Утирая пот со лба, отдуваясь, восстанавливаясь, Шурик прошагал в комнату... В кресле, спиной к зарешеченному окну, лицом к Шурику, СИДЕЛ ЧЕЛОВЕК!!! Мужчина средних лет сидел, откинувшись на спинку любимого кресла за любимым журнальным столиком журналиста Иванова. На столике подле кресла лежал незнакомый черный кейс. Мужчина помахал Шурику правой КУЛЬТЕЙ и, улыбнувшись, заговорил:

– Рад нашей встрече, Александр Юрьевич. Проходите, не стесняйтесь. Вы же, ха, как-никак, у себя дома. Квартиру вашу с сигнализации я снял, можете не беспокоиться... Что ж вы стоите-то столбом? Удивлены тем, что я вскрыл хваленые замки и обманул сигнализацию?.. Полноте, это такой пустяк, что, право слово, не стоит и... Ой! Я же до сих пор не представился! Пардон, исправлюсь! Я – Бультерьер. Настоящий, всамделишный. Тот, фиктивный Бультерьер, что издевался над вами, в настоящий момент гниет в земле, а вместе с ним загнивают и все его... Александр Юрьевич! Что с вами?!

Александр Юрьевич Иванов, жертва лже-Бультерьера и отяготивших его психику последствий, пошатнувшись, прижался к стенке и, царапая ногтями обои, бледнея, закатывая глаза, опорожняя мочевой пузырь, начал печально и медленно сползать на пол...

...18 часов 30 минут на здоровенном циферблате, приделанном к фонарному столбу возле автобусной остановки, стрелки слились в единую прямую линию. Зоя прошла под козырьком пустующей остановки, смахнула со лба непослушную прядь сальных волос. В который раз за эти дни очень захотелось почистить зубы. Ее вид и состояние – все должно соответствовать даже и особенно в мелочах. Вряд ли бы настоящий похититель снабдил бы похищенную зубной щеткой, а Евгений Владимирович Пушкарев человек наблюдательный, профессионал отменный, и посему Сабуровой, отсиживаясь на ранчо Корейца, пришлось ограничить себя в средствах личной гигиены до разумного минимума.

Зоя перешла улицу, пошла вдоль ограды, за которой обихоженная по-западному земля, культурная автостоянка битком набита лощеными иномарками, и каланча «Никоса». Поворот, и вот уже скоро ворота на фирменную территорию и пристройка для охранника, для «вратаря». Каблук босоножки сломан ради пущей достоверности, лишней детальки к образу, однако Сабурова приноровилась шагать на цыпочках, не хромая и довольно быстро, даже изящно.

Вратарь выскочил из комфортабельной пристройки навстречу Сабуровой. Как зовут охранника, который сегодня дежурит у ворот, Зоя не вспомнила – хоть и расписываются они в одной ведомости, получая зарплату, но статус у сослуживцев из службы безопасности нефтяного концерна разный, Зоя приближена к верхам, а этот, на воротах, вроде швейцара.

– Зоя Михална! Вас тут... – Вратарь аж задохнулся от избытка чувств. – Вы себе не представляете, как вас все...

– Отчего же, – усмехнулась Зоя. – Прекрасно представляю, как меня искали все подряд денно и нощно.

«Уж если и ты на воротах в курсе о моей пропаже, значит, и правда искали меня оголтело, в режиме нон-стоп», – чуть было не ляпнула Зоя обидное для младшего служебного звена, да язык прикусила, поправила волосы, произнесла, улыбнувшись:

– Успокойся, видишь – сама нашлась. У меня с собой документов нету, пропустишь меня без ксивы?

– Проходите, я, пока вы до проходной дойдете, с Евгением Владимировичем свяжусь.

– Он на работе?

– Где же еще? Я ж говорю – вы себе не представляете, как...

– Пушкарев в офисе? Не на выезде?

– В офисе! Я ж говорю...

– Ладно. После как-нибудь с тобой поговорим, хорошо? Пошли, я к проходной, а ты бегом, докладывать, связываться с Пушкарем...

...18 часов 46 минут. Минутная стрелка почти перпендикулярна часовой. И стрелки и цифры на циферблате с завитушками, а сам будильник с позолотой, с закосом под ретро. Псевдостаринный будильник стоит на полочке с книгами, напечатанными в конце девятнадцатого – начале двадцатого века. На других полках теснятся скромные корешки книг, выпущенных в свет при советской власти, рядом блистают китчевой новизной многочисленные издания последних лет. Ступин с уважением разглядывает книжные полки, развешанные по стенам, сидя в кресле нога на ногу. Журналист Иванов сидит на диванчике, сгорбившись, положив руки на колени, опустив голову. Сюда, на диванчик, Ступин уложил потерявшего сознание Шурика, быстро привел его в чувство при помощи точечного массажа, помог сесть, вернулся в кресло и выдал длинный, торопливый монолог, загрузил журналюгу информацией по самые не балуйся. Выговорившись, разъяснив ху из ху и кто кого, Бультерьер взял паузу, дабы Шурик переварил и усвоил услышанное. Прошла минута, длинная стрелка будильника сместилась на деление, и Ступин решил, что с молчаливой паузой пора заканчивать.

