Малышка обратила на Роберта свои огромные глаза и проговорила:

– Здравствуй, дядя Роберт. Папа рассказывал мне о тебе – только это все были нехорошие вещи.

Все в комнате расхохотались.

– Ты подучил ее, Финлей! – возмутился несправедливостью Роберт. – Так нечестно!

Финлей лукаво улыбнулся:

– Это тебе за долгое отсутствие, братец. Так что виноват ты сам.

Дженн отошла в дальний конец комнаты, подальше от суеты и шума, и огляделась в поисках места, где можно было бы присесть. Еще несколько минут, и начнутся неизбежные вопросы; люди будут спрашивать ее, почему она все эти годы не давала о себе знать, почему и теперь держится особняком. Дженн так не хотелось признаваться в том, что она не чувствует себя одной из них…

Слишком тяжела была ее жизнь, слишком отличалась суровая действительность от веселья, теплоты и товарищества, которые она сейчас наблюдала. Все это было опасной иллюзией, и Дженн не могла себе позволить ей поддаться.

– Ты выглядишь совсем измученной, – сказала Марта, подходя к ней. – Не лучше ли будет оставить эту компанию и отправиться в постель?

– Должна признаться… – начала Дженн, и Марте оказалось вполне достаточно этого подтверждения ее правоты.

– Мы перебрались в более просторное помещение, – сказала Марта, взяв Дженн под руку и выходя с ней вместе в коридор. – У нас ведь появился еще один ребенок.

– Правда?

– Да. Мальчик. Ему уже два года. Вот нам и понадобилось больше места. У нас есть свободная комната для тебя, если захочешь в ней расположиться. – Они свернули за угол и оказались перед дверью. – Сейчас дети спят, но утром ты их увидишь. А вот это твоя спальня.

Марта распахнула дверь, расписанную зелеными листьями, о комнате оказалась кровать, два стула и умывальник с уже приготовленными тазом и полотенцами. Дженн остановилась, не находя слов. Марта только улыбнулась:

– Я принесу теплой воды, пока ты будешь раздеваться. Войдя в уютную спальню, Дженн обнаружила, что Марта даже приготовила ей ночную рубашку с голубой лентой вдоль ворота.

Дженн рассеянно расстегнула платье и стала складывать одежду на стул. Усталость пронизывала все ее тело, с каждым моментом все больше затуманивая сознание. Марта принесла кувшин с водой и начала помогать Дженн окончательно раздеться.

– О боги, тяжелое же путешествие выпало вам на этот раз, – с сочувствием пробормотала она. – Неудивительно, что ты падаешь от усталости.

Дженн нахмурилась, но промолчала. Марта протянула ей ночную рубашку.

– Ох, какие синяки! Должно быть, твои ушибы все еще болят. Ты что, упала с лошади?

Неожиданно туман перед глазами Дженн рассеялся, и она поспешно натянула на себя ночную рубашку.

– Да, но это было еще до того, как мы отправились в путь. Ничего серьезного.

– Ну, – сказала Марта, – постарайся уснуть. Я попробую держать детей подальше от этой комнаты, пока ты не проснешься, хоть и не могу обещать этого наверняка.

Марта ушла, и Дженн с облегчением забралась в постель; однако прошло много времени, прежде чем ей удалось наконец уснуть.

Роберт удобно расположился в кресле, протянув ноги к огню и держа в руке кубок с подогретым вином. Патрик взял себе новый кусок сыра и снова уселся, скрестив ноги, на полу рядом с Робертом. Финлей допил вино, налил себе еще и поставил флягу на пол между собой и Патриком.

Все остальные уже отправились спать, хотя и неохотно; только Роберт, Финлей и Патрик готовы были проговорить всю ночь. Роберт, конечно, чувствовал усталость, но ему так давно не удавалось беседовать с друзьями, что уйти сейчас казалось совершенно невозможным. Нужно было задать много вопросов и на много вопросов ответить.

– Ты и представить себе не можешь, какие о тебе ходят слухи, – сказал Патрик, согревая руки о кубок. – Хотел бы я, чтобы хоть половина их была правдой.

Роберт усмехнулся, не открывая глаз.

– Да, кое-что и я слышал; даже не знаю, как к ним относиться.

