Короткое предложение, в котором сквозило раскаяние. Предложение, намекавшее на какое-то преступление, известное Буну и не дававшее ему покоя. С какой бы стати ему на старости лет упомянуть об этом малозначительном событии после войны, унесшей десятки тысяч человеческих жизней? В армейских документах есть запись, что Льюиса последний раз видели в районе Блэкхок-Холлоу, хотя запись эта появилась в конце шестидесятых годов девятнадцатого столетия. Энни считала, что даже это указывало на то, что Буну известна какая-то тайна: с чего бы ему помнить название маленького населенного пункта, затерянного среди дикой природы, в котором он не был более сорока лет?

Письмо убедило ее, что Бун знал гораздо больше о ночных событиях, чем рассказывал. В лучшем случае он оказался их свидетелем. В худшем – был повинен в смерти своего друга и солгал, чтобы скрыть свою вину.

Цель Энни была проста: приехать туда, где Льюиса последний раз видели живым, и доказать, что он никогда не дезертировал из армии. Может быть, ей даже повезет и она отыщет останки самого Льюиса и перевезет их в тот город, откуда он родом.

Убрав папки, Энни встала и, подойдя к окну, отодвинула шторы и распахнула его. Тотчас же в комнату ворвался свежий ветерок, затеребил выцветшую ткань, всколыхнул пыльный, затхлый воздух.

Энни наскоро пропылесосила комнату, обнаружив при этом пыльную детскую пинетку, завалившуюся за холодильник. Она с удивлением посмотрела на нее и сунула в карман юбки, чтобы потом отдать Рику.

Выглянув в окно, Энни заметила, что небо окрасилось в золотистый цвет. Бросила взгляд на часы – седьмой час. Нужно бы проверить, не пришло ли каких-нибудь сообщений по электронной почте, однако телефонной розетки в комнате не оказалось. Схватив компьютер, Энни спустилась вниз, и только поставила его на стол, как зазвонил телефон.

Энни взяла трубку:

– Алло?

– Ой, простите! – послышался девичий голос. – Я, похоже, ошиблась номером.

– Если вы звоните Рику Магнуссону, то не ошиблись.

– А вы кто? – подозрительно спросила девушка.

– Я... – Энни секунду помешкала и продолжала: – Я коллега Рика. Он сейчас работает. Может быть, вы хотите ему что-нибудь передать?

– Конечно. Я – Хизер. Передайте ему, что я приеду на выходные. Это очень важно, так что не забудьте.

В недовольном голосе отчетливо прозвучала нотка зависти.

– Я все ему передам, – решительно произнесла Энни и положила трубку.

Внезапно ее охватила бешеная и непонятно откуда взявшаяся ярость.

Вот так сюрприз! Так, значит, нашлась особа, у которой хватает терпения – и не хватает мозгов – не только мириться с перепадами настроений Магнуссона, но еще и спать с ним. Но почему он об этом не сказал, когда она спросила, живет ли он один?

Вообще-то его личная жизнь ее не касается, но будет как-то неловко пытаться объяснить свое присутствие в доме Рика, когда эта женщина появится. О Господи! Только бы они не слишком стонали и сопели, когда будут заниматься любовью. Она так чутко спит.

Нахмурившись, Энни огляделась по сторонам и наконец нашла ручку и блокнот – естественно, из магазина Доу «Корма и семена» – и набросала коротенькую записку: «Хизер приезжает на выходные. Может быть, мне лучше въехать в понедельник? Я бы не хотела мешать вам с вашей подружкой».

И, подумав, добавила: «P. S. Я работаю в Холлоу».

Рик захлопнул дверцу пикапа и, сжимая в кулаке записку Энни, начал подниматься по холму, кипя от негодования.

Какого черта эта девчонка хватает телефонную трубку, отвечает на телефонные звонки, предназначенные для него лично, а потом оставляет у кофеварки записку с дурацкими намеками!

Остановившись у леса, Рик сложил ладони рупором и крикнул:

– Энни!

– Что? – послышался издалека раздраженный голос.

– Я хочу с вами поговорить.

– Хорошо, хорошо... Одну минутку. Подбоченившись, Рик стал ждать. Наконец она появилась.

«Ага, успела переодеться», – заметил Рик. Теперь на ней были мешковатая футболка, длинная, почти до самой земли, юбка и уродливые сандалии, которые он уже видел.

