Роберт несколько мгновений стоял, тяжело дыша. Наконец он ответил – коротко и резко:

– Вполне.

– Вот и прекрасно. – Дженн повернулась и двинулась к костру.

Финлей поежился и потер руки, потом натянул повыше ворот своей толстой шерстяной куртки. Все равно сквозняк пробирал до костей, и приходилось стискивать зубы, чтобы не дать им стучать. С тихим вздохом Финлей наклонился вперед в своем кресле и еще раз окинул взглядом расчерченную на клетки доску, на которой он так искусно расположил свои фигуры, что у Патрика не оставалось никакой надежды избежать поражения.

– Ну? – поторопил Финлей противника. – Ты собираешься ходить или наконец решил сдаться?

Патрик сначала никак не откликнулся, потом покачал головой, не сводя глаз с доски. Рассеянно подняв руку, он отбросил со лба прядь волос, постучал пальцем по подбородку и медленно наклонился вперед. Его пальцы нерешительно коснулись одной из фигур.

Раздавшийся рядом резкий вздох заставил его помедлить. Сидевший слева человек беспокойно заерзал, и это побудило Патрика выбрать другую фигуру. Он сделал ход и откинулся в кресле, послав Финлею насмешливую улыбку.

– Ах, не будь таким самодовольным, – буркнул тот, снова сосредоточив внимание на доске. Финлей изо всех сил делал вид, будто не замечает сидевших рядом Деверина и Оуэна. Да, впрочем, ход Патрика ничем не нарушил его замечательный план. Все в порядке. Патрик не заметил приготовленной для него западни – он обнаружит ее, только когда уже будет поздно, – и никакое вмешательство зрителей тут ничего не изменит.

Тем не менее Финлей выдержал паузу, прежде чем сделать следующий ход. Ему давно было ясно, как следует действовать, но если бы он не подождал, остальные обвинили бы его в нетерпеливости. Поэтому он несколько минут просто сидел, барабаня пальцами по столу.

– Милорд, может быть, вы пожелаете…

– Что? – вскинулся Финлей, бросив испепеляющий взгляд в сторону Оуэна. Тот явно попытался скрыть усмешку, пожал плечами и снова прислонился к стене. На всякий случай Финлей грозно посмотрел и на Деверина, который сидел с противоположной стороны, и снова попытался сосредоточиться на игре. Бывали моменты, когда он искренне жалел о том, что позвал Деверина и Оуэна в Анклав.

С подчеркнутой старательностью он выбрал фигуру и передвинул ее; оба зрителя немедленно тяжело вздохнули и покачали головами.

– Да прекратите же!

– Простите, милорд. – Деверин явно с трудом сдерживал смех. – Я ведь ни слова не сказал.

Финлей обеими руками вцепился в край стола, моля богов послать ему терпение.

– Если не можете вести себя тихо, вы оба, то найдите себе какое-нибудь другое место. В вашем распоряжении вся пещера. Вам что, обязательно сидеть рядом с этим столом и действовать нам на нервы?

– Вот как? – протянул Оуэн. – А мы и не знали, что действуем на нервы почтенному Патрику.

Финлей наклонился вперед:

– Это потому, что вы ему помогаете – хоть и прекрасно понимаете, как это несправедливо.

– Да ведь Патрика не обучал игре ваш батюшка. Он лишен… – Оуэн помедлил, подбирая слова, – лишен преимуществ полученного вами образования.

– Да ладно, Финлей, – с дружелюбной улыбкой откликнулся Патрик. – Они совсем меня не раздражают. Ну вот, я делаю следующий ход – и они ни словом мне его не подсказали. Теперь ты доволен?

Выругавшись про себя, Финлей снова сосредоточился на игре и передвинул еще одну фигуру, готовясь к тому, чтобы захлопнуть ловушку. Сделав ход, он с подозрением взглянул на обоих зрителей, но те сидели молча, с невинными лицами. Нахмурившись, Финлей проворчал:

– Вам что, нечем заняться? Как насчет учений с новобранцами?

– Финлей, – урезонил его Патрик, – солнце село четыре часа назад.

– Правда? – Да.

– А почему они сами не могут об этом сказать?

– Потому что ты только что велел им помалкивать. Насмешливый огонек в глазах Патрика ужасно разозлил Финлея, но он чувствовал себя слишком усталым, чтобы продолжать перепалку. Вместо этого он поднялся на ноги и отошел от стола.

