Джип едет с малой скоростью, приближается... Вот! Вот сейчас, наверное, он поравняется с «Волгой». Вот он объехал «Волгу»... Останавливается?.. Нет! Немного притормозил и поехал дальше... Набирает скорость... Уехал, укатил в сторону проплешины для коттеджного поселка...
И как сей маневр следует понимать? А так, что из джипа соскочил на малом ходу один из врагов. Другой остался за рулем. Или другие. В принципе врагов может быть и более пяти, запросто... Одно отрадно – джип увез с собой кого-то, и, следовательно, пока кто-то не вернется, у Юлика остается в запасе время. Кореец просил меня «потянуть время», вместо меня его тянут враги, и это отрадно...
О, Великий Будда! У тебя учился я терпению, но мне, блин горелый, начинает надоедать эта затянувшаяся охота, столь схожая с шахматной партией!..
Вот бы понять – сошел враг-разведчик совсем один или со знакомой мне собакой?.. Я бы на его месте спрыгнул вместе с собакой, но то – я, а у НИХ могут иметься свои резоны...
Кстати, ежели ИХ более пяти, то и выскочить из джипа мог вовсе не одинокий разведчик, а, скажем, пара...
Цель десанта – прежде всего разведка. Им или ему для начала важно выяснить, отчего с товарищами в засаде прекратилась радиосвязь, после доложиться и только потом действовать по обстоятельствам. А сие означает, что его или их, разведчика или разведчиков, я обязательно увижу, глядя вниз с верхотуры на заросли папоротника.
Труп в папоротнике мне виден, когда ветер особенно сильно нагибает зеленые ажурные зонты. От дуба до трупа далековато, однако если пробежать пару шагов по веточке, в которую упирается моя нога, если прыгнуть, то...
Слышу! Ветер изменил направление, и я слышу, как бежит разведчик, десантировавшийся из джипа, как он прет напролом. Один! Без собаки!
Откуда такая отчаянная беспечность?.. Быть может, это уловка – впереди бежит камикадзе, а за ним крадется дублер?.. Очень может быть...
Враг вышел, можно сказать – вломился на поляну, продрался сквозь подлесок, как бесцеремонный, дурной кабан. Враг одет в новенькие шмотки, купленные в магазине «Охота и рыбалка», этакий оживший манекен с витрины. Вот только в руках у него вовсе не охотничье ружье, а старый добрый «АКМ». Морда, как и у остывающего в овраге пацана, курносая, волосы светлые, боевой макияж отсутствует, но присутствует динамик в ушной раковине и скобка с микрофончиком возле губ. Враг с повадками камикадзе, как будто мишень «бегущий кабан», появился на поляне, показал себя, продемонстрировал и свернул к папоротнику.
Если это уловка, ежели дичь в костюме охотника – манок для хищника, то я со своей живой наблюдательной вышки обязательно должен увидеть второго десантника-разведчика, которому должно подкрадываться к поляне. Однако я никого больше, кроме кабана-камикадзе, не вижу.
Дублера нет! У обочины асфальта стоит пустая «Волга», связи с засадниками нету, и на разведку прется нарочито бесцеремонно один-единственный дурак с автоматом! Дурак как будто нарочно подставляется, зачем?..
В голове моей сплошные вопросительные знаки, меж тем моя полноценная рука ползет по стволу дуба, цепляя шершавость коры, и натыкается на трехмерный сюрикэн, на дзеарараэ, на стального ежика с запалом. Кончиками пальцев в серой перчатке, кожаными утолщениями на этих самых кончиках расшатываю сюрикэн, тяну, отдираю стального ежа от коры. Отодрал.
А кабан-камикадзе тем временем, щурясь на ветру, разгребает ногами папоротник. Еще секунда, максимум три, и он наткнется на мертвого засадника. И сообщит в микрофон о находке.
Моя пятерня в серой коже поднесла сюрикэн к протезу правой кисти, я чиркнул запалом по дереву протеза-контейнера, размахнулся и метнул дзеарараэ. Метнул так, чтобы ежик взорвался, перелетев через голову разведчика-камикадзе, ибо взрыв за спиной заставит его оглянуться, а мне этого не надо. Метнул так, чтоб бабахнуло у самой земли, под ногами разведчика, ибо взрыв выше увеличивает риск смертельного поражения разлетающимися иголками.
БА-БАХ!!! Ежик взорвался! Сюрикэн я бросил как и куда надо, я это умею, но... Ветер! Ветер, предатель, в последнее мгновение горения запала резко изменил направление и нарушил крутизну падения маленькой шипастой бомбы! Ветер смягчил падение дзеарараэ воздушной подушкой, и разящие стальные колючки разлетелись значительно выше уровня земли, сантиметров в пятьдесят над почвой взорвалась бомбочка!
