Со времени своего визита к Альфонсу Бертильону в 1884 г. Эдмунд Спирмэн не переставал устно и письменно обращать внимание британского министра внутренних дел на бертильонаж. В лице д-ра И. Дж. Гарсона, честолюбивого вице-президента лондонского Антропологического общества, Спирмэн обрел союзника. Борьба за бертильонаж стала для Спирмэна своего рода навязчивой идеей. Досконально изучив методы идентификации, которыми пользовались в Скотланд-Ярде, он обрисовал их министру в самых темных тонах, хотя и это не могло достаточно полно передать всю мрачную реальность. Списки профессиональных преступников и списки освобожденных заключенных, составляемые в министерстве внутренних дел к концу каждого года, попадали в руки полиции в лучшем случае через девять месяцев. К этому времени данные, разумеется, устаревали, к тому же описания внешности были весьма поверхностными и неточными, как бывало в свое время и во Франции. Особые приметы редко фиксировались, а если и упоминались, то примерно так: «Татуировка на левом безымянном пальце». Это была примета, которая в те времена моды на татуировку могла относиться к сотням подозреваемых. Альбомы со снимками преступников в Скотланд-Ярде разделили участь французской картотеки преступников. Альбомы содержали около 115 тыс. фотографий. Многое предпринималось для того, чтобы навести порядок, но хаос здесь был так же велик, как некогда в Париже. Сотрудники отдела наблюдения за преступниками нередко целыми днями рылись в картотеке только для того, чтобы найти снимок всего одного преступника. Речь шла о бесцельной трате сил и времени. Не лучше обстояли дела и с процедурой идентификации в тюрьмах. Трижды в неделю встречались 30 сотрудников в тюрьме Холлоуэй для опознания знакомых им по фотографиям лиц преступников. Все было, как 50 лет тому назад, когда каждому новичку-детективу, как важнейшую заповедь, твердили: «Учись узнавать мошенника, мой мальчик, учись узнавать мошенника…» За одно посещение тюрьмы 30 сотрудников идентифицировали в лучшем случае четырех преступников, а на каждую такую идентификацию уходило 90 рабочих часов, причем эти опознания часто впоследствии оказывались ошибочными.

Книга Гальтона «Отпечатки пальцев» уже вышла в свет, когда в 1893 г. Спирмэну удалось уговорить двух высокопоставленных чиновников из министерства внутренних дел – сэра Чарлза Рассела и сэра Ричарда Уэбстера, отправлявшихся с политической миссией в Париж, – посетить Бертильона. Тот радушно принял их в своих владениях, и они вернулись на родину в восторге от всего увиденного. Уэбстер потом заявил, что ему довелось видеть лучшую из систем идентификации, какую только можно себе представить. Теперь уже Рассел и Уэбстер уговаривали исполняющего обязанности министра внутренних дел Эсквита ввести в Англии бертильонаж. Эсквит готов был уже согласиться, но тут произошло то самое (как выражается один французский историк) отклонение стрелки истории, которое порой кажется случайностью, порой – перстом судьбы. Один из членов «Королевского общества» вручил Эсквиту книгу Гальтона. Эсквит нашел время ознакомиться с ней и отложил введение бертильонажа. Вместо этого он решил назначить комиссию для ознакомления как с бертильонажем, так и с системой отпечатков пальцев. Комиссии предстояло решить, какая из этих систем больше подходит для Англии.

В октябре 1893 г. комиссия приступила к работе. В нее входили Чарлз Эдвард Троуп, сотрудник министерства внутренних дел, майор Артур Гриффит и Мелвилл Макнэтен. Гриффит был инспектором британских тюрем и, кроме того, весьма известным писателем, работавшим в то время над двухтомным произведением «Тайны полиции и преступлений». Макнэтен представлял Скотланд-Ярд.

В те омраченные недавними убийствами Джека Потрошителя времена Макнэтен, вернувшись из Индии, занимал должность начальника отдела уголовного розыска. Для постоянного напоминания о случившемся в его письменном столе лежали жуткие снимки зарезанных женщин. Этот холеный низенький человек, всегда распространявший вокруг себя «атмосферу индийского плантатора», получивший позже прозвище Добрый Старый Мак, стал как бы между старым и новым Скотланд-Ярдом. Он сменил на этом посту ученика неудачливого Уичера – Уильямсона, который встретил его словами человека, разочаровавшегося во всем:

«Мой мальчик, вы пришли в сумасшедшее учреждение. Если вы будете выполнять свой долг – вас будут поносить, не будете выполнять его – вас тоже будут поносить». Макнэтен застал еще детективов-ветеранов, вроде суперинтенданта Шора, незнакомых с орфографией. Ему еще приходилось заучивать поговорку «Лучший детектив – удача и случай» (что, впрочем, не так далеко от истины). Макнэтену от природы был присущ консерватизм, но в Индии он достаточно расширил свой кругозор, дабы понять, что уголовной полиции нельзя проходить мимо новейших достижений науки.

Члены комиссии Троупа в первую очередь отправились в лабораторию Гальтона в Саут-Кенгсингтонском музее, чтобы на месте ознакомиться с системой отпечатков пальцев. Простота системы

была столь захватывающей, что члены комиссии повторили свой визит в лабораторию. И уже казалось, что история «повернула стрелку» в нужном направлении, но тут же выяснилось, что она чуточку поторопилась. После выхода в свет книги «Отпечатки пальцев» неутомимый Гальтон понял, что ему еще рано праздновать победу своего метода регистрации. В его системе обнаружилось несколько слабых звеньев, а именно: если бы четыре определенных им основных узора папиллярных линий (без треугольника, с треугольником слева, с треугольником справа, с несколькими треугольниками, или, как их еще иначе назвал Гальтон, дуги, петли слева и справа, завихрения) встречались равномерно, то можно было бы 100 тыс. карточек с десятью отпечатками пальцев распределить таким образом, что найти нужную не представляло бы никакого труда. Но о подобной равномерности, не могло быть и речи. Дуги встречались реже, чем остальные узоры. Наблюдалась тенденция к повторению на определенных пальцах одного и того же основного узора. Когда Гальтон классифицировал 2645 карточек, выяснилось, что в один ящик попало 164 карточки, в то время как в других оказалось по одной-единственной карточке. В итоге в отдельных ящиках накапливалось столько карточек, что о быстром нахождении одной нужной нечего было и думать.

Когда члены комиссии появились в лаборатории Гальтона, он как раз трудился над разработкой новых критериев классификации. Ему уже казалось, что он нашел правильное решение, но, увы, он всего лишь приблизился к нему. Гриффит настаивал на определении срока окончания поиска, что было абсолютно нереальным. Возможно, для этого ему, Гальтону, потребуется всего один год, а может быть, два или три. Комиссия оказалась в затруднительном положении. Этот способ идентификации выглядел на редкость простым. И вот вместо того, чтобы без всяких затей использовать его, приходится он него отказываться только потому, что не усовершенствована регистрация. Значит ли это, что надо обратиться к бертильонажу – методу более сложному, чтобы через несколько лет узнать наконец, что Гальтон решил проблему упорядочения карточек с отпечатками пальцев?