Выжив таким образом мамочку из дома (к счастью, Тулайн практически не появлялась у нас, общаясь лишь с Энди по телефону, интерес к внучке она тоже утратил), я успокоилась. Молоко вновь лилось рекой, Лус стала лучше спать. Я время от времени приглашала к ней няню, тщательно проверенную и наверняка выполнявшую все мои распоряжения (например, всегда открытое в детской окно). Это позволяло мне прогуляться в город, слетать в гости к Кейти, в бассейн, с Бетой в лес. Задумалась я и над перестройкой всего дома, ведь теперь здесь все принадлежало нам. Все эти нелепые маленькие комнатушки на первом этаже я планировала объединить и построить, скажем, небольшой спортзал – почему бы и нет?

Лус, тем временем, росла. Вся моя жизнь в то время была посвящена ей. Как-то между делом, в промежутках, я читала, смотрела фильмы, иногда прилетала Мика, и мы с ней развлекались в городе, шляясь по барам и дискотекам, Лус я оставляла с няней. С Кари мы так больше и не общались. Кейти, моя подруга по группе, зимой вышла замуж за своего бармена, я отгуляла на ее свадьбе.

К весне Лус начала уже ковылять по дому. Бета в ней души не чаяла, позволяла буквально все – Лус карабкалась на спину пантеры, пыталась попасть в ее глаз пальчиком, Бета лишь отворачивалась. Держась за черную блестящую шерсть зверя, Лус сделала первые шаги.

Энди по-прежнему был довольно равнодушен к дочери. У меня возникало ощущение, что вообще и я, и дочь нужны ему только «для порядка». Каждый порядочный мужчина должен иметь семью и детей – продолжить род. Кстати, я была бы не против рождения еще одного ребенка, но беременность пока не наступала.

Энди играл с Лус, брал ее на руки, но делал это настолько фальшиво и неумело, что хотелось сейчас же забрать дочку. Никаких чувств по отношению к нам он не проявлял.

В постели у нас все было очень плохо. Желание у меня было, но… с Энди все это получалось настолько пресно и тоскливо, что проще уж заниматься онанизмом. И здесь у нас будто роли поменялись. Я, словно мужчина, очень быстро достигала пика, и после этого мне хотелось только спать. Энди же требовались едва ли не часы, чтобы достичь необходимой разрядки. Иногда я раздраженно сбрасывала его с себя и засыпала. Утром Энди, конечно, был очень недоволен. Я лишь пожимала плечами – что я могу сделать? Я не могу научить его быть нежным и изобретательным. Для этого необходимо желание и терпение. Но пусть бы он был грубым мужланом, вроде Таффи, брал бы меня быстро и с силой, не обращая внимание на мои потребности – не очень приятно, но немного я могла бы потерпеть ради него. Однако и этого он не мог. В итоге раздражение накапливалось.

Не у меня. Мне-то было плевать, ну не можешь – и не надо. Никак не предполагала, что Эдди импотент. Теоретически, конечно, я должна была его «зажечь», и все такое. Но честно говоря, ужасно не хотелось, было лень даже думать об этом. По-моему, уж в этом мужчины и женщины должны отличаться друг от друга, и если мужчина слаб даже в этом, увы… я просто не собираюсь становиться активной стороной, брать инициативу. До сих пор меня все хвалили, как партнершу, я уж не знаю, чего Энди не хватало.

Иногда он срывался на меня – днем, конечно – но все, что он себе позволял – раздраженное или ехидное ворчание из-за какой-нибудь мелочи. Я чувствовала, что большую часть времени он дуется на меня, понимала, из-за чего – из-за своих сексуальных неудач. Но его настроение было мне совершенно безразлично. А портить настроение мне он не решался.

Единственное, когда нам с Энди было хорошо – это те минуты, когда мы обсуждали его работу. О своем прошлом я предпочитала молчать – он многого так и не узнал до конца. А вот о его работе, иногда о политике Императора, мы все же говорили. Несмотря на секретность.

Однажды Энди стал расспрашивать меня обо всем, что я знаю о квиринской технике, о Квирине вообще. Меня это удивило. Ведь я уже все возможное рассказала нашим гралам, и даже «Авис» подарила. Да и вообще – с чего такой интерес?

