Она вошла в дом и села на скамью рядом с Килохом, и он узнал ее, как только увидел. И он обратился к ней: «О дева, я люблю тебя! Какой грех будет в том, что ты бежишь со мною отсюда?» – «Hе могу я этого сделать. Предсказано мне, что жизнь моего отца продлится лишь до тех пор, пока я не уйду от него с моим мужем. Потому он не отпустит меня. Hо я дам тебе совет. Иди к отцу и проси у него моей руки. Обещай ему все, что он попросит, и ты добьешься меня. Если же ты откажешь ему в чем-нибудь, тебе меня не видать. А я не хочу твоей смерти». – «Я пообещаю все, о чем он попросит», – сказал он.
Она пошла назад в свои покои, а они поднялись, и вошли в крепость следом за ней, и убили девять привратников так, что никто из них не успел крикнуть, и девять псов так, что никто из них не залаял.
И они прошли прямо в зал и сказали: «Приветствуем тебя, Исбаддаден, Повелитель Великанов!» – «Что вам нужно?» – спросил он. «Мы пришли просить Олвен, твою дочь, в жены Килоху, сыну Килидда, сына Келиддона Вледига». – «Эй, бездельники-слуги! Подымите мне веки, чтобы мог я видеть своего зятя![244]» Так те и сделали. Посмотрев на них, он сказал: «Приходите завтра, и я отвечу вам».
Они встали и пошли к выходу; тогда Исбаддаден, Повелитель Великанов, пустил им вслед одно из трех отравленных каменных копий,[245] которые он держал в руке, но Бедуир поймал его, и бросил назад, и поразил Исбаддадена в бедро. И он воскликнул: «Проклятый зять! Теперь я до конца дней своих буду хромать. Это отравленное железо жжется, как стая слепней. Будь проклят кузнец, что его ковал, и наковальня, на которой оно сковано!»
И эту ночь они провели в доме Кустеннина Пастуха. И наутро они поднялись, и пошли в крепость, и вошли в зал, и сказали: «Исбаддаден, Повелитель Великанов, отдай нам твою дочь и скади, какой выкуп.[246] хочешь ты за нее себе и своему роду. Если же ты не отдашь ее, ты умрешь». И он сказал им: «Еще живы четверо ее прадедов и четыре прабабки[247] Я должен посоветоваться с ними». – «Что ж, – сказали они, – сделай это, пока мы обедаем».
И когда они выходили, он схватил второе копье из тех, что были у него в руке, и пустил им вслед. И Мену, сын Тейргваэдда, поймал его, и бросил назад, и поразил его в середину груди так, что оно вышло из спины. «Проклятый зять! – воскликнул Исбаддаден. – Как стая оводов, жжет меня это железо. Будь проклят кузнец, что его ковал, и наковальня, на которой оно сковано! Теперь, как только я встану, почую боль в груди, и колики в желудке, и тошноту». Они же пошли обедать.
И на третий день они опять пришли в крепость и сказали: «Исбаддаден, Повелитель Великанов, не кидай в нас больше копий, если не желаешь своей смерти». – «Эй, слуги! Подымите мне веки, чтобы мог я видеть моего зятя!» Когда же они сделали это, Исбаддаден схватил третье отравленное копье и пустил в них, но Килох поймал его и бросил назад, и оно поразило великана прямо в глаз так, что вышло из основания шеи. «Проклятый зять! – воскликнул он. – Теперь я до конца жизни останусь слепым. И голова моя будет болеть, и лунными ночами меня будут мучить видения. Будь проклята наковальня, на которой сковано это копье! Оно кусается, как стая свирепых собак!» Они же отправились обедать.
Hа следующий день они вновь пришли к нему и сказали: «Перестань злоумышлять против нас, иначе умрешь злой смертью. Отдай нам свою дочь, или мы убьем тебя». – «Кому из вас нужна моя дочь?» – «Мне, Килоху, сыну Килидда». – «Подойди, чтобы я мог разглядеть тебя». И ему поставили сиденье, и они уселись лицом к лицу. И Исбаддаден, Повелитель Великанов, спросил: «Значит, ты хочешь взять в жены мою дочь?» – «Да, я этого хочу», – ответил Килох. «Тогда поклянись, что исполнишь все, что я попрошу тебя сделать, чтобы получить ее». – «Клянусь, что ты получишь все, что захочешь, – сказал Килох, – говори же».[248]
«Я скажу. Видишь ли ты тот большой холм? Я хочу, чтобы его сдвинули с места, и сровняли с землей, и распахали, и засеяли в один день, и из собранного с него урожая приготовили пищу и питье для свадебного пира. И все это нужно сделать за один день».
«Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным». «Если ты и сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Никто не сможет вспахать эту землю, кроме Аметона, сына Дон,[249] а он не придет сюда ни по доброй воле, ни по принуждению».
«Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным».
«Если ты сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Сделать плуг для этой земли может только Гофаннон, сын Дон,[250] а он не сделает этого ни для кого, кроме урожденного короля, и ты не заставишь его и не упросишь».
«Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным».
«Если ты и сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Только на двух быках Голулидда Гвинеу под одним ярмом можно распахать эту землю, а он не даст их тебе ни по доброй воле, ни по принуждению».
«Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным».
«Если ты сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Тебе придется запрячь в одно ярмо бурого и пестрого быков».[251] «Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным». «Если ты сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Один из этих быков пасется по одну сторону Минидд-Банног, а другой – по другую, и ни одного из них тебе не удастся перевести – ведь это Нинниау и Пейбиау,[252] которых Господь обратил в быков за их грехи».
«Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным».
«Если ты сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Видишь ли ты красную вспаханную землю? В год, когда я впервые увидел мать этой девы, там было посеяно девять мер льна, и с тех пор не взошло ни одного побега. Я хочу, чтобы ты собрал этот лен и соткал из него рубашку, которую моя дочь наденет в день свадьбы».
«Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным».
«Если ты сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Ты должен добыть мед[253] вдевятеро крепче обычного, без воска и мертвых пчел, чтобы сделать из него напиток для свадебного пира».
«Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным».
«Если ты сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Для этого напитка потребуется золотая чаша Ллуира, сына Ллуириона, поскольку ни один другой сосуд не выдержит его. А эту чашу он не отдаст тебе ни по доброй воле, ни по принуждению».
«Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным».
«Если ты сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Мне нужен ларь, принадлежащий Гвиддно Гаранхиру.[254] Во время праздника трижды девять людей находят в нем любую пищу, какую пожелают. Я хочу есть из этого ларя в ту ночь, когда ты разделишь ложе с моей дочерью. Он не отдаст тебе его ни по доброй воле, ни по принуждению».
«Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным».
«Если ты сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. В ту ночь для меня должен трубить рог Голгауда Гододина,[255] а его он не отдаст ни по доброй воле, ни по принуждению». «Я с легкостью сделаю это, хоть это и кажется трудным». «Если ты сделаешь это, есть то, чего ты не сможешь сделать. Мне понадобится и арфа Тейрту,[256] что играет и умолкает сама по себе. Ты не получишь ее ни по доброй воле, ни по принуждению».