Его сапоги гулко стучали по камню пола, рождая отзвуки, разносившиеся по всей огромной пещере. Финлей медленно дошел до двери, ведущей в один из туннелей, потом повернул и двинулся обратно. По пути он остановился перед углублением в стене; две низкие ступени вели к деревянной платформе, на которой находился Ключ, безмолвный и безразличный к человеческим заботам. Кованый треножник, на котором он висел, показался Финлею чересчур разукрашенным, а сам колокол – тусклым и бесцветным. Сейчас трудно было представить себе, что в этом предмете сосредоточены такие огромные сила и влияние. Он выглядел скорее старой корабельной принадлежностью, ненужной и забытой.

– До чего же долго…

– Значит, столько времени и нужно, – осторожно ответил со своего места Оуэн.

– Ох, хотел бы я, чтобы здесь был Роберт, – пробормотал Финлей в пустоту пещеры.

– Зачем? – рассмеялся Патрик. – Чтобы научить тебя, как меня побить?

Финлей бросил на него ледяной взгляд.

– Я не нуждаюсь для этого в советах брата. Уверяю тебя, я вполне справлюсь и без чьей-то помощи.

– Тогда иди сюда и докажи это.

– «Побить» можно по-разному, – буркнул Финлей, но не смог удержаться от смеха. – Ладно, ходи. Не могу же я дожидаться тебя всю ночь.

– Финлей!

Он резко обернулся и увидел в двери в туннель свою мать. Она казалась усталой, но довольно улыбалась – и этого для Финлея было довольно. Не медля ни секунды, он бросился к ней; остальные тут же последовали за ним.

– Ну?

– Можешь теперь войти, – с улыбкой сказала Маргарет. – Фиона тебя зовет.

– С ней все в порядке?

– Конечно. – Маргарет рассмеялась и быстро обняла сына. – И с твоей новорожденной дочерью тоже.

– Дочь! – Финлей понимал, что улыбается совершенно по-идиотски, но ему было все равно. Он через плечо оглянулся на друзей. – Слышали? У меня еще одна дочь!

Финлей по пустым и холодным переходам спешил в свои покои. Откуда-то доносились голоса и звуки музыки; он чувствовал ту всеобъемлющую теплоту, что всегда была частью этого высокогорного убежища. Мало кто решался приблизиться к горам Голета, и в разгар зимы было даже трудно вспомнить, что в долинах лежал целый мир, мир, где ничего не было известно о горных отшельниках.

Дойдя до двери, Финлей увидел ожидающую его Марту. Она ничего не сказала, только жестом указала ему на спальню. Комната была хорошо освещена; Финлей сразу заметил, какой измученной выглядит его жена. Тем не менее она улыбнулась и сразу стала, несмотря на усталость, прекрасной. Финлей подошел к постели, осторожно присел и поцеловал Фиону.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Прекрасно, – прошептала Фиона, погладив его по щеке. – Познакомься со своей дочерью.

Фиона немного развернула лежащий рядом сверток, и Финлей увидел крохотное личико, утопающее в кружевах. Глазки малютки были закрыты, казалось, она погружена в глубокие размышления. Задержав дыхание, Финлей коснулся пальцем нежной щечки; в награду девочка еле слышно икнула. Финлей с широкой улыбкой снова повернулся к Фионе.

– Я уже начал беспокоиться. На этот раз все тянулось гораздо дольше. Ты уверена, что у вас обеих все в порядке?

– Все хорошо, уверяю тебя. Мне помогали твоя матушка и Марта, и даже Арли ждал за дверью на случай, если потребуется целитель. На самом деле иногда такие дела требуют времени. У меня сложилось впечатление, что твоя дочь – в отличие от своего отца – не так уж торопится вступить в этот мир.

Финлей усмехнулся и поудобнее уселся на постели, обняв Фиону за плечи. Поцеловав ее в лоб, он снова посмотрел на новорожденную девочку. Она выглядела такой… такой совершенной! Слишком прекрасной, чтобы быть настоящей…

– А где Хелен?

– С тетушкой Марты. Когда я в последний раз спрашивала о ней, она крепко спала. Думаю, стоит оставить ее там до утра. Успеет она еще нарадоваться на сестренку. – Помолчав, Фиона тихо добавила: – Прости меня, Финлей.