Энни подошла, с беспокойством посматривая на него:

– Что я на сей раз натворила?

Голос ее прозвучал смиренно, и Рик почувствовал, что гнев его улетучивается. Кашлянув, он осторожно проговорил:

– Я бы предпочел, чтобы вы не отвечали на телефонные звонки, предназначенные мне.

– И вы проделали весь этот путь только для того, чтобы мне это сказать? – раздраженно бросила Энни. – Могли бы не беспокоиться и просто приколоть записку на дверь мансарды, перечислив в ней это и все остальные распоряжения, которые у вас имеются.

Не ожидая подобной реакции, Рик ошарашено уставился на нее:

– Что это вы так разозлились?

– Я? Не знаю. По-моему, это вы разозлились и приехали сюда на мне разрядиться. Это вы оторвали меня от сложной работы. Я уже целых двадцать минут пытаюсь сделать снимок!

Ах вот оно что!

Она права. Он мог бы дождаться ее дома.

– Я хотел внести некоторую ясность.

– Ладно. – Энни вздохнула. – Валяйте.

Рик протянул ей записку и внезапно с досадой на самого себя почувствовал, что щеки его снова покрываются румянцем.

– Это не то, что вы думаете.

Несколько секунд Энни смотрела на него своими теплыми бархатисто-карими глазами, а потом заметила:

– Ваши личные дела меня не касаются. Мне просто не хочется, чтобы ваша девушка решила, что вы, помимо нее, встречаетесь еще с кем-то.

Услышав эти слова, Рик ощутил прилив злости, которую, как ему казалось, он давным-давно похоронил.

– Хизер – моя дочь, – с расстановкой произнес он.

– Простите, что сразу не догадалась, – проговорила Энни и осторожно добавила: – Но поскольку вы недурны собой и не женаты, почему бы мне не подумать, что она ваша любовница?

Рик изумленно уставился на нее. Он и не предполагал, что она его рассмотрела и составила о его внешности весьма лестное мнение. А что, если влечение, которое, как ему показа-1 лось, возникло между ними, вовсе не игра его воображения?

– Может быть, вы позвоните своей дочери и объясните ей, почему я живу в вашем доме? Похоже, она не обрадовалась, услышав мой голос.

– Ну, это вещь обычная, – заметил Рик, говоря больше для себя, чем для Энни, и отвернулся, чтобы не видеть ее глаз, которые, похоже, слишком многое замечают. – И я знаю, как распространяются в маленьких городках сплетни. Единственное, зачем я приехал, – это сказать, чтобы вы не вздумали волноваться и удирать в гостиницу.

– О, не беспокойтесь! Разве вы забыли, что меня и динамитом не вышибешь. А теперь, если не возражаете, мне хотелось бы вернуться к работе.

Рик глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и проговорил:

– Уже почти восемь, скоро стемнеет.

– Я знаю. Я пытаюсь поймать контраст света и тени, поэтому я так долго здесь задержалась и поэтому у меня так мало времени. И пожалуйста, Рик, перестаньте меня опекать. Я вам очень признательна за это, но я вовсе не беспомощна.

– Я это заметил. Послушайте, я никак, черт побери, не могу понять, почему вы продолжаете ходить сюда пешком, а не ездить на машине, но я не хочу, чтобы вы свернули себе шею в темноте на моей территории.

– Ради Бога! Я... – Оборвав себя на полуслове, Энни произнесла: – Ладно, подождите меня здесь. Я закончу через полчаса. – И, не давая ему возможности ни отказаться, ни согласиться, круто повернулась и зашагала прочь.

Да уж, ничего не скажешь, решительная особа. Не то что его бывшая жена Карен, мямля, каких поискать.

Спорить с женщиной, которая упорно стоит на своем и в то же время не возражает ему, было для Рика в новинку. Ему нравилась эта черта в Энни, а вот почему, не хотелось задумываться.

Расправив плечи, Рик направился к пикапу. Он устал от долгой, многочасовой работы, а от только что пережитого волнения и жары у него слегка кружилась голова. Ну да ничего. Примет холодный душ, хорошенько выспится, и все пройдет. Запрыгнув на капот, Рик прислонился к лобовому стеклу. Легкая тень деревьев, слабое дуновение ветерка, тепло металла и стекла – все это способствовало тому, что Рик постепенно расслабился, закрыл глаза и задремал.