Итак, я ждал на крыше, ничего не имея против того, чтобы закурить, как я поступал когда-то давно, до того как понял механизм бытия. Другие Дети Земли скажут, что это вредно для здоровья и к тому же загрязняет воздух. На мой-то взгляд, воздух и так достаточно загрязнен. На самом деле даже слишком. Хотя мир по сравнению со мной огромен, я знаю, что он может испытывать боль. Я хочу удержаться и не причинять ему боли нигде — насколько это возможно. Даже если результаты моих усилий будут незначительны, я их увижу, войдя в свой внутренний образ мира с сознанием того, что я — представитель Детей Земли. Но это будет смущать меня во время ожидания и созерцания, — а больше и сказать-то нечего. Что касается вреда моему здоровью… Меня не больно-то заботит, что от моего организма исходит. Человек родится, живет, умирает. С точки зрения бесконечности, я буду оставаться умершим столь же долго, как любой другой. Если какая-то сила не отправит меня в новое воплощение… Но такие фокусы, понятно, случаются не с каждым. Все, что происходит в жизни большинства, это построение образа мира и наслаждение им, оберегая от беспокойства его равновесие, защищая от вреда… Или, как я собираюсь сделать сейчас, защита чего-то полезного или улучшение жизни. Вот это и есть добродетель, причем единственная добродетель, которую я в состоянии видеть. Если я умру, похороните вместе со мной добрые чувства, — и я уйду осуществившимся, воздавшим Земле, матери моей, некоторую плату за то, что она носила меня на себе, какой-то знак благодарности за время моего существования. Что же касается моих останков… Пусть напишут: «Родерик Лейшман. Ему было плевать на себя».
Два правительственных лимузина промурлыкали вверх по улице и подсвистели к стоянке перед входом в «Ла Фонда». Я подался вперед, когда из здания вышел охранник, чтобы поговорить с двумя шоферами. Сейчас, вот сейчас…
В прошлом году я взорвал две плотины и две атомные электростанции. Да, Дети Земли неплохо поработали. Сегодня, однако, мы можем совершить нечто гораздо более важное. Остановить зло до того, как оно начало действовать. Уиллер и Мак-Кормак, губернаторы Вайоминга и Колорадо, должны встретиться здесь с губернатором Нью-Мексико, чтобы обсудить широкомасштабные энергетические проекты: широкомасштабные эксплуатацию, загрязнение, вред, разрушение. Личной злобы против них я не таю. Не все эти ребята отвратительны чисто по-человечески. Но Земля более важна, чем они. Их гибель значит больше, чем просто смерть их тел…
Я наблюдал за поворотом солдата, который направился обратно в «Ла Фонда». Медленно — кому нужна спешка? — я наклонился за винтовкой. Затем поднял ее и стал держать у колена. Я уже получил меловой сигнал Детей Земли — на стене рядом со мной. «Не тяните, ребятки», — вот что я сказал бы вам, солдатики…
Два солдата вышли из отеля и замерли у распахнутых дверей; один из них — тот, что разговаривал с водителями. Солдаты даже не смотрели ни вверх, ни вниз по улице. Я снял оружие с предохранителя, оттянул боек, поддерживая винтовку плечом, обвил пальцем спусковой крючок.
Четверо мужчин показались в дверях, разговаривая между собой. На такой дистанции я идентифицировал каждого из них без проблем. Мой первый выстрел, самый чистый и легкий, уложил Уиллера. Я отвел ствол в сторону и дважды попал в Мак-Кормака, так как не был уверен в точности своего первого выстрела, которым я его достал. Затем я пригнулся, протер оружие быстро, но тщательно, как планировал, определил ему место под стеной, повернулся, припал к камням и начал отступление по крышам. Позади я слышал выстрелы, но ни один стрелок не подошел ко мне близко.
Теперь, если только мой шофер на месте, я мог начать автомобильно-маскировочную рутину, которая унесет меня из города. Хотя меня действительно не очень волнует, что со мной станет, я стараюсь продлить свою жизнь в надежде, что смогу служить тебе, Мать-Земля, как ты того заслуживаешь. Я…
Лето.
Вики выронила садовый совок от ментального крика.
«Лидия?..» — начала она, но тут же поняла, в чем дело.