– У вас много книг, Александр Юрич. Собираете библиотеку?

– Это все в основном справочники, нужные для работы.

– А что ж Интернет не жалуете? Мне всегда казалось, что Интернет – лучший справочник.

– При работе с Нетом нет гарантии достоверности документов.

– Хм-м... Не думал об этом... А ведь действительно, в Сеть легко можно слить любое фуфло, вы правы... Как вы, Александр? Как себя чувствуете?

– Я хочу извиниться за...

– Стоп! Не нужно оправдываться! Никогда ни перед кем не оправдывайтесь, мой вам совет. Я представляю, каково вам БЫЛО жить зараженным страхом. Это стыдно, это хочется скрыть, я вам очень сочувствую, поверьте. От всей души сочувствую и надеюсь, что мой визит вам поможет... в смысле – помог вернуться в нормальное человеческое состояние. Еще раз с радостью повторю то, чего я уже говорил и повторял неустанно во время своего, так сказать, вступительного слова – бояться больше нечего, мой двойник мертв.

– Как он... Как вы его...

– Вас интересуют подробности? Извольте, расскажу. Я охмурил группу неонацистов. Местных, прибалтийских. Бритоголовых голубоглазых волчат, потомков «лесных братьев» охмурять было легко и просто. Им бы только в глотку кому вцепиться, а я втерся в доверие и указал вкусного врага – русских, чтущих книгу Пророка. Тамошние политиканы с ассасинами заигрывали, ну а бритоголовые оболтусы с радостью составили мне компанию в планировании и осуществлении налета на логово лже-Бультерьера. Несколько скинхедов остались остывать в коридорах штурмуемого здания, прочих я расстрелял в лесочке рядом с пресловутым Центром реабилитации по завершении акции. Мой рассказ вас шокирует?

– Немного.

– Да, Александр Юрьевич, я присвоил себе эксклюзивное право карать и миловать в соответствии с собственными представлениями о Добре и Зле. Возможно, я и не прав, но... Но хватит об этом. Взгляните на кейс, который я вам принес. Там – бомба! Самая настоящая информационная бомба. В кейсе документальные материалы, которые доказывают, что к убийству Юдинова причастен Николай Маратович Казанцев. В кейсе компромат еще на некоторых видных пособников ассасинов. Там видеокассета, видеодиски, фотокопии, отчеты о деятельности сектантов, списки. Бомба, короче. И я предлагаю вам, Александр, роль детонатора, который взорвет сию бомбу... Что ж вы хмуритесь-то, господин журналист? Я делаю вам подарок, о котором мечтает каждый уважающий себя представитель вашей древней профессии, а вы... Я понял! Расслабьтесь, Саша! Можете смело обличать сильных мира сего, и вам за это ничего не будет, ибо завтра утречком копия этой бомбочки взорвет Интернет. В Интернете, согласен, свои проблемы с достоверностью, однако я подстраховался и отправил посылочку с копиями и с кой-какими достоверными документами второстепенного характера на адрес представительства Интерпола в России. Взбодритесь, Саша! У вас фора – ночь. Соберитесь и действуйте!.. Знаете, Саша, вот вы охаили Интернет, а было дело, я воспользовался услугами Сети, чтобы подстроить пакость одному... Впрочем, я отвлекаюсь. Старею. Воспоминания, знаете ли, все чаще и чаще отвлекают меня от текущей действительности. Долго живу, многое повидал, пережил...

Семен Андреевич продолжал разглагольствовать, вальяжно откинувшись на спинку кресла, глядя рассеянно на книжные корешки, а в голове журналиста сам собою формировался план неотложных действий. Ужин, душ, сон, само собой, отменяются. Прежде всего сделать звонок на мобилу главному редактору «Частной газеты» и... Пожалуй, есть смысл звякнуть в Останкино знакомому на... На каком канале выгоднее всего засветиться?.. Сегодня пятница, в выходные на каждом из каналов высокорейтинговые политические программы по итогам прожитой недели. Мечты сбываются – любой эфир детонатору Шурику сегодня ночью доступен... Значится, так! Сначала звонок главному, потом в Останкино, после наговорить на диктофон статью для газеты, затем по дороге на телевидение ознакомиться с начинкой информационной бомбы и... И на радио позвонить! На «Эхо Москвы»! Заявить о себе в радио– и телеэфире, состряпать текст для первой полосы «Частной газеты» и... И подумать о книге! Начать наговаривать на диктофон главы для книги под названием... «Я и ассасины».. или лучше «Я и мировой заговор»... И ОБЯЗАТЕЛЬНО связаться с господами, что подогревали его интерес к «Никосу», они помогут раскрутиться...