Но если привыкнуть и не думать о нем, то оно не так уж мешает.

– Валтэн, – я вспомнил наконец о том, что мучило меня с самого отлета с Эль-Касри, – все же у меня не вяжется что-то с Глостией…

– Что у тебя не вяжется? – лениво спросил мой шеф.

– Какая необходимость использовать рабов? Выращивать эти растения? Нет химических наркотиков? Ведь полно же. Но даже если выращивать… на Квирине тоже кое-что просто выращивают. Но не так же… можно что-то придумать, есть технологии. Мы же… как в докосмическую эру попали.

Валтэн помолчал, глядя в чернильную пустоту перед собой.

– Ландзо, какая необходимость у вас на Анзоре в существовании этих Общин? В голоде и прочих ваших прелестях? Вы что, не могли пищевые синтезаторы заказать на Квирине? Кто бы вам отказал?

Я осекся. Вот этот вопрос почему-то не приходил мне в голову.

– Ну, наверное, есть причины. Изоляция… мы все время находимся в состоянии войны с Бешиорой, и… но вообще-то да, все необходимое для пищи, лекарства нам бы поставили. Не знаю, Валтэн. Это надо в высшей политике разбираться, а ведь я был простым общинником. Нам всегда внушали, что Квирин – это плохо и ужасно, что они… ну вы хотите нас завоевать.

– Я не знаю, как у вас, Ланс, – заговорил Валтэн, – но в отношении Глостии и многих других планет… да ты можешь сам почитать, я дам тебе литературу. Это все очень сложные процессы. Получается так, что наука как таковая вполне уже может прокормить и обеспечить все человечество Галактики. Это действительно так. Но наука – это Квирин. Другие центральные миры тоже, но в первую очередь – Квирин. Он на переднем крае, особенно, конечно, в исследовании Космоса, но и вообще… Квирин – это место, где создается новое. Если взять гравитехнологии и биотехнологии, то это – ресурсы неисчерпаемые, в смысле, мы можем их давать сколько угодно и кому угодно. И даем. И очень многие миры, пользуясь достижениями нашей науки, живут так, как они привыкли жить за тысячелетия. Но там уже нет голода, войн, нищеты… Таких миров много.

Но есть и другие миры. Ваша Анзора, может быть, в каком-то смысле – большое исключение. А с Глостией, Серетаном, и еще рядом других миров… ну, скажем, Стания. Или Кроон в большей его части… с ними все очень сложно. Они иначе устроены. Получилось так, что в них почему-то самую главную роль стали играть деньги и связанное с ними материальное благополучие, богатство. Мы их называем миры конкуренции, но даже не конкуренция тут главное слово, а выгода. Поэтому там для правительства хороши не те проекты, что облегчит жизнь населению и сделает население более умным, развитым, свободным, а те, что обеспечат наибольшую денежную выгоду… Понял?

– Не совсем, – сказал я. Конечно, где-то я об этом уже читал. Но не совсем понимал. Наверное, потому, что на Анзоре вообще не было никаких денег.

– Ну да, это сложно, – согласился Валтэн, – понимаешь, вот пример. На Серетане существует медицинская корпорация, которая производит лекарства и продает их за деньги. За большие деньги! Среди правления этой корпорации есть члены правительства. От существования этой корпорации зависит богатство этих людей и их власть. Теперь смотри, если они бесплатно получат технологии и сами лекарства на Квирине – будет ли это им выгодно в денежном смысле? Ну, если они сохранят монополию и будут у себя продавать все это, то да. Но сохранить монополию тут очень трудно… лекарства будут дешевыми, значит – невыгодно. Очень невыгодно! Значит, население Серетана будет тихо умирать от рака, иммунодефицита и прочих радостей, поскольку по-настоящему решить эту проблему – значит для кого-то лишиться положения в обществе.Понял теперь?

– Ну… приблизительно.

– Или возьми Кроон. Там два народа, скаржи и краалы. Скаржи живут как мы, а краалы значительно хуже. Казалось бы, чего скаржам с краалами не поделиться? Да просто скаржи националисты, у них древняя культура, и они стремятся с краалами поменьше общаться, мол – это их дела. А краалы к нам обратиться не могут, так как у них самостоятельного правительства нет, только скаржское. А как ты знаешь, по Этическому своду мы помощь оказываем только правительствам.

– Да… сложно, – признал я, – ну а здесь, на Глостии?

– Ну что… тут есть даже два объяснения. Первое – денежное. Выращивать бэнг силами рабов – это очень дешево и эффективно. Ну, положим, если запустить современное производство… но видишь, сам я не знаю, не пробовал. Но говорят, синтетические наркотики куда хуже натуральных. Может, это опять же, пропаганда. И надо куда-то девать всю эту массу людей, чем-то ее занять – вот они и занимают. А второе объяснение… Понимаешь, чем отличаются даже на Квирине самые крутые рестораны, вроде «Сада Ами»?

Я подумал.

– Там официанты – люди…

– Вот именно. Желание управлять кем-то, желание иметь рабов, именно рабов – оно из самых древних и непреодолимых. Ну представь, что наркотики производятся промышленным способом. Для этого нужны квалифицированные люди – инженеры, химики, пилоты для перевозки. Причем не обкуренные до последней степени, иначе работать не смогут. Такими людьми управлять куда сложнее. Но не в этом даже дело. Жена или дочь инженера – пойдет, извини, в наложницы к наркобарону? Не пойдет. А так… понимаешь, видал я таких… вот сидит царек, вокруг него молодые девушки, мальчики, он над ними властен, может с любой или любым сексом заняться, может голову отрубить или повесить. Бунт исключен – дозы лишил, и все. На плантации сослал, а это – ад, как ты видел. С охранниками частью своей власти делятся. Сладкая это жизнь, Ланс… непреодолимо сладкая. Невозможно от нее отказаться. Отсюда все остальное…

Я помотал головой.

– Валтэн, я… у меня стало складываться впечатление, что миром все же правят экономические законы… А тут получается – вопреки им такое общество существует…

– А это часто бывает в истории, – согласился Валтэн, – экономика – это одно, а вот психология людей…

Мы замолчали.

– Но как же с Анзорой? – спросил я вслух.

– А вот этого я не знаю, – сказал Валтэн, – это, пожалуй, очень редкий и необычный случай.