Несомненно, такая организация общества Земли, реализованная последовательно и до конца, должна служить определенным целям. Среди этих целей трудно было бы попытаться отыскать счастье для объектов манипуляции. Истинная цель галактических фанатиков достаточно ясно просматривалась сквозь фразеологию, утверждающую оптимализацию всех видов и типов обществ разумных существ. Если б они хотели овладеть планетой миллиардов человеческих индивидуальностей, это была бы задача столь же трудная, как слежка и надзор за каждым в отдельности электроном в многомиллиардной толпе. Гораздо легче присматривать за непослушными частичками, когда — будучи связанными в пучки, удерживаемые на своих орбитах, — они кружат в вынужденном коловороте.

Такой объект, как атом, управляется собственными законами, то есть как бы сам за собой следит. Достаточно следить за ним как за целым, управлять им глобально и не допускать распада на составляющие. Тогда не надо заботиться даже о выделении отдельных элементов, ибо они становятся чуть ли не идентичными, усредняют свои характеристики и перестают существовать как индивидуальные объекты.

Человечество скоагулировало в комочки, слепленные в кучки, которые можно отцедить и удалить в уверенности, что ни одна частичка не проскользнет сквозь сито, — вздрогнул Снеер, пораженный этим сравнением. — Они хотят получить нас в кусочках, чтобы тем легче ликвидировать, уничтожить либо использовать для каких-то неведомых целей. Вместо того чтобы выбирать по одному рассеянных по всей планете, они могут брать нас гуртом, как муравьев вместе с кусочком сахара, кинутым для приманки.

В контексте такой интерпретации их целей галактические миссионеры превращались попросту в чудовищных экспансионеров, жаждущих распространить свою власть на все планеты, до которых сумели добраться».

Наиболее оптимистичной из гипотез, с помощью которых Снеер пытался объяснить мотивы действий таинственной сверхцивилизации, было предположение, что все, что они делают в порядке самообороны, глуша в зародыше развитие всех разумных обществ вокруг, оберегая себя от вырастающих под боком каких-то сил и разумов, способных со временем угрожать им.

Но даже максимально сдерживаемые в развитии общества могут выскользнуть из-под оглупляющего контроля. Если б их интересовало только очищение округи от потенциальных врагов, они попросту ликвидировали бы жизнь на таких планетах. Раскалли говорил о принуждении, о демонстрации силы и фантастических возможностях… Если они не воспользовались ими, чтобы раз и навсегда покончить с человечеством, если прилагали столько усилий и стараний, чтобы осуществить свои намерения, значит, человечество им потребно, к тому же именно в том виде, каковой они пытаются ему придать. Зачем? Вероятно, для более легкого управления миллиардами единиц, собранными в лишенные свободы, изолированные друг от друга скопления.

Когда-то уже было нечто подобное… — Снеер с трудом выскребал из памяти остатки исторических знаний. Это называлось «концентрационные лагеря». Однако там речь шла о массовом уничтожении. Кто знает, чего они хотят?

Дать ответ на этот вопрос можно будет лишь тогда, когда проявится окончательная цель действий космических демонов. Этот вывод наполнял тоской, нес в себе ощущение безнадежности. Теперь Снеер понимал точку зрения наднулевиков.

Совершенно ясно, что комфорт, которым они окружали себя, не был единственной причиной, из-за которой они оберегали тайну, возводя плотину между массами населения агломерации и Космической Силой. Неразумная стихия толпы не поняла бы их аргументов, не уверовала бы в непреодолимую мощь пришельцев. Само сознание подчиненности чуждой силе могло бы разрушить инертность человеческой массы. Разорвались бы узы общественного порядка. Наднулевики, окрещенные предателями, выслуживающимися перед налетчиками из космоса, первыми пали бы жертвой толпы. Остальное легко додумать. Это было бы всеобщее самоубийство человечества, подвигнувшегося на безнадежное неравное сопротивление.

То, что до сих пор казалось Снееру недобросовестным в поведении наднулевиков: поддержание неестественно отрежиссированного мира агломерации, дезинформация, оглупление людей, теперь, в свете полной правды о мире, в котором он жил, оказывалось единственно возможным и правильным.

