Сменщица с интересом рассматривала их из-за прилавка, и теперь Ольшак пожалел, что не договорился о встрече в кафе. На его счастье, сменщицу отвлек какой-то вспыльчивый человек, красноречиво объяснявший, почему он собирается обратиться прямо в воеводский народный совет с просьбой прикрыть этот горе-ремонтный пункт. Его кофемолку ремонтировали уже трижды, но она вновь не работает…

– Почему я снова должна давать показания? – спросила Кральская внешне беззаботным тоном.

– Речь идет не о показаниях. Просто мне хотелось получить ответ на несколько вопросов и предложить, чтобы мы вместе установили некоторые факты. Все, конечно, останется между нами…

Барбара заверила, что ничто не доставит ей такого удовольствия, как возможность помочь пану инспектору.

– Я бы хотел кое-что спросить о вашем муже. – сказал Ольшак. – Что связывало его с Сельчиком?

Кральская искренне удивилась. – Но они почти не были знакомы. – Вы уверены в этом?

– Совершенно. В чем вы его подозреваете? – Она рассмеялась: – Стась и Сельчик? Надеюсь, это несерьезно, пан инспектор?

– Когда ваш муж вернулся из Варшавы? – Инспектор старался перейти на официальный тон.

– Четвертого, после обеда, я ведь говорила. Я пришла домой в половине восьмого, он уже спал. Он так устал…

– Бедняга, – посочувствовал Ольшак. – Может быть, я буду нескромен, если спрошу…

– Будете, – ответила она резко. – Надеюсь, наши супружеские отношения не являются предметом следствия.

– Конечно, – Ольшак утвердительно кивнул головой. – Поэтому вы мне скажете только то, что посчитаете нужным. Но рассудите сами: живущий рядом с вами человек покончил с собой при таинственных обстоятельствах…

– И поэтому моя личная жизнь становится предметом изучения?

– Я действительно не намерен этого делать. Но представьте себе: за несколько минут до смерти Сельчика пан Кральский возвращается домой, а его жена утверждает, что он вернулся на следующий день. Будь вы на моем месте, что бы вы подумали?

– Ерунда! Той ночью моего мужа в самом деле не было дома.

– Если вы не в состоянии отремонтировать настольную лампу, то за что вам платят? – кричала у прилавка пышная дама в очках.

– Вы видите, какая у меня работа, – кивнула в ее сторону Кральская, закуривая. – Иногда просто больная возвращаешься домой.

У нее были длинные тонкие пальцы с красивыми, покрытыми лаком ногтями.

Ольшак молча вытащил из кармана сигареты.

– Мне известно, – сказал он наконец, – что тон ночью в вашу квартиру кто-то входил.

Ольшак ожидал растерянности или резкой отповеди, но Барбара стряхнула пепел и спокойно спросила:

– Ну и что?

– Это был не муж?

– Ну конечно, не муж. Ведь Стась вернулся только на следующий день.

– Этот мужчина вошел в вашу квартиру незадолго до смерти Сельчика.

– Неправда! – Вот теперь она смотрела на Ольша-ка с нескрываемым удивлением. – В то время ко мне никто не мог войти. Выходить мог, но значительно раньше.

– Пани Барбара, – заметил Ольшак, – у меня есть свидетели, которым нет смысла врать.

– Свидетели врут, – заметила она и, помолчав, добавила: – Странно…

– Может быть, вы все же соизволите со мной объясниться?

– Представьте себе, соизволю. – Кральская рассмеялась. – Вы очень симпатичны мне, пан инспектор. Сейчас вы услышите о невинном, – смутилась она, – приключении молодой женщины. Что вы на это скажете?

– Буду нем как могила.

Она наклонилась к нему и стала говорить почти шепотом:

– У моего мужа кто-то есть, я знаю. Мне уже давно необходимо было взять реванш, – она запнулась. – Впрочем, не в этом дело. Ко мне в тот вечер заходил один парень. Этого достаточно?

– Нет, – сказал Ольшак.

– Что еще?

– В котором часу он пришел и когда вышел?

– Пришли мы вместе около одиннадцати. До этого посидели в «Спутнике». Вы там когда-нибудь бывали? Наверное, нет. Там собирается молодежь. Немного пьют, немного танцуют. В тот вечер я выпила больше, чем нужно… Он танцевал только со мной и очень мило за мной ухаживал. Честное слово. Потом он посадил меня в такси, и мы поехали на Солдатскую. В кармане у него было еще полбутылки вермута. Впрочем, зачем я рассказываю вам о таких мелочах, достаточно, что дома мы выпили по рюмочке, а потом…

Инспектор не задавал вопросов, и Барбара рассмеялась.

