Клосу требовалось не менее двух дней, чтобы связаться с партизанами и вывезти Еву из больницы. А Круцке? Должен ли он был застрелить этого немца, застрелить лежавшего в кровати беспомощного человека? Может быть, лучше всего было бы переправить и его в лес к партизанам?
Пока что все усилия Клоса узнать, кто является агентом фон Роде, ни к чему не привели. Он не имел веских аргументов, одни противоречивые подозрения. Может ли он верить Ковальскому? Ответ был один: должен верить.
Все остальные сотрудники больницы, как убедился Клос на допросе, говорили неправду. Можно было уличить их во лжи, но что это даст? Если они порядочные люди, то всё равно не скажут правды немецкому офицеру.
Кристина утверждала, что непосредственно перед выстрелом была в перевязочной и готовила укол для Евы. Но потом оказалось, что укол Еве был сделан значительно раньше. Значит, Кристина сознательно не хотела говорить правду. Но почему?..
Клос ходил из угла в угол по комнате. Он никак не мог принять определённого решения. Не хватало ещё одного звена в этой цепи сложных событий. Он должен знать, успел ли агент «М-18» проинформировать обо всём фон Роде…
Именно в это время в дежурке появился Курт, ординарец Клоса. Он стоял на пороге по стойке «смирно» с таким же равнодушным видом, с каким всегда появлялся перед своим офицером.
– Разрешите доложить, господин обер-лейтенант, меня допрашивал полковник фон Роде. Он интересовался той девушкой, – продолжал Курт.
– Что ты ему сказал?
– Зачем вы, господин обер-лейтенант, спрашиваете об этом? Сказал то, что нужно… А потом я видел, как в гестапо доставили какого-то крестьянина, которого схватили на дороге из Божентова в лесничество.
– Благодарю тебя, Курт. Можешь идти.
– Я вам больше не нужен, господин обер-лейтенант?
– Нет, – ответил Клос. – Здесь ты уже не поможешь…
Он пытался хладнокровно и трезво оценить создавшуюся ситуацию.
Значит, арестован крестьянин, который обнаружил Круцке около леса… Что он может рассказать в гестапо? Только то, что привёз в больницу какого-то мужчину в тяжёлом состоянии. Не исключено, что на телеге остались какие-нибудь следы. Роде может догадаться, что в больнице находится именно инженер фон Круцке. Видимо, полковник ждал информации от своего агента «М-18» и, не дождавшись, сам прибудет в больницу. Он наверняка прикажет обыскать все палаты. И тогда обнаружат Еву и Круцке.
«Неужели нельзя ничего сделать? – подумал Клос. – Два года тяжёлой работы…»
Клос не принадлежал к тем людям, которые пасуют перед трудностями. Если есть хоть какой-нибудь шанс, хотя бы один на сто, даже на тысячу, он должен его использовать…
Ковальский не решился ликвидировать Круцке, однако Клосу ничего другого не оставалось, как довериться этому доктору… Все сотрудники больницы, кроме ещё необнаруженного агента «М-18», показали себя порядочными людьми.
Создавшаяся обстановка требовала от Клоса только одного: играть открытыми картами…
Доктор Ковальский находился в палате Евы. Он менял повязку на ране девушки. Ева, увидев вошедшего Клоса, улыбнулась.
– Вскоре в больницу могут прибыть немцы, – сказал Клос, подойдя к доктору. – А ваш пациент Круцке, пан доктор, выживет…
Лицо доктора выражало неуверенность. Но потом он встал, выпрямился как солдат.
– У меня, господин обер-лейтенант, есть просьба, – сказал он тихо. – Вы должны мне верить.
– Боюсь, что это уже поздно, – ответил Клос.
– Неужели мы ничего не сможем сделать? – с ужасом спросил доктор Ковальский.
– Кое-что попробуем сделать, – спокойно сказал Клос, посмотрев на часы. – Кому из своих вы, доктор, больше всего доверяете?
– Кларе, – без колебания ответил Ковальский и добавил: – Она – подпольщица. – И снова не сдержался: – Вы должны были доверять мне с самого начала!..
– Я не мог. Как вы думаете, пан доктор, не работают ли на немцев Стоковский или Кристина?
– Это исключено. Я обоих хорошо знаю. Им можно доверять. Стоковский родом из Варшавы, его родителей арестовали немцы, и он сменил свою фамилию. Правда, он немного трусоват, но это честный парень. Боялся Вельмажа, ибо тот что-то о нём знал и шантажировал его.
– Кто, по-вашему, пан доктор, убил Вельмажа?
– Не знаю. – Ковальский пожал плечами. – Это сейчас так важно?
– Да, и очень. – Клос ходил большими шагами по палате. – Если, пан доктор, это сделали не вы, то существует только одна версия, для нас благоприятная…
– Кто же? – спросил Ковальский.
– Я хотел бы об этом умолчать. Никогда не говорить. – Клос сел на кровать около Евы и погладил её руку. – У меня родился отчаянный замысел, пан доктор… Сумасбродная мысль… Если мы сумеем убедить полковника фон Роде… Доктор, вы способны пойти на риск?
– Я готов, – решительно ответил Ковальский.
– Я исхожу из реальных возможностей, – продолжал Клос. – Роде – противник серьёзный. Это опытный офицер абвера, его не так-то легко провести… – Клос говорил, а Ковальский и Ева слушали его с огромным вниманием. – Нам предстоит многое сделать, а время у нас ограничено. Вы, пан доктор, должны использовать также Стоковского…
– А Кристину? – спросил доктор.
– Нет, Кристину не следует посвящать в наш план. И учтите: если нам не удастся осуществить задуманное, я буду стрелять, буду обороняться… Тогда для вас останется единственная возможность спастись – бежать. Конечно, если успеете. Не исключено, что люди Роде окружают больницу.
– Вы имеете ещё ко мне претензии относительно Круцке? – спросил вдруг Ковальский.
– Нет, никаких претензий, – ответил Клос. – Мы тогда по-разному думали, может быть, вы и были правы. А теперь позовите, пожалуйста, Клару.
Молодая девушка очень удивилась когда увидела в палате Евы доктора Ковальского и Клоса.
– Клара, – сказал доктор Ковальский, – ты должна нам помочь.
Девушка не поняла.
– Ты должна помочь мне, – уточнил доктор.
Клос встал.
– Пани Клара, – сказал он, – я польский офицер. Вам предстоит сыграть роль моей возлюбленной, и сыграть как можно лучше…
