Кирш все еще неподвижно лежал на полу. Донован огляделся. Синтезатор был разворочен, все рубильники, клавиши, кнопки выдраны из своих гнезд с корнями, ни одного целого стекла, ни одного целого экрана… Сбоку на панели виднелся желтый кристаллический потек кислоты, а на полу, на том месте, куда она стекала, вздувшиеся пузыри жженого бетона.

– Вставай, – сказал Донован.

Кирш не шевелился.

Тогда Донован, кряхтя от боли, встал, приподнял Кирша под мышки и прислонил к стене. Голова Кирша свесилась.

Донован нашел под пультом синтезатора баллон с водой и, открыв вентиль, начал лить воду на голову Кирша.

– Я в сознании, – тихо сказал Кирш.

Вода все лилась. Кирш открыл глаза и поднял голову.

– Я в сознании, – громче повторил он, – и даже его не терял.

– Жаль, – Донован бросил баллон на пол. – Для всех было бы лучше…

– Ты не галлюцинация? – спросил Кирш. – У меня в последнее время часто…

Он потрогал подбородок.

– Впрочем, нет. Давно прилетели?

– Давно… – Донован снова сел на стул. – Вчера.

– А-а…

Они помолчали.

– Ну, здравствуй, Кирш.

– Здравствуй, Донован. Айю видел?

Донован кивнул. Что же тебя спросить, мучительно думал он. Что? Столько было вопросов…

– Давно… все это началось?

– Давно… Не помню. Сейчас что – день?

– Убитых… Сколько убитых?

– Н-не знаю.

Снова воцарилось молчание.

– Понимаешь, – сказал Кирш, – я думал: ну, будут убитые, немного, без этого ведь нельзя, но потом кто-то кого-то возьмет в плен, кто-то победит… Появятся лидеры, все прочее…

Внутри у Донована что-то оборвалось. Последняя призрачная надежда… Ему стало жутко и в то же время бездонно-тоскливо. Почти нереальная надежда, что все-таки Кирш не имеет к этому никакого отношения, рухнула. Рухнула так же беззвучно и страшно, как обрушивались остовы домов под лучами интеграторов, – первое, что увидел Донован с орбиты.

– Все-таки это ты, Кирш…

Кирш сник.

– Знаешь, я много думал. Я всегда был дилетантом. Раньше – как поэт, теперь – как вершитель чужих судеб…

– Я, я, я! – заорал Донован. – Все я! Устроил бойню, а думаешь только о себе! Зачем ты это сделал? Заруби на носу: если теория не гуманна – она абсурдна!

Кирш отвел глаза в сторону.

– Читайте еженедельник Комиссии по вопросам внеземных цивилизаций, – пробормотал он.

Донован внимательно посмотрел на него.

– Ты пьян?

– Нет. Нечем… А хорошо бы. И гитару… Побренчать, как ты говоришь. – Кирш негромко продекламировал: – «В жизни мужчинам немало дано: богом – женщина, чертом – вино. Но женщин желанней, хмельней вина есть для мужчин – война». – Он посмотрел на Донована. – Нет, это не я. Это Киплинг.

– Бренчал бы у чьей-нибудь юбки, а сюда бы не лез! Вершитель судеб, черт тебя побери!

Кирш устало прикрыл глаза.

– Ты знаешь, у меня как-то было желание покончить с собой, – сказал он спокойно. – Убей фашизм в себе самом… – Он усмехнулся. – Хорошо звучит, а? В себе самом…

– Для этого ты и нацепил на голову шлем защиты? Не смеши. Мы с тобой не на театральной сцене.

– В том-то и дело. Мне порой кажется, что все это сон. Кошмарный сон. Хорошо бы проснуться… И в этот момент в кармане Донована запищала рация.

– Донован! Донован! – звал Ратмир. – Вы нашли Кирша? Где вы? Тут кибер, я через него слышу, как вы разговариваете!

Донован опустил руку в карман и щелкнул клавишей. Затем встал, подошел к пульту и отключил передатчик.

– Это кто? – равнодушно спросил Кирш. – Начальник экспедиции?

Донован не ответил.

– Понаехало шишек, руководителей, начальников… Кирш вздохнул. – Ничего, разберутся.

Он вытер мокрый лоб, чтобы вода не капала на глаза.

– Понимаешь, – сказал он, – вся беда в том, что для них это просто игра. Не больше и не меньше.

Донован поднял с пола баллон, закрутил вентиль и поставил его у стенки синтезатора.

– Благодетель человечества, – горько сказал он. – Ты приговорил этот мир к самоубийству, и тебе еще мало. Хочется, чтобы все было красиво, с пафосом…

Краем уха Донован услышал за стеной зала какую-то невнятную возню, быстрый топот босых детских ног. На мгновенье в коридоре притаились, затем блеснула вспышка, кто-то захохотал, снова побежал, шлепая босиком по цементному полу, и в зал стремглав влетела Айя.

Донован остолбенел.

– Ты что тут делаешь? Почему ты здесь, я же…

Он осекся. Вслед за Айей в зал ворвался человечек с интегратором наизготовку. Он остановился ослепленный светом, а затем увидел Айю.

– Ага! – победно закричал он и нажал на спуск. Донован бросился к Айе и дернул ее за руку.

Хлопнула неяркая вспышка. На миг его окутал радужный туман, затем в шлеме щелкнуло реле, туман сразу же исчез, и Донован увидел, что лицо у человечка начало вытягиваться. Он растерянно опустил интегратор. Сзади за спиной заливисто хохотала Айя.

У Донована задергалась щека. «Это хорошо, что у меня на голове шлем, – подумал он. – Я ведь както об этом забыл». Он шагнул вперед, ухватился за ствол оружия и, вырвав его из рук человечка, зашвырнул под синтезатор.

– Вон! – заорал он, повернул человечка за плечи и дал пинка. – Мерзавец! Чтоб духу твоего здесь не было!

– Ты что? – возмутилась Айя. – Донован, как ты мог? Ведь мы просто играли!

Донован подошел к ней, осторожно потрогал ее волосы. Губы его дрожали.

– При чем тут он? – спокойно сказал Кирш. – Если уж кого по морде, так это меня.

Донован молча взял Айю на руки, перенес к стулу и посадил.

– Донован, как же это ты? – тихо спросила она, глядя ему в глаза. – Что с тобой, тебе плохо, да?

Он снял с себя шлем, надел ей на голову и наглухо застегнул.

– Не снимай его, пока я не разрешу.

– Зачем? Это что – новая игра?

– Нет. Но так надо.

– У-у, я тогда не хочу! – закапризничала Айя. – Он большой и болтается на голове.

– Ничего. Это ненадолго. До вечера.

Айя недовольно сморщила нос.

– Да… Ты на всех будешь так надевать? – саркастически усмехнулся Кирш.

Донован подошел к Киршу, взял его за ворот комбинезона и рывком поставил на ноги.

– Послушай-ка, ты… – выдавил он и оттолкнул Кирша к стене. – Ты хоть понимаешь, что ты здесь натворил?