В теплую и безветренную августовскую ночь над морем раздался густой и зычный глас, будто трубили трубы в Судный день. Лучи прожекторов, плавно изгибаясь, тянулись двойными дорожками к острову, доносился рокот мощного мотора, какие бывают только на очень дорогих и быстроходных яхтах, горели лампочки всех цветов, от густо-синего и кроваво-красного до белого. Море затаило дыхание. София с бабушкой стояли на горе в ночных сорочках и смотрели на незнакомый корабль. Он подплывал все ближе и ближе, приглушив мотор, блики фонарей танцевали на волнах, словно языки костра. Вскоре корабль зашел под гору и скрылся из виду. Надев брюки, папа побежал вниз, чтобы встретить корабль. Долгое время ничего не было слышно, потом из бухты зазвучала тихая музыка.

– У них пирушка, – прошептала София. – Пойдем оденемся и посмотрим!

Но бабушка сказала:

– Не торопись. Подождем, пока папа не вернется за нами.

Они легли, ожидая возвращения папы, и быстро заснули. А на следующее утро корабля уже не было, он уплыл дальше.

Увидев это, София бросилась на землю и заревела.

– Почему он не пришел за нами! – плакала она. – Оставил нас спать, а сам пировал. Я никогда ему этого не прощу!

– Он повел себя некрасиво, – строго подтвердила бабушка. – И я обязательно скажу ему об этом, когда он проснется.

София опять представила себе чарующую картину таинственного корабля и с новой силой зарыдала от огорчения.

– Перестань реветь и высморкайся, – сказала ей бабушка. – Конечно, это досадно, но слезами все равно не поможешь. Ты ужасно выглядишь, когда плачешь.

Она помолчала немного и добавила:

– Мне кажется, этот корабль принадлежит плохим людям. Они получили его в наследство и даже обращаться с ним толком не умеют. Мне кажется, – продолжала бабушка мстительно, – они и обставили его жутко безвкусно.

– Ты думаешь? – жалобным голосом спросила София и села.

– Жутко безвкусно, – подтвердила бабушка. – У них блестящие шелковые гардины, коричневые с желтым и бежевые с лиловым, потом торшеры и фарфоровые фигурки на телевизоре, и картинки, выжженные на дереве, юмористические…

– Так-так, – нетерпеливо поддакивала София, – а дальше?

– А может быть, они даже не унаследовали этот корабль, а украли.

– У кого?

– У одного бедняги-контрабандиста. И в придачу все спиртное, которое он провез через границу. А сами пьют только сок. Они обокрали его ради наживы.

Увлеченная собственным рассказом, бабушка продолжала:

– Они даже не взяли с собой морскую карту и весла!

– А зачем они приплыли к нам?

– Чтобы спрятать украденное в ущелье, а потом приехать за ним.

– А ты сама веришь в это?

– Не совсем, – осторожно ответила бабушка.

София встала и высморкалась.

– Теперь я тебе расскажу, как все было, – сказала она. – Садись и слушай. Когда папа пришел туда, они хотели, чтобы он скупил у них все за девяносто шесть процентов стоимости. Ужасно дорого. А ты отвечай за папу. Что он на это сказал?

– Он сказал очень гордо: «Покупать за девяносто шесть процентов ниже моего достоинства. Я достану это сам, если захочу, хоть со дна моря, рискуя жизнью. Ха, господа! К тому же моя семья этого не пьет». Теперь твоя очередь.

– «Вот как? Так у тебя есть семья? Где же она?»

– «Ее здесь нет».

София закричала:

– Но мы же все время были здесь! Почему он сказал, что нас здесь нет?

– Чтобы нас спасти.

– Но почему? Почему как только случается что-нибудь интересное, так меня сразу спасают? Ты обманываешь меня. Зачем спасать, когда играет танцевальная музыка!

– Это радио, – сказала бабушка. – Просто у них играло радио. Они включили его, чтобы послушать сообщение о погоде и новости. Чтобы узнать, не гонится ли за ними полиция.

– Ты обманываешь меня! – закричала София. – В час ночи не передают новости. Они пировали и веселились, и всё без нас!

– Как хочешь, – раздраженно сказала бабушка. – Они пировали и веселились. А мы не веселимся с кем ни попадя.

