Молодой человек сбросил с себя кошмарное оцепенение. Проскользнул под поперечиной, выбрался из вагонетки, спрыгнул на пол камеры. Женщина рыдала. Мужчина не двигался. Мартино не колебался. Ринулся к палачу и отбросил его к стене камеры. Громила упал без сопротивления, словно набитая тряпками кукла. И даже не шелохнулся, когда Мартино застыл, ошарашенный собственным мужеством.
Девушка не сдвинулась с места. Мартино встал на колени рядом с ней и протянул руку, чтобы повернуть ее голову.
— «М» — первая буква таинственного слова, — сообщила голова и покатилась на пол к ногам следователя.
Голова кустарно изготовленного манекена обладала покрытым швами и заплатками лицом с гротескными глазами и грубо намалеванным ртом.
Мартино встал, икая от удивления. Он думал только о том, как выйти, покинуть эту пародию на темницу. Ему хотелось вдохнуть свежего воздуха и увидеть настоящий мир.
В стене камеры открылась дверь. Она выводила на улицу. Через десять секунд следователь спускался по аллее, обзывая себя идиотом и пытаясь усмирить сердцебиение.
* * *
День для посещения Выставки выдался великолепный. Пары расхаживали по тенистым аллеям Гайд-парка. В ветвях высаженных пейзажистами вязов щебетали воробьи. Солнце, едва закрытое легкими облачками, накрывало парк теплым покрывалом. Лондон наслаждался прекрасным временем года.
Роберта шла к огромному зданию Хрустального Дворца, похожего на гигантскую теплицу или прозрачный вокзал. Она надела более легкий наряд, найденный в гардеробе, но теперь походила на безе с суфле.
Колдунью волновал не наряд, а Мартино. Тот выглядел таким неопытным! И увлеченным, что, впрочем, не было плохой чертой характера для агента Криминального отдела. Немного свежей крови и невинности не повредит службе майора Грубера.
— Мисс!
Молодой следователь вприпрыжку несся вверх по склону. Он был по-прежнему облачен в костюм карманника, к которому, похоже, привык. Он остановился перед Моргенстерн, жестами показывая, что не может говорить. Колдунья ждала, опершись на ручку зонтика, воткнутого в газон, — крайне элегантная поза.
— Вы… вы только что пришли? — спросил он, отдышавшись.
— Нет, ухожу. — Мартино скорчил разочарованную гримасу. — Пришла, малыш. Почему вы так запыхались? Даже скидки в «Либерти» не могли бы произвести на меня такого впечатления.
— Я… я посетил Лондонскую башню.
— Надеюсь, визит был поучителен? — Моргенстерн продолжила путь наверх. — Поспешим. Палладио, похоже, очень занятой человек. Он уже оказал нам великую честь, согласившись принять…
Молодой человек семенил рядом с колдуньей. Она с насмешливой улыбкой наблюдала за ним краем глаза.
— Вы не боитесь ареста? С вашим разбойничьим видом…
— Идеальный наряд, чтобы арестовать убийцу, мисс, — ответил молодой человек более уверенным голосом. — Раствориться в толпе, наблюдать и выжидать.
— Полагаю, глава пять вашего Годдфруа. Слежка и переодевания? — Мартино замедлил шаг, слегка уязвленный тоном начальницы. — Прошу меня простить, но я уже давно не работала с напарником, могущим цитировать наизусть полицейский кодекс. Ваши действия впечатляют. Правда. Я собиралась вас поздравить.
Мартино поглядел на колдунью, пытаясь понять, издевается она или нет. Но Моргенстерн была в отличном настроении и не имела ничего против этого мальчика, мечтавшего о славе и приключениях. Кроме их первой встречи, когда он был на гремящей машине.
— К каким заключениям вы пришли после осмотра места преступления? — спросила она, открывая зонтик, чтобы укрыться от жгучих лучей солнца, вышедшего из-за туч. — Вы не стали отвечать сегодня утром.
Мартино похлопал по вибратору, спрятанному под пиджаком, и ответил:
— Слишком рано делать выводы. Но мы узнаем, кто совершил это гнусное преступление.
— Вот как! — откликнулась Роберта, прекратив — расспросы. — А вот и господин Симмонс, который спешит нам навстречу. Очаровательный человек. У него красивая походка.
