне ехать, а тебе пешим идти!

Хаман-везир поклонился и ответил:

– Я слуга покорный шаха, а шатер тут близко. Чтобы шаху почет оказать, можно и пешком пройтись.

Так и шел он вместе со всем своим войском у стремени Фагфур-шаха, а тот в седле возвышался с поводьями в руках, пока не подошли к тахту. Сошел Фагфур с коня и воссел на тахт, а Хаман-везир с поклоном перед ним встал. Фагфур-шах сказал:

– О благословенный старец, садись, мне такой почет не подобает, мы с тобой ровня!

Тут Хаман-везир сел, а Фагфур-шах начал расспрашивать:

– Кем ты состоишь при Марзбан-шахе? И зачем вы в наши края пожаловали?

– О шах, меня зовут Хаман-везир, я слуга покорный Марз-бан-шаха. Он меня доверием почтил, управление государством нашим мне поручил. А эти семь богатырей, что перед тобой стоят, один – Хордаспшиду, другой – Хормоз-Гиль, третий – Шерван Халаби, четвертый – Гораб Араби, те двое – Сорх Маргази и Шахак Рази, а еще один – Абре-Сиях. Они шахские военачальники, все это войско им подчиняется. А еще привез я тебе письмо от Марзбан-шаха.