– Нет, я веселюсь, – горячо возразила София. – Я веселюсь с кем ни попадя, когда можно потанцевать! И папа тоже!

– Ну и пожалуйста, – ответила бабушка и побрела вдоль берега. – Танцуйте с жуликами, если хотите. Лишь бы ноги держали, а все остальное не важно.

Мусор с корабля выбрасывали прямо за борт, это был роскошный мусор, по нему можно было определить, чем там угощались. Обертки и очистки валялись на берегу, вынесенные прибоем.

– Они ели апельсины и карамель. И раков! – сказала София с нажимом.

– Всем известно, что жулики обожают раков, – заметила бабушка. – А ты не знала?

Она устала от этого разговора, который, честно говоря, был не вполне безупречен с воспитательной точки зрения.

– Да и почему бы жуликам не есть раков?

– Ты не понимаешь, о чем идет речь, – стала объяснять София. – Подумай сама. Я говорю, что папа ел раков с жуликами и совсем позабыл о нас. В этом-то все и дело.

– Хорошо-хорошо, – согласилась бабушка. – Придумывай сама, раз тебе не нравится моя история. Пустая бутылка из-под виски болталась у берега. Очень может быть, что он вовсе не забыл о нас, а просто ему захотелось пойти одному. Вполне понятное желание.

– Я догадалась! – воскликнула София. – Они подсыпали папе снотворного! Как раз когда он собирался пойти за нами, ему подмешали огромное количество снотворного в стакан, поэтому-то он и спит так долго!

– Нембутала, например, – предположила бабушка, ее клонило в сон.

София испуганно вытаращила глаза.

– Не говори так! – закричала она. – Вдруг он теперь вообще не проснется!

София отвернулась, упала на землю, громко плача от страха, заколотила руками и ногами. И в эту самую минуту, на этом самом месте она кое-что заметила – у болотной кочки, прижатая камнем, лежала большая коробка шоколадных конфет. Яркая розово-зеленая коробка была красиво перевязана серебряной лентой. Цвета окружающего пейзажа поблекли рядом с этими красками, и не было никаких сомнений, что чудесная коробка предназначалась кому-то в подарок. В банте виднелась записка. Бабушка надела очки и прочла: «Сердечный привет тем, кто слишком стар или слишком молод, чтобы присоединиться к нам».

– Какая бестактность! – пробормотала бабушка сквозь зубы.

– Что там такое? Что там написано? – теребила ее София.

– Тут написано вот что, – сказала бабушка. – «Мы вели себя очень плохо, простите нас, если можете».

– Мы можем их простить? – спросила София.

– Нет, – ответила бабушка.

– Можем. Мы должны их простить. Ведь согрешивших надо прощать. Вот здорово, значит, это все-таки были жулики! Как ты думаешь, конфеты отравлены?

– Нет, я так не думаю. Да и снотворное наверняка было слабым.

– Бедный папа! – вздохнула София. – Ему едва удалось спастись.

Так оно и было. До самого вечера папа не мог ничего есть и не работал, потому что у него раскалывалась от боли голова.

Папа вытряхнул кофейную гущу из кофейника и вынес цветочные горшки на веранду.

– Зачем он это делает? – спросила бабушка.

София сказала, что цветы лучше чувствуют себя на веранде, когда папа уезжает.

– Уезжает? – переспросила бабушка.

– На целую неделю, – подтвердила София. – А мы поедем жить к кому-то в шхеры, пока он не вернется.

– Я не знала, – сказала бабушка. – Мне никто об этом не сказал.

Она ушла в свою комнату и открыла книгу. Конечно, комнатные растения нужно перенести туда, где им будет лучше, неделю они переживут на веранде. А когда уезжаешь надолго, приходится искать, кому их пристроить, это хлопотное дело. Даже к цветам нужно относиться ответственно, как и ко всему, о чем взялся заботиться и что не может само позаботиться о себе.

– Иди есть! – позвала ее София из-за двери.

– Я не голодна.

– Ты заболела?

– Нет.

Ветер дул и дул. Вечно на этом острове ветер, то с одной стороны, то с другой. Убежище для того, кто работает; заповедник для того, кто подрастает; все дни сливаются в один бесконечно долгий день, а время уходит.