Против ожидания, Энди ответил мне.

– Понимаешь, Синь, у нас есть предположения, что на Серетане действует квиринская агентурная сеть.

Тут я быстро сложила два и два – в газетах в последнее время стали очень много писать о Квирине и Федерации. Как обычно, в злобных тонах. Но больше, чем обычно.

НО что все это значит?

– Энди, я просто не понимаю, что квиринцам от нас может быть нужно?

Он усмехнулся.

– А что нам нужно от Белларона?

Я вдруг вспомнила Ильта. Привычная тоска, привычная уже боль.

– Энди, видишь ли, здесь все иначе. У Квирина нет колоний, вернее, они колонизируют только ненаселенные планеты.

– Ну да. Есть только планеты, чья экономика зависит от Федерации… другое название просто.

– Не зависит, а тесно связана. Энди, да даже не в этом дело. Квирин просто не станет захватывать Серетан. Если бы у них были достаточные силы, они в первую очередь разбили бы Глостию.

– Ну что ж, блажен, кто верует, – угрюмо сказал Энди. Я пожала плечами.

Но этот разговор запал мне в память. Что же это значит – ведь на самом деле не может быть так, чтобы Квирин нам угрожал? Нереально это. Значит… но противоположная мысль была уж слишком сумасшедшей.

В то время я начала интенсивно выяснять свое происхождение.

Меня это всегда волновало. Сирота – понятно, но ведь не из воздуха я самозародилась. Где-то должны быть следы моих родителей. Может, и живых родственников удастся найти.

Поиски в мировой сети ничего не дали. Вообще такой фамилии – Ледариэн – на Серетане не существовало. Я обратилась к Энди. Уж БИБ-то должен знать все…

Энди честно попытался мне помочь, но это было бесполезно – о моем происхождении ничего не знал даже и БИБ.

– Знаешь что, я бы на твоем месте поговорил с людьми, которые тебя принимали в школу. Они, по крайней мере, подскажут, в каком ты была приюте, а там должны знать все о твоем происхождении.

На прием к гралу Сабане пришлось записываться за месяц. Дочку я взяла с собой – ей уже исполнился год, но я продолжала кормить ее грудью. Чтобы не дергаться и не торопиться домой (да и вообще я предпочитала пореже оставлять ее с бабушкой). Поэтому в приемной я сидела с малышкой в подвеске – Лус уснула, и я надеялась, что разговоры не разбудят ее.

За окном тренировались уни. Полосу препятствий проходили. Я засмотрелась. Красивые, ладные парни. Умеют все. Водить большие и малые аэрокосмолеты, драться, стрелять из всех видов существующего на Серетане оружия, провести агентурную операцию, взломать сервер, оказать первую врачебную помощь… Уни.

Вот ведь загадка – а зачем, спрашивается, все это нужно?

У квиринцев примерно так же, но, объяснял Ильт, там совершенно другая система. Там нет таких вот дорогостоящих программ обучения, нет вообще школ. Все индивидуально, с наставником. Но все квиринцы в той или иной степени – уни. Конечно, те, кто вообще связан с космосом. Любой гражданский пилот способен в случае чего, например, дать отпор шибагам, как с помощью оружия, так и без него (хотя и не так эффективно, как профессионал-ско). Любой простой ско владеет азами навигации в сигма-пространстве. И так далее. И это оправданно, Космос – штука опасная.

Только вот с уни-легионерами я ничего не понимаю.

Ведь по сути мы – то же самое пушечное мясо. Десантников, пилотов, техников, связистов и прочих у нас готовят за 3-4 года, ограничиваясь рамками их специальности, как водится. Это нормально. Зачем тратиться на всесторонюю подготовку офицеров, из которых все равно процентов тридцать погибнет в первые же два года. Но ведь и нас, уни, гибнет не меньше. И суют нас в любые дырки – хоть роту в бой вести на Беллароне, хоть «Страгон» пилотировать. Некоторые, конечно, выполняют супер-задачи, но столько уни в любом случае не нужно.

Загадка… я и раньше об этом задумывалась, но не так серьезно. 14 лет обучения, с самого раннего возраста. Дорогостоящие тренажеры и преподаватели. Из нас разве что балерин не делали.