Экзотические создания североамериканских морей намного пережили своих тяжеловесных сухопутных современников, но за историческое время они сильно уменьшились в числе. Некоторые легендарные обитатели северного шельфа уже исчезли. Последняя бескрылая гагарка, «пингвин Севера», умерла на каком-то безлесном каменистом острове около Исландии в середине прошлого века. Эта последняя птица, возможно, исчезла незамеченной, но вдоль восточного побережья Канады многие тысячи ее соплеменниц стали жертвами моряков, убивавших их ради развлечения, поедавших их яйца и, наконец, использовавших их мясо в качестве приманки для рыб.
В Беринговом море и в заливе Аляска морская корова Стеллера (Hidro-damalis gigas) исчезла примерно в то же время, что и бескрылая гагарка. Это замечательное животное, которое, как полагают, весило не менее 10 тонн, было распространено по крайней мере до Монтерея в Калифорнии. Некоторые современные исследователи считают, что этот питавшийся ламинариями гигантский ламантин состоял в особом родстве с морской выдрой, которая некогда тоже обитала на обширном пространстве побережья в районе северной части Тихого океана. Морская выдра, или калан (Enhydra lutris), сама была на грани вымирания. Теперь эти животные встречаются, как говорят биогеографы, в дизъюнктивных (разорванных) ареалах. По данным за декабрь 1974 года, самая северйая из популяций, обнаруженных в водах Калифорнии, находилась в зарослях бурых водорослей у Санта-Бич, в округе Санта-Крус. Иногда отдельные каланы встречались и дальше к северу вдоль побережья Калифорнии, и есть надежда, что и там возникнут колонии с вновь выведенным потомством. Однако в настоящее время 1700 морских миль отделяют каланов Калифорнии от их ближайших родственников, обосновавшихся в проливе Принс-Уильямс на Аляске.
По последней переписи, популяция каланов в Калифорнии насчитывает немногим более 1600 животных. Популяция выдр, известная науке как северная, обитающая вдоль всего Аляскинского хребта и гораздо дальше, вдоль Алеутской цепи, но без учета всех островов, включает около 120000 особей. Специалисты в области сравнительной анатомии, основываясь главным образом на различиях в строении черепа, считают, что калифорнийская популяция, возможно, является самостоятельным подвидом. Если специалисты правы, тогда небольшая южная популяция уникальна, а ее существование подвергается опасности.
Аляскинские каланы все еще живут в нетронутой пустыне, благодаря тому, что они не испытывают давления со стороны человека-охотника. Эти млекопитающие здесь процветают. Их жизнь протекает в крупных зарослях морских водорослей, что же касается их экологии, рассказ о ней пойдет ниже.
Недалеко от берега одного из островов Алеутской цепи большая самка калана ласкает своего крохотного детеныша и через минуту ныряет в густую кожистую бахрому. В двух метрах ниже поверхности она, сделав поворот, выбралась из зарослей водорослей и продолжает плыть вниз. Взвешенные в воде растения образуют четкий барьер, внушающий животному чувство покоя. По ту сторону зарослей простирается подернутый дымкой залив, полный опасностей; но сегодня у Алеутской впадины не слышно зловещей болтовни косаток. В прозрачном холодном море стоит полная тишина, и это изящное животное чувствует себя спокойно, когда, достигнув дна, поросшего водорослями, как кустарником, оно скользит под ними над крупным серым песком и камнями.
В 300 метрах над уровнем моря молодой белоголовый орлан не сменивший еще своего грязно-коричневого оперения, обозревает водную равнину, по которой от самого горизонта катятся волны и, одолев покачивающийся барьер водорослей, набегают на округлые камни, лежащие на берегу. За ними начинает подниматься суша. За грядой низких холмов виднеется высокая возвышенность, с которой, подобно сбитым сливкам на вулканическом пудинге, сочится узкой лентой летний снег. Около густого шатра водорослей подпрыгивает на волнах небольшая стайка гаг. Немного раньше орлан камнем упал перед ними, утки нырнули в волну и пропали. Они вновь появились около растительной бахромы, но уже на пятьдесят метров дальше, напротив калана с детенышем, и орлану снова пришлось набирать высоту.