Она выбежала из теплицы, пронеслась через палисадник, вошла в дом. Уже в комнатах почувствовались мысли Лидии, неожиданно спокойные:
«Все в порядке. Ничего страшного не стряслось. Не волнуйся».
Затем — голос, которого она никогда прежде не слышала:
— Мое плечо! Оно, по-моему, сломано! Я упал!
Вики рванулась вперед, проскочив мимо Лидии.
Деннис встал с кровати. Он стоял на своей стороне, у стены, сжимая правое плечо левой рукой и дико озираясь по сторонам.
— Там! — крикнул мальчик, затем оступился и упал.
Она поспешила к нему.
— Виктория! Уйдите отсюда! — воскликнула Лидия.
Вики подняла его на руки.
— Он ранен.
— Он вовсе не ранен! Дети падают постоянно. Оставьте нас.
— Но прежде он никогда не выпадал из кровати и не разговаривал. Я должна…
— Я вас серьезно прошу! Дайте его мне и оставьте нас! Я знаю, что делаю!
Вики поцеловала дрожащего мальчика и передала его на руки Лидии.
— Кроме того, держитесь подальше от его сознания! Это очень важно. Как я могу нести ответственность, если в решающий момент вдруг вмешиваетесь вы?.
— Хорошо. Я ухожу. Но при первой возможности приходите и расскажите мне обо всем.
Пересекая жилую комнату. Виктория снова услышала крик Денниса. Она обвела взглядом все кресла, затем сообразила, что садиться не хочет, и отправилась на кухню — вскипятить немного воды.
Позднее — она не знала, сколько времени прошло — Виктория обнаружила себя сидящей у чайного бара, глядящей в чашку с чаем. Вошла Лидия, покачала головой и села рядом с ней.
— Не понимаю, что случилось. Это было мощнее, чем галлюцинация. Возникла некая подлинная личностная структура, личность зрелого человека. Пользуясь тем, что мальчик нуждается в ней, она завладела им полностью. Однако я оказалась в состоянии стимулировать его центры сна, и теперь, Денни отдыхает. Когда он проснется, наводка может исчезнуть полностью.
— Как вы думаете, может, позвать доктора Уинчелла?
— Нет, путь, идущий от диагнозов, здесь никуда не приведет. Случившееся — всего лишь более эффектно, чем все, что было раньше. Но основывается по-прежнему на том, что Деннис не имеет индивидуальности, не имеет себя самого, принадлежащего исключительно ему. Сегодня он представляет собой поврежденную коллекцию фрагментов каких-то иных личностей, с сознанием которых он столкнулся еще до того, как вы сюда приехали. Каким-то образом он воспринял своего невольного врага и сегодня, тот же эффект произошел в более широком масштабе. Его личность была захвачена в плен другой, более сильной личностью. Кто именно послал ему сигнал и откуда, — на подобное расследование у меня пока не было достаточно времени. Однако, если это обращение нуждающегося за помощью, мне придется обнаружить несчастного. Кстати, происшествие может пойти на пользу Деннису. Нужно использовать новые и неожиданные материалы в построении его собственной индивидуальности. Обещать, конечно, еще слишком рано, но это возможно.
— Значит, он не был ранен?
— Нет. Ранен был тот человек, с которым мальчик находился в контакте. Он среагировал на чужую боль.
— Следует, наверное, позвать Дика и дать ему знать, что случилось.
— Вы рискуете понапрасну его растревожить. Думаю, лучше подождать и посмотреть, какова будет ситуация завтра. Тогда вы сможете рассказать мужу всю историю в более полном виде.
— Пожалуй, верно. Он уже так давно отсутствует… Лидия, вам не кажется, что он отсюда… убежал?
— Возможно, но лишь в какой-то мере. Вы прекрасно знаете, что он в обычной деловой поездке. Ощущение, что он убежал, вероятно, лишь проекция ваших собственных желаний. Ведь он уехал в те дни, когда вас здесь не было, не так ли?
— Господи! Да!
— Может быть, когда новый маленький кризис минует, вам не помешает взять отпуск. В ваше отсутствие я могла бы присматривать за домом.
— Вы правы. Я действительно подумаю об этом, Лидия. Благодарю вас.