Несколько мгновений все молчали, потом Финлей прочистил горло и сказал;

– Понятно, конечно, что Дженн не очень радовалась необходимости доставлять тебя сюда в разгар зимы, но есть еще что-то, что ее огорчает?

– А что?

Снова последовало молчание, такое долгое, что Роберт наконец открыл глаза; выражение, с которым Финлей и Патрик смотрели друг на друга, его озадачило.

– Что произошло? Ответил ему Патрик:

– Ты знаешь, что после твоего отъезда из Элайты ее на два месяца заточили в тюрьму?

Роберт мрачно кивнул:

– Да. Я ничего не мог сделать, чтобы этому воспрепятствовать.

– И с тех пор, как ее выпустили, Дженн ни с кем из нас отношений не поддерживала.

Роберт нахмурился и выпрямился в своем кресле.

– Но она все еще может мысленно разговаривать с Финлеем, разве не так?

Финлей пожал плечами:

– Наверное, но она не делала этого очень давно. Я иногда пытался сам связаться с ней, но она не отвечала, а я не так силен, чтобы пробиться без ее помощи. В результате единственные новости, которые доходили до нас, были сообщения отца Джона. Ему удалось добиться назначения капелланом в Клоннет.

– Да, я знаю. – Роберт продолжал хмуриться. – Вы хотите сказать, что она совсем не поддерживала отношений с Анклавом, со всеми вами последние пять лет?

– Не пойми меня неправильно, – начал Патрик, подняв руку, – мы пытались связаться с ней. Я сам ездил туда раз десять. Сначала, конечно, увидеться с ней было невозможно, но даже и потом отец Джон передавал, что она не хочет иметь дел ни с кем из нас. В последний раз я побывал в Клоннете в конце лета. Дженн отказалась увидеться со мной и пригрозила, что мне придется плохо, если я явлюсь еще раз.

– Милосердный Серинлет! – выдохнул Роберт. – Я думал, что так она встретила только меня.

– Ты пытался с ней говорить? – спросил Патрик. Роберт искоса посмотрел на него.

– Я? Ты что, шутишь?

– Но вы же только что вместе проехали через полстраны! Уж не хочешь ли ты сказать, что все это время вы не разговаривали?

– Именно так и было.

– Тогда… – Финлей помолчал и закончил: – Если не возражаешь, я попрошу матушку поговорить с ней.

– А она согласится?

– Конечно. Дженн ей всегда очень нравилась. Думаю, матушка сделает это с удовольствием. Кто знает, когда еще у нас будет такая возможность.

Роберт протянул свой кубок, и Финлей вылил в него остатки вина из фляги.

– Ну так что, – тихо начал Патрик, – собираешься ты рассказать нам, в чем дело?

– Это зависит от того, согласишься ли ты выполнить одно мое небольшое поручение.

– Я?

– Да, – усмехнулся Роберт. – Это как раз по твоей части.

В комнате Роберта было холодно, и оставаться там, когда утренний шум разбудил его, Роберту не захотелось. Можно было, конечно, разжечь огонь в очаге, но внутреннее беспокойство заставило Роберта одеться и выбраться из пещеры наружу. Он вышел на середину поля, покрытого свежевыпавшим снегом, и остановился.

Запрокинув голову, Роберт вдохнул чистый утренний воздух и стал смотреть в серо-синее зимнее небо. В высоте над ним утесы Голета вздымались отвесными остриями, лишь кое-где белыми от снега, образующими как бы огромную корону, и лишь ровная поверхность плато под мягким снежным одеялом не казалась угрюмой и негостеприимной.

До чего же это место – Анклав – странное! Что заставило колдунов больше пяти столетий назад выбрать именно его – плоское плодородное плато у подножия конической вершины в самом сердце гор? Многие пещеры и туннели в скале были естественными, а остальные жители Анклава вырубили в толще камня сами; но даже и теперь иногда обнаруживались новые пещеры. Голет, самая высокая вершина в Люсаре, казался издали неприступным и устрашающим, а на самом деле представлял собой каменные соты, давшие пристанище изгнанным, преследуемым людям. Да, странное место.

А теперь, когда он вернулся сюда после долгого отсутствия, Анклав казался Роберту еще более странным.