Так закончился этот трудовой день, всего лишь один из того множества, что провели участники нашей экспедиции на Шпицбергене…

В то время, когда «Беда» с нашими товарищами прорывалась через пролив Марии, мы с Михалёвым высадились с вертолёта на вершину ледниковой системы Грён-фьорд Восточный и Фритьоф, то есть находились на половине пути между Грён-фьордом и Ван-Мейен-фьордом. Каждое утро я включал в условленное время нашу старенькую рацию с надеждой услышать голос Корякина, но так и не услышал его ни разу. Ругал последними словами никудышного «радиста» Володю Корякина, его никчёмную радиостанцию РПМС и старые, наверняка «севшие» батареи, питавшие эту переносную рацию. Уже позже, вернувшись в Баренцбург, Володя признался, что, несмотря на какие-то неполадки РПМС, он ухитрялся слышать мои слёзные вызовы с ледника. Хорошо, что геологи-москвичи заметили «Беду» на пути в Свеагруву и передали по своему радио это счастливое известие.

Сейчас далеко за полночь. Воет сильный ветер, неся в воздухе тонны снега. На наш лагерь и ледник, зажатый с двух сторон отвесными горами, мягко ложатся серые сумерки. Только что мы с Михалёвым вернулись в свой «шатёр» — КАПШ, закончив снегомерную съёмку на леднике. Греем руки и ноги около спасительной печурки, клянём непогоду, вспоминаем Троицкого и Корякина, находящихся сейчас где-то на берегу Ван-Мейен-фьорда. Скорее всего, они тоже вернулись в своё полотняное жилище из очередного маршрута и отогреваются, увы, у примуса, на котором готовят походную еду. Эти люди — прирождённые маршрутчики!

Снежинки все настойчивее стучатся в нашу палатку, а наиболее наглые проникают за полог-дверцу, словно тоже хотят погреться у печки. Я стараюсь не обращать на них внимания. Мысленно мы в Баренцбургском оазисе, до которого чуть больше 20 километров. Там горят яркие огни, жизнь бьёт ключом. Сейчас мы думаем совсем о другом: скоро закончатся наши работы и вся экспедиция соберётся наконец вместе на базе, чтобы подготовиться к отъезду на родную землю, собрав свой третий гляциологический «урожай» на Шпицбергене.

Приближался ноябрь 1967 года. Осязаемо быстро надвигалась многосуточная полярная ночь: с каждым днём становилось все меньше и меньше светлого времени и мы уже чувствовали на себе злобное ледяное дыхание Снежной королевы. Горняки Баренцбурга и Пирамиды готовились к очередной зимовке на острове, а гляциологи — к скорому отъезду на материк. Сейчас все мы были брошены на очень важную, но совершенно не увлекательную«научную» работу: срочно зашивать, увязывать, упаковывать, забивать… На базе быстро стали вырастать горы ящиков и мешков со снаряжением, приборами, образцами. Полевики знают, что с этого начинается любая экспедиция и этим же она заканчивается.

… В сумеречной неясной дымке растворились далёкие очертания южной оконечности архипелага. Теплоход с южным названием «Дагестан» взял курс к родным берегам. Прощай Шпицберген — страна острых гор и ледников, фьордов и горючего камня! Нет, не прощай, а до свидания!

После возвращения со Шпицбергена поздней осенью 1967 года нам предстояло в Институте географии систематизировать многочисленные материалы наблюдений и исследований, которые мы получили в ледяном «поле» за три года, а также попытаться «переварить» не одну сотню самых разных и разноязычных книг, журналов, сборников, статей, докладов, топографических, морских и других карт, аэроснимков, содержащих полезную информацию об оледенении архипелага.

