В воздухе повисла зловещая тишина. Ветер стих. Дарий попробовал сделать вдох, но не смог. Ему было нечем дышать, потому что воздух исчез. Краем глаза Дарий заметил какой-то предмет, неподвижно висящий в воздухе. Он повернул голову. Это была маленькая птичка, которая застыла в нелепой позе, словно пригвожденная к небу. Под его взглядом она высохла, почернела и рассыпалась в труху. Дарий зажмурился, а потом со страхом посмотрел на друга. Рихтер тоже не двигался, но был цел.

Время вокруг них остановилось. Дарий понял это, и его охватил страх, переходящий в настоящую панику. Он был совсем один в этом месте и мог остаться здесь навсегда. Его друг был не более чем простой иллюзией. Теперь Дарий понял, что такое изнанка мира. Он прикоснулся к ней, но не заглянул, а только чуть-чуть приподнял за краешек.

Дарию стало страшно как никогда. Город исчез, остаюсь только храм и лестница. Вдруг перед ним пробежала человеческая тень. Снова и снова она проносилась мимо него, а он не мог двинуться с места. Сердце, переставшее биться, сжалось от леденящего холода. Из груди проявись тонкие мерцающие нити, переплетающиеся и связывающие между собой Дария и тень. Дарий прикоснулся к нитям рукой. Стоило ему это сделать, как тело пронзил сильнейшая боль. Он слышал, как хрустят его кости, закипает и испаряется кровь. Боль стала для него всем.

И тут его вернуло в реальный мир.

Дарий, глубоко и часто дыша, смотрел на свою обожженную руку с четкими следами от нитей. Нужно было действовать немедленно. Дарий был уверен, что, если сейчас же не окажется в храме, он неминуемо погибнет. Если он в следующий раз попадет на изнанку, то уже не сможет оттуда выбраться.

– Невероятно… – сказал он и побежал вперед.

– Дарий, постой! – Рихтер еле поспевал за гномом.

Дарий не слышал. Он словно одержимый, размахивая руками и перепрыгивая через ступеньки, мчался наверх. Пару раз он поскальзывался, но, чудом удержав равновесие, продолжал бег. Вход в храм был закрыт тяжелыми воротами, но это ни на миг не задержало гнома. Он на ходу распахнул створки и вбежал в здание.

В центральном зале не было ничего, кроме каменного алтаря, на котором стояли оплывшие свечи, и трех бронзовых треножников. Дарий, шатаясь, подошел к алтарю и погладил холодный камень рукой.

«Какая здесь невыразимая пустота… Тысячи лет напрасного ожидания, которые так и не приблизили меня к цели… – Дарий тихонько осел на пол, по-прежнему держась за алтарь. – Воспоминания, воспоминания – почему вы причиняете мне только страданий?..»

Рихтер, вбежавший вслед за гномом, увидел, что Дарий без сил лежит возле алтаря. Гном был смертельно бледен.

– Я снова опоздал, – прошептал он, обращаясь к некроманту, и потерял сознание.

Две тысячи лет тому назад.

Повелитель Ужаса сидел в кресле. С его лица не сходило задумчивое выражение. Теперь, когда он был один, он мог позволить себе немного расслабиться и не следить за своим видом.

В зале было очень тихо, от такой тишины с непривычки у него звенело в ушах. Повелитель закутался плотнее в плащ и в изнеможении откинулся на твердую, вырезанную из крепкого дуба спинку кресла. Спинка была жесткой, неудобной, но он с детства привык к лишениям и считал, что излишняя забота о теле тому только вредит.

Он ничего не делал целый день, запершись в этом зале, но чувствовал себя так, словно дробил камни в каменоломне. Откуда взялась это изматывающая усталость? Наверняка это все от мыслей, которые крутятся у него в голове, мешают спать, думать, жить.

Лицо Повелителя было строгим, но глаза смотрели печально. Ничто не радовало всемогущего владыку. Он смертельно устал от бесконечных походов, побед, пожаров и убийств. Но это там – в полях, в лесах, в чужих землях. А здесь дворец полон подхалимов, угодливо кланяющихся, вздрагивающих от его взгляда или звука шагов и готовых целовать пыль под его ногами, если он вдруг прикажет. Неизвестно еще, что хуже. По крайней мере, в чужой стране он не обязан окружать себя толпой надоедливых помощников, мечтающих урвать кусочек от его казны и обзавестись собственным замком. Будет вам замок, как же! Ждите!