– Потом, пан инспектор, все было как в повести для детей. Меня разморило, я заснула и последнее, что я помню, это звук захлопнувшейся двери. Это было самое большее в половине двенадцатого.

– Значит, он возвращался?

– Вы шутите, как он мог вернуться, если у него не было ключей? – Кральская задумалась. – Я отчетливо слышала стук двери. Вы же знаете, иногда сквозь сон хорошо слышно. Проснулась я только от вашего звонка. Больше я ничего не знаю.

Говорила ли она правду? А если да, то кого видела Софья Галак? Предположим, Кральский дал кому-нибудь ключи. Но откуда он мог знать, что его жены нет дома или что она спит так крепко? Крепко спит… Выпила рюмку вермута и сразу же заснула. Может, она была просто очень пьяной?

– Он был у вас в первый раз?

– Кто?

– Этот парень.

– Ну конечно. Разве похоже, что я систематически изменяю мужу?

И вот он, самый главный вопрос:

– А вы не скажете мне, как его зовут? Женщина рассмеялась.

– Может, это странно, но я на самом деле не знаю. Честное слово. Он назвался Тадеком, а о фамилии я его не спрашивала.

– Что-то не очень верится. Когда вы с ним познакомились? – спросил инспектор.

– За два дня до этого, пан инспектор. Мне позвонила Иоланта…

– Иоланта Каштель, невеста Сельчика?

– Ну да, и сказала, что ей скучно, что Конрад снова занимается своей диссертацией и что мне, наверное, тоже невесело, так как Стася, как обычно, нет дома, и предложила сходить в «Спутник».

– И что дальше?

– Ничего. Мы заказали два кофе и сидели себе смирненько, сплетничали о знакомых из нашего управления. За соседний столик сели двое мужчин: один пожилой и очень элегантный, а другой тот самый Тадек… Сначала они выпили по рюмочке, потом еще, а потом подсели к нам…

– Иоланта их знала?

– По-моему, нет. Пожилой был при деньгах, так как он заказывал и платил. Он принялся ухаживать за Иолантой, а Тадек за мной; Не скрою, он мне понравился.

– А Иоланте ее поклонник?

– Я, кажется, говорила вам, что Иоланта была влюблена в Сельчика. Потанцует, выпьет рюмочку вина и отделывается от парней. Такой у нее метод. А Тадек договорился о встрече со мной как раз на третье сентября.

– А что было после третьего сентября? Барбара помолчала.

– Ну хорошо, – сказала она наконец. – Если я вам уже столько сказала, то могу и больше.

– Пожилые люди созданы для того, чтобы выслушивать исповеди.

– «Пожилые люди», – передразнила его Кральская. – Мой муж ненамного моложе вас. Ну так вот, с того вечера я Тадека уже не видела. Я дважды заходила в «Спутник», но его не заставала.

– А другого?

– Другой сидел с какой-то большой компанией, и у меня не было желания подходить. В конце концов он даже не поклонился.

Они помолчали. Седой человек ставил на прилавок электрический чайник, а напарница Кральской выписывала квитанцию.

– Это очень важно? – спросила Барбара тихо.

– Что?

– Ну все… Что кто-то мог войти ко мне в первом часу…

– Мне бы хотелось поговорить с этим парнем, – сказал Ольшак.

– Этого удовольствия я вам не могу доставить, – ответила Барбара довольно резко, но сразу же опомнилась: – Извините, но мне бы тоже хотелось с ним поговорить.

– Он вам понравился?

– Немного. Высокий, хорошо сложенный блондин, светлые глаза.

– А какие-нибудь особые приметы?

– Боже, ох уж эти офицеры милиции! Интересный, пан инспектор. Интересный и очень симпатичный.

Больше ей нечего было сказать. Барбара проводила инспектора до двери.

Все могло произойти примерно так… Человек, назвавшийся Тадеком, взял ключи, когда Барбара уснула, а потом вернулся в ее квартиру, около часа ночи. Зачем? Если бы у Кральской что-то пропало, она наверняка бы сказала. Хотя это минутное замешательство, когда она вспомнила, что у ее знакомого не было ключей. И потом, когда Ольшак был в первый раз у Краль-ских четвертого сентября утром, хозяйка что-то искала в сумочке, как будто бы обеспокоенная. Может, нужно по-другому поставить вопрос. Зачем Тадек вообще выходил, если собирался вернуться в эту квартиру в час ночи? Кральская была уверена, что ее муж приедет только на следующий день, и вполне могла сказать об этом своему ухажеру. Или Тадек знал, когда появится Кральский? И наконец, главное: какую связь все это может иметь с самоубийством Сельчика. Час ночи… Тадек выходит в лоджию… Молодой, ловкий, перескакивает через барьер, и вот он уже в квартире Сельчика. А дальше? Заставляет написать эту пресловутую записку? Каким образом? Почему?