Молодой энергичный доктор географических наук Владимир Михайлович Котляков, только что принявший наш отдел из рук создателя советской гляциологической школы члена-корреспондента АН СССР Григория Александровича Авсюка, однажды вызвал всех участников Шпицбергенской экспедиции для делового разговора о будущей монографии. Она должна была стать обобщающим научным трудом и пополнить серию книг, созданных по результатам работ Международного геофизического года в нашем институте и посвящённых оледенению Земли Франца-Иосифа, Новой Земли и Полярного Урала. Новый руководитель отдела предложил составить подробнейший план предстоящей работы и пожелал успеха.

… Прошло несколько лет. Нам удалось завершить большое исследование. Толстая рукопись с приложением и множеством иллюстраций легла на стол издательства «Наука». Через некоторое время мы с волнением и гордостью держали в руках новую книгу, на которой значились имена всех участников экспедиции — авторов первой научной характеристики оледенения Шпицбергена.

Каковы же результаты, полученные гляциологами Института географии на архипелаге? О некоторых я уже говорил. Сейчас же хочу коротко рассказать о том, что, по моему мнению, может представлять наибольший познавательный интерес для читателей.

На самом крупном острове архипелага — Западном Шпицбергене сосредоточено две трети всей площади оледенения Шпицбергена, причём распределено оно неравномерно. В центральных частях острова ледников мало и они представляют собой лишь небольшие горные глетчеры. В то же время широкие участки его побережий почти сплошь погребены под мощными льдами, из которых торчат то тут, то там отдельные вершины и гребни гор. В южной, суженной части острова периферийные полосы льда сливаются, образуя единый район такого «сетчатого» оледенения шириной до 80 километров. Итак, в центральной части Западного Шпицбергена ледников почти нет. Как это получилось? Почему?

Многие полярные исследователи ещё на рубеже XIX и XX веков отмечали одну из существенных географических особенностей острова. Подобное распределение ледников видный шотландский геолог из университета в Глазго д-р Джордж Тиррел, изучавший архипелаг в 1919 году, назвал не только трудной, но и головоломной загадкой Шпицбергена. Непонятное явление природы стремились понять и объяснить многие учёные Европы. Однако недостаточность фактических данных не позволила им сделать убедительных выводов. Наряду с другими проблемами наша экспедиция занялась также и этой «головоломкой».

Для того чтобы её разрешить, мы успели провести в самом конце зимы 1967 года крупные многокилометровые снегомерные съёмки поперёк острова и прошли по раскисавшему от солнечных лучей снегу пешком и на лыжах сквозными долинами с запада на восток.

В результате этих трудоёмких маршрутных работ нам удалось установить, что в западной части снега накапливается в 2-3 раза, а в восточной — в 1,5-2 раза больше, чем в центральной. Так была выявлена главная географическая закономерность распределения осадков на острове Западный Шпицберген: их количество уменьшается от его периферии к центру. Это значит, что континентальность климата нарастает от побережий к центральной части острова.

Чем же можно объяснить такое интересное явление? Прежде всего положением самого острова в системе циркуляции атмосферы в атлантическом секторе Арктики. Дело в том, что Западный Шпицберген находится на своеобразной развилке «дорог» пониженного давления. По ним-то и движутся циклоны, которые приносят сюда обильные осадки в виде снега. Те, что поступают со стороны Гренландского моря, питают ледники, находящиеся на западной стороне, а со стороны Баренцева моря — на восточной, и только незначительная часть влажных воздушных масс достигает центра острова. Именно этим и обусловливается симметричное распределение сетчатого оледенения по краям Западного Шпицбергена и небольшое количество ледников в его центре.

Литературные источники и сопоставление с соседними ледниковыми районами Арктики позволили нам судить о развитии оледенения архипелага за последние 200 лет, то есть начиная с периода максимального распространения ледников в середине XVIII века. Анализ имеющихся картографических материалов позволил выделить два основных этапа в развитии современного оледенения Шпицбергена. Так, в период с 1870 по 1900 год здесь преобладало его наступание, а с 1900 года по настоящее время большинство ледников уменьшаются в своих размерах. Это подтвердили и полевые исследования нашей экспедиции.