– Ну? – грозно прорычал он, уставившись на Чибисова тяжелым, как свинчатка, взглядом.

– Выхода из пещеры по ту сторону горы, ваше благородие, мы не нашли, – вытягиваясь в струнку, доложил Чибисов.

– А почему в таком виде? Почему пешком? – еще больше нахмурился Попов.

Чибисов рассказал все, что с ними случилось.

– Что? Два шкета? – не поверил своим ушам Попов. И вдруг взорвался: – Врешь! Оба врете, канальи! – рявкнул он и плеснул в лицо Чибисову недопитую водку из стакана.

– Как есть, сущая правда, ваше благородие! – вытаращив глаза, оправдывался Чибисов.

– Так как же они тогда вас одурачили? – ничего не желал слушать Попов. – Связные это их были! А вы их упустили. А теперь врете мне! И про выход врете! Под трибунал пойдете!

Чибисов и его напарник стояли бледные как полотно.

– Всю жисть верой и правдой служу, ваше благородие. И тапереча нет моего обмана. Уж не знаю, кто они такие, но своими глазами видел – малец и девчонка. На коня вскочили и ходу, – поклялся Чибисов.

– Куда же они поскакали?

– Не могу знать, ваше благородие. Только дорога тут одна до самой Благодати. А там на мосту патруль наш. И деться им некуда. Окажите последнее доверие, ваше благородие. Век буду бога молить – разрешите поймать поганцев? – бухнулся перед ним на колени Чибисов.

Попов поднялся с бурки.

– Не разрешаю. А приказываю. И сам с вами поеду! И если ты мне не докажешь, что все было именно так, а не иначе – запорю шомполами! – пообещал Попов и вскочил на коня.

Через несколько минут пять всадников, нахлестывая коней, уже мчались по дороге.

Впереди скакал Чибисов. Он спешил и старался. Конечно, не очень-то было приятно ему, георгиевскому кавалеру, выслушивать распекания есаула. Но слава богу, что дело только этим и ограничилось. Крутой нрав есаула знали все. И если он обещал вкатить сотню-другую шомполов – можно было не сомневаться: вкатит. И Чибисов спешил…

Они выехали к тому месту, где купались.

– Аккурат тут все было, ваше благородие, – приосадив коня, доложил Чибисов.

Попов в ответ только мрачно взглянул на него и, не останавливаясь, помчался дальше. Доскакали до развилки дорог и остановились.

– Так куда же они направились? – нетерпеливо спросил Попов.

Казаки спешились, разбрелись по обоим направлениям, внимательно разглядывая следы подков.

– Нашел! Нашел, ваше благородие! – раздался вдруг счастливый голос молодого казака. – Седло свое нашел!

Все обернулись на его голос. Молодой казак указывал под обрыв. У самой воды, на ветвях старой ветлы, словно подстреленная птица с распростертыми крыльями, висело седло. Очевидно, у Ашота не хватило силенок добросить его до воды, и оно застряло на дереве. Казака спустили на ремне вниз, он подхватил седло и поднял его наверх.

– Мое! Ей-богу, мое! – повторял он.

– Мне те двое нужны! – оборвал его Попов.

– Похоже, следы и туда и сюда пошли, господин есаул, – доложил казак.

Попов посмотрел на карту.

– У деревни обе дороги сходятся. Двое давайте налево, остальные за мной, – приказал он.

Казаки разъехались. Группа Попова проскакала еще версты три и нашла второе седло. Теперь уже радовался Чибисов и благодарил царицу небесную матушку-заступницу за то, что не оставила вниманием раба своего.

– Не уйдут, ваше благородие. Под землей, а найду. Истинный крест! – клялся он.

– А не найдешь – я свое слово держать умею, – предупредил есаул.

У околицы остановились. Подождали тех, кто поехал в объезд. Скоро казаки спустились с горы, гоня перед собой угнанного у них коня.

– Только в горы заехали, а он тут как тут, пасется на лугу. Мы к нему, а на нем узды нет, – рассказывали они.

– А этот след прямиком в деревню ведет, – доложил Чибисов.

– Почему знаешь? – недоверчиво спросил есаул.

– Мой конь, ваше благородие, на правую сторону особыми подковами кован. По четыре шипа на каждой. Чтоб ненароком в обрыв не слетел. Вон, на дороге, все видно, – объяснил Чибисов.

