— Считать не надо. Я никогда ничего не считаю. Даже сдачу, когда делаю покупку… Вы, кстати, не задавали себе вопроса о воре? Да, да, о том самом, которого нашли убитым в той ямке в лесу?

— Нет, — недоумевающе поднял глаза Беркутов. — Мне казалось, что есть… Ну, более важные дела… И я выполнял задание…

— Это верно, — задумчиво сказал Диомидов. — С заданием вы справились. Но клубочек по-прежнему запутан…

— Вы думаете, — спросил Беркутов, — что вор?..

— Вор — это один из многих кончиков, что торчат из клубка. Попробуем дернуть еще и за этот кончик.

— Я понял, — сказал Беркутов. — Разрешите идти?

— Учтите, это будет трудно, — заметил Диомидов. — Поэтому мы решили подключить к вам Ромашова. Вы знакомы, надеюсь?

Беркутов кивнул.

— Ну и ладно. Желаю удачи.

…Ложась спать, Диомидов подумал, что завтра предстоит хлопотный денек. Протянул руку к выключателю а затем, уже в темноте, взглянул на часы.

Часы лежали на прикроватном столике. Светящиеся стрелки показывали два…

А в другом полушарии был день. В другом полушарии кипела жизнь. Вертелись стеклянные двери отелей, поблескивая в лучах солнца. Клерки корпели над бумагами в канцеляриях и конторах. Неслись лимузины по автострадам. Стояли в очередях за бесплатным обедом безработные. Вспыхивали и гасли табло на биржах. Кричали газетчики и продавцы патентованных средств. Много кое-чего делалось в другом полушарии. Здесь совершались убийства и сделки, преступления против нравственности и бракосочетания, именины и похороны.

Пророчества о сошествии на грешную землю антихриста в образе лиловых обезьян не сбылись. Телекинетик Вилли Браун из Филадельфии забыл о пришельцах и вернулся к своим прямым обязанностям. На экраны вышел фильм “Моя жизнь с шимпанзе”. В главной роли выступала Глэдис Годфри.

И в самом эпицентре “фиолетовой чумы” наступило затишье. Оцепление пораженной местности поредело. В сельву отправились вооруженные отряды. Восстанавливались телефонные линии, жители стали возвращаться в покинутые поселки и города.

Все кончилось так же неожиданно, как и началось. Странные существа исчезли, словно провалились сквозь землю. Только пепелища напоминали о бедствии. По обочинам дорог еще кое-где валялись останки лиловых страшилищ. Пришлось срочно организовать санитарные группы. Порядок понемногу восстанавливался.

Но вдруг газеты сообщили новое известие. Из сельвы в Рио явилась самодеятельная экспедиция, которую организовал Курт Мейер. Он закрыл зубопротезную мастерскую, снял со счета в банке свои сбережения и, найдя четырех смельчаков, которым можно было довериться, уговорил их отправиться в путешествие, чреватое опасностями и неожиданностями. Тайна профессора-эсэсовца не давала покоя Курту.

Курт Мейер добрался до лаборатории Хенгенау. Побывал он и в храме. Вернувшись в Рио, Курт на другой же день рассказал своим знакомым о разных странных находках. Кое-что тут же попало в газеты, которым уже надоело комментировать внезапное исчезновение фиолетовых обезьян. Новость явилась допингом, подхлестнувшим истощившуюся фантазию журналистов. Умолкшие было разговоры об обезьянах возродились с новой силой и на новой основе. В газетах стали появляться сообщения, которые очень не нравились полному джентльмену. Хотя остатки оборудования и были вывезены, упоминания об одной из фирм босса в газетах проскальзывали.

Некоторые из этих заметок попали на стол к Диомидову. Он прочитал, подчеркнул фамилию полного джентльмена и показал газеты генералу.

— Дирксен? — спросил генерал. — Ишь ты… Ну-ну… Значит, надо думать, что и Лейстер где-нибудь рядом.

— А помните того иностранца, что приезжал в ставку? — спросил Диомидов.

— Как же. Конечно. Выходит, вот оно куда поворачивает. — Генерал сломал сигарету и сунул половинку в мундштук. — Размах, видно, у предприятия был солидным. Эти джентльмены денег на ветер не бросают. Только что же в итоге получается? Надул их Хенгенау, что ли? Или погиб?

— Бергсон заявил московскому Ридашеву, что погиб, — напомнил Диомидов.

— Занятная история, — пробормотал генерал. — Однако сейчас самое время уточнить кое-что. Вы с учеными консультировались?

— Собираюсь, — сказал Диомидов. — К академику Кривоколенову схожу. Потом к Лагутину.

— А это кто?

— Психофизиолог. Говорят, занимается наследственной памятью.

— Подождите-ка, — перебил его генерал. — Я что-то не соображу, какое отношение эти вопросы к нашему делу имеют.

— Я и сам плохо понимаю, — сказал Диомидов. — В общем, помните этого чудного старичка Бухвостова?

— Ну, ну… Лиловая рука… И так далее.

— Вот-вот. В этом “и так далее”, кажется, что-то есть. Странные галлюцинации Бухвостова напоминают пробуждение наследственной памяти. И тут усматривается связь с этой штукой, которая была зарыта в саду у Беклемишева. Бухвостов однажды, незадолго до убийства старика, был приглашен к нему в дом починить письменный стол. После этого он неожиданно для себя запил. Причем не помнил об этом факте. Затем, это было в ночь убийства Беклемишева, он шатался около дома последнего как раз в тот момент, когда чудной прибор действовал. И сразу же у него начались галлюцинации. Понимаете мою мысль? Первый раз Бухвостов находился в нескольких десятках метров от этого прибора. И потерял память. Второй раз был вблизи от него, когда прибор действовал. Результат — галлюцинации и лиловая рука.

— Н-да, — протянул генерал. — А почему только Бухвостов? Другие-то, сам Беклемишев, например. Или этот Ридашев. Да и вообще что-то тут не сходится.

— Не сходится, — уныло произнес Диомидов. — Если только не предположить, что в этом Бухвостове есть какая-то особенность. Отличие от других, что ли…

— Какое там отличие, — махнул рукой генерал. — Однако… чем черт не шутит…

— Вот я и хочу поговорить с учеными, — сказал Диомидов. — Да и дневники Беклемишева следует изучить тщательнее. Одно дело — мы. Другое — специалисты.

— Правильно, — одобрил генерал. — А как с алиби московского Ридашева? Перепроверили?

— Да, — сказал Диомидов. — Совершенно точно. Он из Москвы никуда не выезжал.