Святому было не до потенциальных литературных героев.

Его мысли крутились вокруг Черкасова. Неужели Паша дал застрелить себя врасплох? Но кому? Очень мог бы помочь следователь по делу об этом убийстве. Только ведь не явишься в милицию и не скажешь: здравствуйте, мол, гражданин начальник, я разведчик вроде Штирлица… — Не-е-ет! — Святой мотнул головой. — Бред какой-то.

— Командир! — окликнул его Серегин и с тревогой посмотрел на бывшего старлея.

— Сучаны, говоришь?.. — Святой посмотрел в проем окна, за которым вдалеке дымили закопченные трубы. — Надо будет попросить твоих знакомых о небольшом одолжении.

— В смысле?

— Понимаешь, — сказал Святой не совсем уверенно, — взрывчатки нам хватит, чтобы взорвать пять таких складов.

— Ты что, там был?

Святой нетерпеливо махнул рукой;

— Хотел проверить. Это действительно рядом с аэропортом, по правой стороне от трассы. Но сейчас о другом. Пусть бомжи возьмут на хранение часть взрывчатки.

Коля теперь уже совсем ничего не понимал.

— Зачем?

— На всякий случай! — неопределенно ответил собеседник.

Но Серегина уже прорвало:

— На какой случай, командир?! Я и так словно мышь в мышеловке. Давно нужно было пойти и убрать груз. Сам же говорил: если «Черная акула» уйдет со складов, нам ее уже не найти. А вместо этого мы сидим в занюханной дыре.

— Ты же собираешь материал для будущей книги, — попытался шутить Святой.

— Еще и издеваешься!

— Ну ладно, извини. Понимаешь, предчувствие, нюх. Вот подумай сам: за что убили Пашу? За то, что выдал склады.

Так ведь он успел передать информацию. Может, не знали?

Вряд ли. Тогда из чувства мести? Только отомстить можно и потом, когда груз уйдет, без лишнего шума. Но вертолет все еще здесь.

— Был, — уточнил Серегин, — по крайней мере два дня назад.

Коля помрачнел. Он наконец понял, что не давало покоя другу все это время.

— А тут еще Скуридин…

— А при чем здесь Владик? — Святой недоуменно посмотрел на говорившего.

— Как? — удивился Николай. — Ведь это он завербовал Черкасова. Для Паши Скуридин — человек службы безопасности. Черкасов не мог не знать про смерть Владика, а значит, должен был вести себя поосторожней.

— Почему?

— А разве гибель Владика не связана с грузом? — убежденно произнес Серегин. Глаза его блестели. — А раз так, нужно было дождаться нас, притаиться, пуститься в бега, в конце концов. Неделя, две! Он что, не мог лечь на дно?

— Может, Паша чувствовал, что за ним следят, и решил предупредить о складах заранее? — предположил Святой.

— Его застрелили меньше чем за час до нашего прихода.

Я успел прикоснуться к его руке. Тело еще не остыло.

Какое-то время Святой молчал, раздумывая.

— Почему ты раньше мне об этом не сказал? — спросил он наконец.

— Мы спешили. Скорее всего я просто забыл.

Святой встал и подошел к окну.

— О складах Черкасов сообщил вечером, до нашего приезда. Ровно за день до собственной гибели. Тогда скажи, зачем пользоваться секретной связью, если через двадцать четыре часа мы должны были встретиться в аэропорту?

— Какой вывод, командир? — спросил Николай и встал рядом.

— А действительно, какой?

— Нужно просто забраться на этот чертов склад. Чего тянуть? Кстати, хитро улыбнулся Серегин, — пора тебе познакомиться с нашими соседями. Заодно попробуешь уговорить их насчет взрывчатки.

Святой решил про себя, что пришло время убираться из этого опасного города. Но, похоже, они с сержантом остаются здесь вопреки здравому смыслу. В Москве знали, какого сорта люди нужны для подобной работы.

— Где нам искать вас в Сучанах? — уточнил Серегин у Женечки.

Женщина в вязаной безрукавке поверх старого ситцевого платья улыбалась не переставая. В кармане у нее лежали пятьдесят тысяч.

— Как где? На свалке! Да там меня все знают…

Когда они спустились в сад, Коля спросил:

— Думаешь, мы правильно сделали, что оставили взрывчатку у бомжей?