Есаул нагнулся с седла, посмотрел на необычный след.

– По-умному уходят твой беглецы, Чибисов. Вряд ли проехали они через деревню, – заметил он.

– Вот и я думаю, ваше благородие, не стоит нам за ними дальше гнаться, – обрадовался Чибисов тому, что голос есаула стал мягче. – Разрешите, я наперед на своих двоих разведаю?

– Давай, – кивнул есаул.

Чибисов как собака метнулся по следу и безошибочно вышел к дому лавочника. За ним, не торопясь, двигалась вся группа. След подвел Чибисова к коновязи, потом к воротам…

– Похоже, здесь они, ваше благородие, – доложил Чибисов.

Есаул сделал знак рукой. Казаки тотчас окружили дом. А Чибисов ловко перемахнул через забор и очутился в саду. Там он снова нашел след двойных шипов, который привел его к сараю. Чибисов распахнул ворота сарая и сразу же увидел своего вороного. Конь приветливо заржал. Чибисов быстро отвязал его я вывел из сарая. И тут перед ним, словно из-под земли, появился лавочник. Жирное небритое лицо его расплылось в угодливой улыбке.

– Вот и хозяин нашелся. А я думаю, где его искать, – залебезил он перед казаком.

– Пой, пой, – мрачно оборвал его Чибисов. – Мы еще дознаемся, как он к тебе попал.

– Привели мне его. Накажи меня господи, привели! – поклялся лавочник.

– А ну, пошли к есаулу! – Чибисов схватил за шиворот лавочника и потащил к воротам.

Лавочник не упирался: саженного роста казак мог ведь и ребра переломать. Он только оправдывался:

– Я ему овса дал. И хлеба дал. И воды ключевой принес…

– Мели, мели… – Чибисов вытолкнул лавочника из ворот.

Есаул Попов начал допрос без лишних слов.

– Так откуда у тебя, любезный, этот конь? – спросил он, поигрывая нагайкой.

Лавочник решил представить все господину офицеру в самом выгодном для себя свете.

– Я сразу догадался, что это ваш конь. И подумал: надо забрать его у мальчишки.

– Что же он, так тебе его и отдал, за здорово живешь? – усмехнулся Попов.

– Какое! Лучшего ишака взамен взял! – поклялся лавочник.

– Говори, куда делся этот оборванец!

Лавочник угодливо развел руками.

– Этого, господин офицер, не знаю.

– Пойдешь с нами, – решил есаул. – Поищешь своего длинноухого. Найдешь – твое счастье. Не найдешь – казачки научат тебя, как зариться на казенное имущество.

На лице у лавочника отразился испуг.

– Господин офицер, где же я его буду искать? Помилуйте! – взмолился он.

– Помилуем его, казачки? – усмехнулся есаул.

Казаки плотным кольцом окружили лавочника.

– Да что с ним толковать, ваше благородие, – выступил вперед Чибисов. – Все они одним миром мазаны. Куда узду замотал, волчья сыть?

Лавочник в страхе отшатнулся. Но было поздно. Чибисов резко взмахнул нагайкой и со свистом опустил ему на спину. Лавочник взвыл от боли. И этим только развеселил казаков. Удары посыпались на него со всех сторон и продолжали сыпаться до тех вор, пока есаул не остановил своих подчиненных.

– Ему еще ишака искать, казачки.

Лавочника взгромоздили на свободного коня, и вся группа поскакала по дороге на Благодать.

Как только тропа привела ребят в горы, Женя сразу попросила:

– Давай присядем на минуточку…

– Какое присядем! Не видишь – темнеет! – завопил Ашот, подгоняя козу.

Женя огляделась по сторонам. Солнце уже скатилось за гору и оттуда посылало в небо желтоватые, белые и розовые лучи. Они устремлялись в синюю высь в там бесследно таяли. В лощинах, под кручами, и в ущельях начали сгущаться сумерки. И от этого, казалось, посинел и загустел весь воздух над горами.

– А как же мы будем есть? – снова спросила Женя.

– Как все люди, на ходу! – Ашот оторвал кусок лаваша, сунул его в рот и аппетитно задвигал челюстями.

– А дедушка говорит, что на ходу есть вредно, можно подавиться, – заметила Женя.

– Ха! – непроизвольно вместо ответа вырвалось у Ашота.