Крыть суку-погоду отборным матом некогда, бабахнуло, и я отталкиваюсь грудью от дубовой коры и разворачиваюсь к ней затылком, балансируя на веточке, о которую опиралась нога. Отталкиваюсь, разворачиваюсь и бегу по тонкой веточке, как цирковой канатоходец по проволоке. Веточка гибко сгибается под моей тяжестью, сгибаюсь, наклоняюсь и я. Ветка вот-вот сломается, толчок ногой, и я нырнул вниз, вперед и вниз, словно с бортика бассейна.
Когда прыгаешь, равно как и когда падаешь с высокого дерева, самое главное – избежать столкновения с нижними, толстыми ветвями. Я прыгнул в том же направлении, куда метнул сюрикэн, вписался в пространство между листьями, я летел колобком, вращаясь, прижав колени к груди, обхватив голени руками, вжав голову в плечи, я летел как надо, как учили.
Последний переворот через голову в воздухе, слегка разгибаю колени навстречу травке, касание, коленки пружинят, кувырком по земле вместо фатального удара о твердь, пластмассовые пластины, вшитые в комбинезон, амортизирующие войлочные прокладки помогают, очень и очень, сберечь мои старые кости, кувыркаюсь, кувыркаюсь, кувыркаюсь, качусь через поляну к папоротникам, отталкиваюсь правой, здоровой ногой, прыгаю. Вперед и вверх! В прыжке преодолеваю холмистое препятствие на краю поляны. А что же враг с автоматом?
А врага оглушил бабахнувший сюрикэн. Он глядел под ноги, когда бабахнуло впереди. Он не видел, откуда свалился стальной ежик. Стальные иголки впились в его тело. Куда конкретно, я пока не знаю, я нападаю со спины. Его спина и коленки малость размякли, его руки вскинули «АКМ», палец утопил спуск, и длинная автоматная очередь поливает свинцом ни в чем не повинные дерева, подрастающие вдали за зарослями папоротников.
Каламбур: длинная автоматная очередь коротка. Только лишь в состоянии шока мало-мальски сведущий человек опорожняет автоматный «рожок» единым нажатием спускового крючка.
«АКМ» захлебнулся, изрыгнув последнюю пулю, тут как раз и я подоспел.
Сбиваю его с ног, опрокидываю мордой в папоротник. Прилипаю к его спине животом, падаю вместе с ним. В падении обхватываю правой, калечной рукой его телеса. Локоть у него на груди, торец деревяшки протеза уперся ему в подносовой шип, при помощи протеза я запрокинул ему голову. Левая пятерня легла ему на подбородок и отжала нижнюю челюсть, пальцы, как распорки, влезли между зубов. Мизинец и указательный пальцы не дают зубам щелкнуть, а большой и средний ищут в слюнявой пасти стекляшку ампулы с ядом. Ищут и находят!
Я лежу, мну папоротник широко раскинутыми ногами, подо мной враг, рядом, совсем рядом, валяется самоубийца, раскусивший ампулу в тот момент, когда Юлик его скрутил. Я вырываю из слюнявого рта оглохшего после взрыва, шокированного противника целехонькую стекляшку с ядом и бью его лбом по заушному бугру.
Готово! В смысле – готов голубчик! Героически умереть я ему не позволил, я его оглушил, он без сознания. Осталось посмотреть, куда вонзились стальные иглы взорвавшегося ежика, оказать первую медицинскую помощь, надеюсь, очень надеюсь, легкораненому, и все! Есть «язык»! Попался!
Слезаю с податливого, как размокшее белье в ванне, врага, переворачиваю его на спину, и улыбка на моем уставшем лице, самодовольная улыбочка под тряпочкой, прикрывшей мои губы, трансформируется в гримасу боли.
На врага больно смотреть, честное слово. Игольчатый осколок сюрикэна попал ему в глаз, под веко. Курносый парнишка еще жил, когда я его повалил наземь. Я дернул его башку, и острая иголочка шевельнулась, стальной шип сместился, взрезал глазное яблоко изнутри, белок залило кровью. Но погиб паренек вовсе не от кровоизлияния в глаз. Другая игла, маленькая да удаленькая, в полном соответствии с законом подлости, продырявив одежду, воткнулась точно под левый сосок. Накрыв его грудь локтем, я накрыл и иголку. Мы упали, ударились оземь, иглу, будто гвоздик, вбило в сердце... Торец иглы поцарапал мне локоть, а я в пылу борьбы этого даже не почувствовал.