— Часть взрывчатки. Если все пойдет нормально, успеем за ней вернуться.

— А если нет?

— А если нет, тогда нам вообще ничего не понадобится.

Весь путь от шоссе до ангаров шли молча. Ночь выдалась безлунная, только потерянно горел одинокий фонарь рядом с котельной.

Святой готовил себя ко всему, но сейчас он предпочел бы столкнуться с живым, осязаемым врагом из плоти и крови, чем блуждать в темноте и не встречать никого. Никого! Ни одной живой души.

Издали склад казался пустым.

— Опоздали? — тихо шепнул Серегин.

Через дыру, проделанную в ограде, они перебрались по ту сторону колючей проволоки. Николай долго возился с замком, пока Святой прикрывал его со стороны въездных ворот.

Сколько Дмитрий ни вглядывался, он не мог разглядеть ни одной живой души рядом.

Наконец раздался приглушенный свист Серегина, означавший, что путь свободен. Святой медленно двинулся к складу, держа наготове пистолет.

Друзья торопливо проскользнули в узкую щель между створками ворот. Внутри ангара царил непроницаемый мрак.

— Тяжело искать черную кошку в темной комнате, — заметил Святой. — Тем более если ее там нет.

— Ты о чем? — не понял Серегин, с детства не любивший кошек.

— О нашем вертолете. — Святой щелкнул кнопкой фонарика, купленного накануне на городской толкучке, и луч света выхватил несколько рядов металлических колонн, упиравшихся своими вершинами в свод ангара.

— Во дают, блин! — оторопело чертыхнулся Николай.

Перед ними возвышался серый бесформенный кокон, закрученный в брезент. Ощущение было такое, словно Святой с Серегиным попали на выставку доисторических чудовищ, на которой остался последний экспонат. Луч фонарика скользнул по металлической обшивке, выглядывающей из-под брезента.

— Не спеши! — одернул рванувшего было вперед Серегина командир.

Тот недовольно сплюнул:

— Чего не спеши?! Работа яйца выеденного не стоит! Взорвем по-быстрому и делаем ноги.

Святой словно не слышал Коли.

— Посмотри запасной выход, — приказал он тоном, не терпящим возражений.

Кровь бешено стучала в висках, выдавая необычное волнение.

— Почти как тогда, в Оше! — не удержался от сравнения Серегин.

От этих слов недоброе предчувствие охватило Святого.

Для него Киргизия навсегда осталась бесконечной чередой вранья и предательства, за которые пришлось расплачиваться жизнью ни в чем не повинных людей.

Все так же медленно, стараясь не пропустить ни одной мелочи. Святой подошел к груде металла, сваленного на бетонном полу. Вдруг он остановился и присел, что-то внимательно разглядывая. Святой дотронулся до едва заметного рыжего пятна, намертво въевшегося в бетонную пыль, потер его и поднес руку к фонарику. Кончики пальцев окрасились в темно-багровый цвет.

— Кровь? — спросил Николай, тяжело дыша после пробежки по складу.

— Похоже. Как думаешь, производственная травма?

— Навряд ли.

— Что с запасным выходом? — Святой брезгливо вытер руку о брезент.

— Внизу ни черта нет, зато в левом дальнем углу вдоль стены приварена лестница. Если только по ней? Хотя… — Серегин многозначительно цыкнул. Кажется мне, что ты напрасно все так осложняешь.

— Посвети! — попросил Святой, передав фонарик Серегину, а сам отдернул край брезента.

— Вертолет? — спросил Коля.

— Скорее части вертолета. Только вот того ли?

Святой прислушался. Тишина. Ни единого звука.

— Черт! Не нравится мне здесь. Слишком все просто.

Стоп! — Он снова что-то заметил. — Свети сюда!

На внутренней стороне брезента ясно читались три черные перекошенные буквы, выведенные кровью: «Али».

— Али? — Серегин перевел удивленный взгляд на друга.

В голове Святого молнией промелькнуло прошлое. Ош, турки-месхетинцы и Али. Тот самый Али, прикрываясь которым Банников когда-то продал оружие.

— Ничего не трогай! — прохрипел Рогожин. — Это дерьмо наверняка нашпиговано взрывчаткой. Слышишь?!