– Как мне к вам обращаться? – спросил я совершенно спокойным, бесцветным голосом.
Он выстрелил. Тихий хлопок, звон разбитого стекла за спиной. Я все понял, молча кивнул и повернулся лицом к стене. Пуля пробила голову медведицы на репродукции с полотна Шишкина. Меткий выстрел.
Расставляю ноги, упираюсь руками в стену.
– Вы приехали выкупать сына Семена Андреевича Ступина…
– Я не…
– Молчите! Не перебивайте, иначе пуля изуродует ваши ягодицы. Вы приехали за сыном Ступина. Человек этажом ниже – подставка. Мы просили приехать одного человека, почему приехали двое?
Голос у него очень неприятный. Между тем он (или правильнее сказать – они?) меня переиграл. Как это ни печально, вынужден признать, что почти все мои планы и большинство заготовок с этой минуты гроша ломаного не стоят. В чем же я допустил просчет? Лопухнулся с пропиской? Да, штамп в паспорте – промах номер раз. Когда в один и тот же день приезжают двое из города на Неве – это подозрительно. Однако моего гостя ничуть не смутило, что мы прибыли не из Москвы, а из Северной столицы. Значит, промах с пропиской они проморгали, и девочка-администратор не работает на похитителей моего сына.
Вообще-то догадаться, что мы с Таликом играем в одной команде, можно, и не заглядывая в наши паспорта. Смущает не это. Смущает то, что гость беседует со мной, как со старшим нашего с Анатолием дуэта. Ведь логичнее предположить, что основное действующее лицо – Толик, а я всего лишь страхующий помощник (как раз такую дезинформацию я и хотел запустить в стан врагов). Ведь именно Толик поселился, как было ведено, на злополучном втором этаже…
Спрашиваю нахально, напрямик:
– С чего вы взяли, что я главный?
– Мы шантажировали инструкторов клуба единоборств. Вы владеете искусством боя, ваш партнер – дилетант.
Отлично! Я совсем не ожидал услышать конкретный ответ на свой наглый вопрос. Хвастаться противоборствующей стороне, объяснять, какой ты умный, – по меньшей мере глупо. Но мой непрошеный гость не удержался, щегольнул сообразительностью. Он самолюбив, и я это запомню.
Вернемся, однако, к нашим баранам. Значит, нападение на Толика играло роль своеобразного теста. Вместо того чтобы ответить на хамский тычок в пузо каким-нибудь гия-коцуки или екогири, мой секретарь вознамерился попросту, по-русски, намылить шею наглецам-подросткам. Таким образом, тест на причастность к хитрым единоборствам Анатолий не прошел. Толик не виноват, виноват я. Я должен был предвидеть подобную проверку на вшивость. Промах номер два.
И промах номер три – мое виртуозное владение техникой ударов по жизненно важным точкам. Не нужно было мешать юному следопыту откусывать язык. Эка я тогда злорадствовал – пусть, мол, пацан расскажет своим о мастере боевой акопрессуры. Он и рассказал (а скорее – написал). За что боролись, на то и напоролись…
Самое умное, что я сейчас могу сделать, так это признать свое полное поражение.
– О'кей, господин шантажист, вы выиграли этот раунд. Что дальше?
– Где деньги? Где шесть тысяч долларов?
– Деньги будут, в обмен на мальчика.
– Деньги мне нужны сейчас.
– Тогда приводите мальчишку, и я отдам шесть тысяч долларов.
Он игнорировал мое предложение. Продолжил допрос, словно никакого мальчика отродясь в этом деле не было:
– В вашем чемодане я нашел три тысячи. Где еще три?
Ну конечно! Он обшмонал мои вещи. Как я мог забыть про три тысячи в чемодане? Идиот! Зажравшийся миллионер!
Внезапно меня осенило: а что, если моего сына давно уже нет в живых? Он погиб или его убили еще до приезда Коробова с Малышевым. Если сделать такое допущение, то все события сразу же становятся объяснимыми и логичными.
Хотя нет! Не все! Почему мой гость в маске и с пистолетом попросту не спер чемодан и потихоньку не слинял с тремя тоннами «гринов»?
Один раз проскочило – ограбили Колю, разжились на три штуки. Наехали на халяву, внагляк, на столичных лохов второй раз. Опять получилось. Приезжий идиот припер в чемодане еще трюльник, бросил вещи в номере и поперся с приятелем трепаться. Ну, облегчили лохов еще на треху, поимели в сумме шестеру, и пора угомониться, залечь на дно.
Так нет же! Еще давай! Что это – жадность? Глупость? Принципы?
А если я не прав и мальчик еще жив?
– Еще три тысячи получишь только после того, как докажешь, что мальчишка жив и здоров.
– Я не буду ничего доказывать. У вас есть выбор из двух вариантов: или деньги на стол, или пуля в затылок.
– Деньги на вокзале, в камере хранения.
– Сейчас ты скажешь номер ячейки и…
С улицы донесся протяжный звонкий свист. Мой визитер сразу же замолчал, запнулся на полуслове. Свист повторился, еще и еще раз. Три свистка – один длинный и два коротких.
– Встретимся через три часа в лесу возле нефункционирующего пионерлагеря «Звездный». Принесешь деньги, три тысячи долларов.
Последнюю фразу он сказал, как будто бы вовсе и не пытался пять секунд назад выпытать у меня шифр ячейки камеры хранения. Очевидно, что свист был условным сигналом. Один длинный и два коротких посвиста изменили первоначальные планы человека в маске.
Я понял, что означает этот условный сигнал: Толик назвал цифры шифра, как я ему и велел. Значит, пока я трепался с Толиком, в мой номер проник вооруженный шантажист, а когда я простился с Анатолием и пошел к себе, к Толику сразу же вломились гости.
Вот зараза! На фига я отшил соседа из номера двадцать четыре! Будь в гостях у Анатолия жизнерадостный Колобок, другие визитеры вынуждены были бы дождаться его ухода. Явление Колобка могло бы сыграть роль той самой роковой случайности, которая нарушает все скрупулезно выверенные планы. Сидел бы Колобок у Толика долго, я уверен. Допросить одновременно меня и моего партнера шантажистам не удалось бы и…
А впрочем, чего сейчас гадать, что было бы. И так ясно, что все было бы лучше, чем сейчас. Судьба смилостивилась надо мной, послала мне привет в виде пузанчика Колобка, а я его безжалостно отфутболил, идиот!
– Я не знаю, где искать «Звездный», и не понимаю, что значит «в лесу».
– Где находится лагерь – спросишь. Найдешь и гуляй по лесу вокруг забора. Обманешь с деньгами, тебя убьют.