Именно сознание всей опасности положения заставляло наднулевиков молчать. Создавая неправдивый мир для толп не знающих истины обывателей, глуша крохи правды о ситуации, они притворно улыбались тем, в подчинения которых оставались вместе со всей планетой. Они, наднулевики — хотя уровень их жизни мог быть объектом зависти и вожделения остальной части общества, если б оно могло увидеть это вблизи, — по сути дела находились за той же колючей проволокой лагеря всеобщей гибели, отличаясь от других только тем, что были отягощены грузом истинного знания о ситуации и добровольно взятым на себя бременем ответственности за поддержание тонкого равновесия между хрупкой тканью человечества и способной без труда уничтожить ее силой интервентов.

Высокой или низкой ценой, выплачиваемой за комфортную жизнь, является сознание угрозы и груз ответственности — трудно судить. Человек в своем индивидуальном существовании достаточно рано осваивается с неизбежностью смерти, но это не мешает ему действовать, добывать блага, стремиться к жизненным успехам. Или, может быть, неизбежность краха и неведомого конца человечества затрагивает человека сильнее, нежели собственная смерть? Скорее всего нет. Именно поэтому наднулевики больше заботились о том, чтобы удерживать равновесие сегодня, нежели о будущих, к тому же предрешенных, судьбах рода человеческого. Поэтому они не колеблясь влияли даже на психику членов осужденного на гибель общества, не заботились о морали, социальных и культурных последствиях творимых действий. Отупление, деморализация, направление мыслей только на повседневные проблемы — все способствовало поддержанию покоя, отдаляло призраки недовольства, которые, несомненно, не понравились бы космическим пришельцам и привели бы к отлучению наднулевиков от их руководящей роли. Убедившись в неэффективности действий отобранных людей, интервенты старались бы ускорить достижение запланированного общественного состояния, взяв руль в свои руки.

С другой стороны, те, что наднулевикам удалось сохранить многие человеческие — хотя несомненно отрицательные — свойства общества и отдельно взятых единиц, стабилизировало темп обесчеловечивания на минимальном уровне. Космитам можно было время от времени объяснять низкие темпы преобразований ссылками на мелкие преходящие технические трудности — не настолько сложные, чтобы требовалось их вмешательство.

Продолжая рассуждать о судьбах мира, находящегося в столь безвыходном положении, Снеер вынужден был признать правоту наднулевиков, по крайней мере, в одном: отсутствии альтернативы. То, что они делали, можно было оценивать с разных точек зрения и с различными результатами. Но, учитывая бессилие мира, над которым нависло могущество чужаков, принятая тактика была наилучшим выходом: давала надежду на жизнь еще нескольким поколениям людей. Отсрочка конца света имела такой же смысл, как отсрочка неизбежной смерти больного даже ценой определенных повреждений в его организме.

В прямоугольнике темнеющего окна был виден кусочек чистого неба, на котором уже проступили первые точечки наиболее ярких звезд. Ведомый силой подсознательных ассоциаций, Снеер коснулся левой рукой запястья правой и обнаружил отсутствие браслета. Он тут же вспомнил, что оставил его в ящичке у контрольного турникета при входе в здание Отдела «С».

«Звезды — песенка — браслет», — мысленно воспроизвел он ряд ассоциаций, сбегая по ступенькам.

По непонятной причине отсутствие браслета повергло его в легкую панику. Он бежал, чтобы вернуть его как можно скорее, словно потеря могла означать утрату последней материальной связи с девушкой, о которой он все еще не мог и не хотел забыть.

Корпус Отдела «С» был открыт и ночью. Наднулевики бдели круглые сутки, ни на минуту не прекращая усилий, направленных на поддержание шаткого статус кво. С сегодняшнего дня Снеер тоже был включен в это непрерывное бдение. В соответствии с детальными инструкциями, переданными ему в секции, к которой он был прикреплен, ему предстояло «наблюдение за равновесием», что попросту означало обнаружение и ликвидацию всех тех явлений, которые могли бы этому равновесию угрожать.