Я редко берусь за чужие дела, тем более, когда они не совсем по моему профилю. Но иногда приходится. Гонораров за демонстрацию коллекции экзопарусников на выставках хватает только на содержание скромной виллы в окрестностях системы Друянова, поэтому для финансирования экспедиций за новыми экспонатами приходится искать меценатов. В чистом виде меценатов сейчас днём с огнём не найти, а спонсоры, порой, оказываются хуже ростовщиков (в лучшем случае спонсор требует, чтобы его имя увековечили в названии нового вида экзопарусника, в худшем – присваивает экспонат себе), да и выделяемые ими субсидии весьма скромные. Мальконенн же обещал такую сумму, что она с лихвой окупила бы мою давнюю и, казалось, несбыточную мечту – сафари на Сивилле.
Полгода я скрупулёзно разрабатывал обстоятельный план, как удовлетворить желание заказчика, затем ещё два месяца ждал удобного момента, а когда он наступил, отправил астрограмму Мальконенну. Ответ получил через час и немедленно вылетел в Солнечную систему рейсовым лайнером компании «Пангалактика».
С расстояния пятисот километров вилла Мальконенна была похожа на исламский полумесяц со звёздочкой. В реестре частных владений Пояса астероидов вилла значилась под названием «Выеденное яйцо», и по мере приближения, когда плоскостное изображение начало приобретать объёмность, она в самом деле стала напоминать половинку скорлупы выеденного яйца, ярко освещаемую со стороны заполненной атмосферой котловины искусственным светилом, а с противоположной – сумеречным светом далёкого Солнца. Ради любопытства я провёл спектральный анализ искусственного светила и убедился в его полной идентичности спектру естественного аналога. Хорошо быть наследником богатого деда, я для своей виллы такую роскошь позволить не мог.
Яхта свернула парус, двигаясь по инерции зашла в сумеречную безатмосферную область над астероидом, и я увидел под собой хаотическое нагромождение скальных пород, возможное в своей причудливости только в поле малой гравитации. Унылое, безрадостное зрелище дикой свалки. Не зря теневые области космических вилл называют задворками поместья. Гася скорость маневровыми дюзами, яхта неторопливо проплыла над скалами, направляясь к мигающей россыпи сигнальных огней причального створа. Как только мы оказались над створом, диафрагма шлюза распахнулась и силовое поле втянуло яхту внутрь астероида. Гулко громыхнули амортизационные захваты, диафрагма шлюза захлопнулась, отсекая меня от неподвижных звёзд, на причале зажёгся свет, и в ангар, клубясь инверсионным паром, хлынул воздух. Когда дымка рассеялась, включилось искусственное гравитационное поле и входной люк яхты со щелчком распахнулся. Одно удовольствие наблюдать, как чётко, отлажено и синхронно действует автоматика.
Выйдя на причальную палубу, я огляделся. Вопреки ожиданию, Мальконенн меня не встречал. Воздух был морозным и влажным, как всегда после резкой декомпрессии, но против обыкновения в нём не ощущалось запаха пластика и привкуса железа, как обычно бывает при заполнении шлюзовых камер из цистерн сжатого воздуха. Пахло травой и хвоей, а влага имела привкус настоящей росы. Мальконенн не скупился и заполнял причал воздухом поместья.
Я аккуратно выгрузил багаж на кибертележку и, приказав ей следовать за собой, взошёл на платформу лифта, которая и доставила меня на поверхность. Как я ни был подготовлен внешним видом виллы из космоса, но подобной роскоши не ожидал. Поместье Мальконенна представляло собой небольшую благодатную долину, окружённую со всех сторон высокими горами. Понятно, что горы были наведённым стереоэффектом, но около пяти квадратных километров площади долины являлись настоящими. Половину долины занимало озеро с кристально-чистой водой, метрах в трёх от гладкого, словно вылизанного, песчаного берега начинался редковатый сосновый лес, который ближе к горам густел и, незаметно переходя на склонах в стереоэффект, превращался в непроходимые дебри. Метрах в ста от платформы лифта высился трёхэтажный коттедж сложной архитектуры готического стиля, но без присущей позднему средневековью мрачности. Островерхие башенки, балкончики, открытые террасы из розового псевдотуфа придавали строению вид сказочного замка. Здесь действительно всё было как в сказке. Или как на настоящей Земле. В тёплом влажном воздухе разливался терпкий аромат сосновой смолы, по пронзительно-голубому небу неторопливо дрейфовали редкие облачка. Одна тучка заслонила солнце, на песок набежала тень, и это обыденное для настоящей Земли явление повергло меня в изумление. Такого стереоэффектом добиться нельзя – мираж не способен отбрасывать тень. Очевидно, где-то высоко на склоне котловины астероида был замаскирован парогенератор, который время от времени продуцировал в атмосферу лёгкие облака. Не удивлюсь, если окажется, что в программе экосистемы поместья заложены дожди, грозы, ветры, сезонные изменения.