Каланы ясно видны птице. Когда мать ныряет, маленький мозг орлана начинает медленно уразумевать представившуюся ему возможность. Однако он еще молод и очень не уверен в своих силах и поэтому просто описывает большой круг.
В пятнадцати метрах под поверхностью наш взрослый калан снует под шатром водорослей. Боком он задевает валун, и его мех оставляет небольшой вихрь микроскопических пузырьков, следующих за ним по пятам. Вдруг, неожиданно появившись на открытом пространстве, похожем на поляну в густом лесу, калан вспугивает кормящуюся гагу. Утка пятится в воде, и от этого неожиданного движения у нее взъерошиваются перья. Затем она поворачивается и исчезает, яростно работая лапками.
Под мертвым слоевищем притаился крупный зеленый морской еж, величиной с жареный пирожок. С помощью камня размером с кофейную чашку калан наносит ему легкий, но точный удар. Хищница сгребает свою треснувшую в нескольких местах, но еще не окончательно взломанную жертву и, повернувшись, направляется к шатру водорослей на поверхности моря.
В то время, когда калан начинает подниматься, точно повторяя путь, по которому он спускался, орлан принимает решение. Теперь он не устремляется вниз по прямой, но осторожно планирует над небольшим млекопитающим, которое виднеется в грубых переплетениях растений. Затем птица начинает спускаться, все быстрее и быстрее. Она видит, как маленький каланенок судорожно бьется в слоевищах. На расстоянии тридцати метров от цели, предвкушая успех, орлан начинает тормозить, вывернув хвост книзу и напрягая мышцы крыльев, чтобы нанести точный удар на такой ненадежной почве, как вода.
Гибкое полутораметровое тело самки пробивается через густолиственную слабоосвещенную «крону» водорослей, и, как блестящее облако, внезапно появляется она рядом со своим детенышем. Под треск хлопающих крыльев орлан останавливается в двух метрах от своей жертвы, попирая воздух согнутыми лапами. С резким шипением калан переворачивается и бросается на детеныша, прикрывая его своей спиной. Несмотря на открытый рот и сильные лапы, по-видимому, мать тоже уязвима, так как каланы животные медлительные и их физические данные не подходят для ведения жестокого ближнего боя. На этот раз дело решили размеры. Через несколько секунд птица поднимается, тяжело взмахивая крыльями.
Мать скользит на боку, положив своего малыша к себе на живот. Затем, повернувшись на другую сторону, она подбирает треснувшего морского ежа, которого уронила на плотные слоевища в момент внезапной атаки. Устроив ежа у себя на груди, она медленно разбирает животное на части, с наслаждением высасывая его внутренности.
На памяти человека район обитания каланов простирался от северных островов Японии через Алеутскую цепь к побережью Северной Америки до полуострова Калифорния. Теперь же от этого некогда огромного ареала остались отдаленные друг от друга участки — Советские Курилы и Командорские острова, Алеутские острова и Южная Аляска и небольшой изолированный участок на центральном побережье Калифорнии. Недавно небольшие группы каланов с Алеутских островов были переселены в прибрежные воды штатов Орегон и Вашингтон и к побережью Британской Колумбии.
На основе исследований, проведенных на одном из островов Алеутской цепи — Амчитке, было высказано предположение о том, что каланы влияют на экологию зарослей ламинарий и других крупных видов водорослей и их биоценозы. В водах Амчитки крупная популяция каланов (20–30 животных на квадратный километр их естественной среды) в год поедает по меньшей мере 35 тонн организмов с квадратного километра. Каланы не привередливы к еде. Известно, что в их рацион входят разные животные: от рыб и ракообразных и до моллюсков морское ухо и даже глубокозарывающихся двустворчатых моллюсков, однако морские ежи — один из основных продуктов их питания.
В водах Амчитки и соседних с ним островов на глубинах меньше 20 метров морские ежи встречаются редко. В большом числе их можно найти только в глубоких расщелинах среди камней, но даже в таких укромных уголках они редко достигают крупных размеров. В местах, где морских ежей мало, ламинарии и некоторые другие крупные формы образуют у берега почти сплошной растительный покров. Их «кроны» часто располагаются на двух уровнях — у поверхности и в одном-двух метрах над дном. Животные, населяющие эти желтые джунгли, более разнообразны, чем на открытом дне.