Симмонс, затянутый с ног до головы в зеленый наряд, почти сливался с зеленью Гайд-парка. Он склонился перед Робертой и воскликнул:
— Добро пожаловать на Выставку!
Потом проводил до турникета, перегораживающего вход в Хрустальный Дворец.
Восприятие объемов — вещь удивительно странная. Роберте иногда нравилось входить в старинные церкви родного города, чтобы ощутить мрачную тяжесть здания, ведь остальные дома были прозрачны и невесомы.
Иным было восприятие Хрустального Дворца — пространство растягивалось, тянуло во все стороны гигантские рукава переходов, исчезавшие вдали. Свет свободно разгуливал среди стеклянных сводов. В одном месте вырывал из полумрака макет известной машины. В другом — молочным ореолом плясал вокруг хрустального фонтана. В воздухе кружились вихри золотистых пылинок, похожие на колонны насекомых.
— Фантастика, — сказала Роберта. — Просто фантастика.
— Граф ожидает вас, — произнес Симмонс. — Он обожает Выставку и не упускает возможности посетить ее, когда находится в Лондоне.
Симмонс быстро удалился. Роберте не хотелось следовать за ним. Она желала побродить, как и остальные посетители, которые с сосредоточенным видом замирали у машин с путеводителем Выставки в руках.
Мартино бросился за Симмонсом, забыв о Моргенстерн. Она отстала и углубилась в поперечную аллею, ведомая собственным любопытством.
Дисгармоничные звуки привлекли ее в угол американской секции. Около барьера сгрудилась толпа, созерцая странный инструмент: громадный ящик с четырьмя скрипками на концах шестов, на которых играли механические смычки. Молодой человек, сидящий перед клавиатурой инструмента, из последних сил колотил по клавишам. Смычки тиранили распятые скрипки, пытаясь сыграть гимн Гайдна, если Роберта правильно угадала мелодию. Она удалилась от какофонии, потирая уши.
Чуть дальше она миновала цоколь, который могли вращать посетители. На нем стояла мраморная плита с тонкой гравировкой — молодая обнаженная девушка, выходящая из купальни. Вокруг невинной девушки толпилось множество старичков, комментировавших рисунок. Милая эпоха, подумала Роберта.
Из задумчивости ее вывел глухой стук. Она пошла на звук, пересекла зал и оказалась у подножия механического монстра высотой три и длиной шесть или семь метров. Машина щерилась множеством рычагов, шестеренок, ручек, стальных листов, которые с пыхтением двигались, выплевывая сгустки свистящего пара. Дети разглядывали машину, прячась в юбках матерей.
— Это что за штуковина? — задумчиво спросила Роберта.
Мужчина с книжечкой в руках просветил ее:
— Это машина для склеивания конвертов, представленная фирмой Стивенсон. В час она изготавливает две тысячи штук.
— А?!
Роберта отошла от конвертной машины. Немцы демонстрировали свои чудеса чуть дальше. Их стенд привлекал посетителей. Роберта, работая локтями, подошла ближе и увидела несколько сцен, подготовленных таксидермистами из Штутгарта: семейство лис на пороге норы; громадный одинокий олень, загнанный сворой — величественное животное и два вцепившихся в его бока пса. Все это напомнило ей сцену, которую воссоздал Симмонс в подвалах Лондонского моста.
Рядом были театральные инсценировки: мелкие животные играли людей — куницы в виде студентов охотились за уткой; пара лягушек пряталась под зонтиком; школьный класс из крыс и мышей внимательно слушал Ученого Кота.
— Мисс Моргенстерн! — позвали ее.
Это был голос Мартино. Роберта оглянулась. Но не увидела молодого человека. Пересечение аллей находилось чуть дальше. В центре высилась рощица вязов.
— Мисс Моргенстерн! — снова позвал Мартино.
На этот раз голос звучал ближе.
— Что это значит? — спросила Роберта, оборачиваясь и не видя его.
Ее накрыла тень, более густая, чем обычное облако. Колдунья вскинула глаза и увидела корпус с кривыми обводами, который летел на высоте десяти метров над выставкой.
— Альбатрос, — прошептала она.