Странно, Мальконенн меня и здесь не встречал. Я немного потоптался на подъёмной площадке лифта, но так и не дождавшись появления хозяина, ступил на тропинку, ведущую к коттеджу. Кибертележка послушно последовала за мной.
Песок скрипел под ногами, где-то вдалеке гулким эхом стучал по сосне дятел, а вокруг, перепархивая с дерева на дерево, пересвистывались синички. Стайка бабочек-белянок сорвалась с куста можжевельника и нестройной гурьбой полетела к озеру. Откуда ни возьмись появилась большая синяя стрекоза и принялась сопровождать меня, с неутомимостью геликоптера делая огромные круги. В то, что она настоящая, не очень верилось – вряд ли для её пропитания Мальконенн разводил в поместье мошек и комаров. С другой стороны, чем чёрт не шутит! По поверхности озера то и дело расходились круги от играющей в воде рыбы, а ей чем-то кормиться нужно?
На ступеньках коттеджа Мальконенн меня тоже не встретил, и это обстоятельство начинало тревожить. Нужен я был Мальконенну как воздух, и такое отношение к моему приезду настораживало. Но едва я вошёл в коттедж, как всё понял – пол под ногами ритмично подрагивал от неслышных уху частот крелогенератора. Тотт Мальконенн творил, и ему было не до условностей гостеприимства.
Ох, уж эти творческие натуры! По роду своей деятельности я изредка посещаю выставки и вернисажи, где приходится контактировать с людьми подобного типа. Так что знаком с ними не понаслышке. Предельно рассеянные, но в то же время импульсивные, излишне эмоциональные, полностью подчинённые своему внутреннему не в меру разболтанному чувственному миру. С трудом переносят контакт с реальностью, поэтому неделями хандрят, хнычут, что у них ничего не получается, но лишь только нисходит озарение, с головой уходят в творчество, порой изнуряя себя до полного физического истощения и эмоционального опустошения. Скорее всего, импульсом, подвигшим Мальконенна в данный момент на творческий порыв, оказалась моя астрограмма. Воодушевлённый её содержанием, он не смог удержаться и ушёл в творческий поиск. Элементарная логика, что своими экзерсисами он может поломать свои же далеко идущие планы, на таких людей в момент вдохновения не действует. Сиюминутное озарение для них превыше всего.
Холл коттеджа был увешан картинами древних мастеров. В конце жизни дед Мальконенна увлёкся коллекционированием раритетов – скульптуры, живописи, – причём собирал произведения изобразительного искусства самой высокой пробы. Мог себе позволить – в начале массового внедрения транспортных средств гиперперехода отчисления за использование его открытия составляли астрономическую сумму, и даже до сих пор проценты по унаследованным авторским правам продолжали капать на банковский счёт внука. Среди раритетов, приобретённых Мирамом Нуштради, значились полотна Леонардо да Винчи, Иеронима Босха, Сальвадора Дали, скульптуры Родена, но вершиной его коллекции был песчаниковый бюст египетской царицы Нэфр’ди-эт, датируемый XXIII веком до нашей эры и относящийся к смутным временам конца Древнего Царства.
Придирчивым взглядом окинув холл, я не обнаружил среди экспонатов жемчужины коллекции. Вероятно, она была выставлена в другом зале. Если бы не увлечение знаменитого астрофизика в конце жизни, не знаю, как бы я смог выполнить заказ его внука. Возможно, нашёл бы иной путь, но на сто процентов уверен, что его осуществление было бы гораздо сложнее.