Повелитель Ужаса мрачно усмехнулся. Его очень боятся! Им пугают детей. Он стал монстром, приходящим ночью и пожирающим непослушных малюток.

Да что дети – даже взрослые теряют остатки собственного достоинства от страха, едва заслышав его имя. И теперь этого не изменить, так будет всегда. Но разве он желал себе такой участи?

Для чего ему слава, власть, богатство, земли? Для чего? Если они не приносят ему радости, покоя, то они бесполезны. Повелитель Ужаса горько вздохнул. Он не проиграл ни одного сражения, ни одной битвы, но теперь ставил под сомнение смысл собственного существования. Сильный порыв ветра с треском распахнул окна и ворвался в зал. Светильники погасли, помещение погрузилось в полутьму. Тяжелые бархатные занавеси затрепетали на холодном воздухе. По залу в безумном хороводе закружились хлопья снега.

– Надо уходить, – сказал он сам себе и поднялся.

Уверенным шагом Повелитель спустился с возвышения, на котором стояло кресло, и пошел к выходу. За дверью ждал личный слуга Рубис, низко склонившийся в поклоне, стоило показаться господину. Иногда Повелителя охватывало сомнение, а человек ли Рубис вообще или бесплотный дух, не испытывающий нужды ни в отдыхе, ни в еде.

– Мой господин…

– Да?

Если Рубис позволил себе заговорить первым, значит, дело действительно важное.

– Главный Торговый Распорядитель Манн ожидает вас в малом приемном зале.

Ах да! Он совсем забыл про него, хотя сам же приказал вызвать для разговора. Наверное, Манн с самого утра ждет. Наверняка уже попрощался с семьей, думает, что не доживет до утра. Повелитель усмехнулся.

– Ну и как Манн себя ведет?

– Не имею сведений, мой господин. – Рубис с сожалением покачал головой. – Я ни на миг не покидал этого места, ожидая, что могу вам понадобиться.

– Хорошо, я поговорю с ним, – кивнул Повелитель, но, вспомнив, что заранее подготовленные бумаги лежат у него в другом месте, добавил: – Приведешь его ко мне в кабинет.

Рубис угодливо поклонился и, пятясь, удалился в направлении приемного зала. Повелитель пошел в свои кабинет коротким путем, в глубине души надеясь, что по дороге никого не встретит. Его уже воротило от испуганных лиц. Рубис тот хотя бы не показывает своего страха. За столько лет он научился скрывать все свои эмоции. Отныне он носит одну и ту же всех устраивающую маску холодного доброжелательства.

На этот раз Повелителю повезло, и он никого не встретил. Воины, охраняющие дворец, в счет не шли. Он открыл дверь кабинета – маленькой уютной комнаты с камином, бросил в угол плащ и сел в обитое бархатом кресло. Здесь было намного теплее, потому что по его приказу огонь в камине поддерживали и днем, и ночью. В дверь осторожно постучали, и в проеме показалась гладковыбритая голова Рубиса. Повелитель Ужаса согласно кивнул, и в тот же момент в кабинет вошел пожилой, трясущийся от страха человек. Его лицо было серым, на лбу выступили крупные капли пота. Он живо поклонился и застыл, не решаясь подойти ближе.

– Садись! – Повелитель указал ему на второе кресло.

Человек задохнулся от изумления. Удостоиться сидеть в присутствии владыки – неслыханная честь.

– Не заставляй меня повторять дважды, – проворчал Повелитель, и Торговый Распорядитель поспешно сел на самый краешек.

– Чего дрожишь? Есть что скрывать?

– О Великий! Это все неправда, это происки, я ничего не делал незаконного, умоляю, пощадите меня… – Манн бухнулся на колени. По его лицу текли крупные слезы. – Пощадите, у меня жена, дети, внуки. Я всегда был честен, я ничего не крал, выполнял все ваши указания…

Повелитель Ужаса исподлобья смотрел на Распорядителя. Тот, посчитав, что его минуты сочтены, обхватив голову руками, застонал:

– Великий! Будь что будет! Казните меня, поступайте со мной как угодно, но сохраните жизнь моей семье. Они невиновны. Умоляю, я сделаю все, что вы прикажете, Только не пытайте их, умоляю…