– Добрый день, легат.

– Добрый день, ваша светлость. Какое печальное событие! Я вам очень сочувствую, конечно. – Осберт обошел вокруг гроба, разглядывая знамя с изображенным на нем черным орлом. Гильдиец за последние годы раздобрел, но все же не сделался неуклюжим. За лицом жизнелюбца скрывался острый ум и несгибаемая приверженность к традициям. Тусклые серые глаза и редеющие волосы заставляли некоторых думать, будто Осберт начал сдавать, но сорокалетний гильдиец прекрасно знал, что находится в расцвете сил.

– Для меня честь, что вы соблаговолили проделать весь этот путь, легат. Вы вполне могли бы ограничиться соболезнующим посланием. Да еще в такую погоду… – Роберт стоял рядом с гробом, переводя взгляд со спутника Осберта на оставшегося у дверей Деверина. Борода почти скрывала лицо воина и не давала возможности прочесть его мысли.

– Да, погода ненастная не по сезону, надо признать. Вам, должно быть, пришлось преодолеть немало трудностей с таким грузом? – Осберт внимательно следил за Робертом, хоть и пытался это скрыть.

Да, он, несомненно, полон подозрений.

– Я вернулся только сегодня, – ровным голосом ответил Роберт. – Пришлось несколько раз останавливаться, да и мои собственные раны не давали ехать особенно быстро.

– Конечно, – с выражением сочувствия кивнул гильдиец. – Не расскажете ли вы мне, ваша светлость, что же все-таки случилось? Что за несчастье привело к безвременной кончине вашего брата?

Роберт позволил взгляду задержаться на фобе, потом снова взглянул на Осберта:

– Для этого вы и приехали? Чтобы меня допросить? И именно теперь! Клянусь богами, легат, я уже почти год как вернулся в Люсару, а вы не нашли лучшего момента, чтобы удостовериться в моей преданности королю!

Обвинение застало Осберта врасплох, как и рассчитывал Роберт. Гильдиец, направляясь сюда, не думал ни о чем, кроме колдовства. А ведь если никакого колдовства нет и если Роберт действительно, только что привез в родной замок тело брата, а в окрестностях Килфедира не бывал, откуда ему знать о слухах?

Ах, так, значит, он в неведении… Какая радость!

– Я приехал сюда по повелению короля, ваша светлость, но не для того, чтобы убедиться в вашей преданности монарху, уверяю вас. Моя задача только выяснить обстоятельства смерти вашего брата. Ходят слухи, ваша светлость… Единственное, чего я ищу, истина.

– Истина? – поднял бровь Роберт. – Я сам очень хотел бы ее узнать. Все, что мне известно, это что я упал со скалы. Когда я пришел в себя в Элайте, я ничего не помнил о несчастье. Когда на следующий день я все вспомнил, я отправился в лес, в окрестности той скалы, и попытался найти брата. Я решил, что он должен быть где-то поблизости, должен меня искать, возможно, опасаясь, что я погиб при падении. Нашел же я его переломанное тело, застрявшее среди камней в реке.

В голосе Роберта прозвучала горечь, лишь частично наигранная. Не дав гильдийцу сказать ни слова, он продолжал:

– Может быть, он упал во время поисков? Или пытаясь меня спасти? Если бы память вернулась ко мне скорее, сумел бы я спасти ему жизнь? Я не знаю этого, легат. Вы ищете истину, но я не могу вам ее сообщить. Хотел бы я, чтобы было иначе.

Он смотрел в глаза Осберту, сколько посмел, потом намеренно отвел взгляд, чтобы дать тому время задать следующий неизбежный вопрос.

– Простите меня, ваша светлость, но эти слухи… боюсь, они многим подтверждаются.

– Что за слухи? – спросил Роберт, не оборачиваясь.

– Двое лесорубов утверждают, что видели вашего брата в лесу у реки. Они говорят, что он занимался колдовством. Его схватили, но пленник бежал. Я явился сюда, чтобы…

– Колдовство! В Люсаре! – Роберт резко повернулся. – Уж не сошли ли вы с ума? Что за глупости! Снова какая-то затея проктора? Я же вам сказал, Финлей погиб! Я вытащил его тело из реки собственными руками… Или вы обвиняете меня во лжи?

– Нет, ваша светлость… – заикаясь, выдавил Осберт, пытаясь вставить хоть слово.

– Вы не оставите меня в покое, пока своими глазами не увидите доказательств, не так ли? Доказательств, которые могли бы отвезти проктору! Слову каких-то лесорубов вы верите больше, чем моему?

Осберт глубоко вздохнул, сложил руки на груди и кивнул:

– Я смогу отмести слухи, если вы позволите мне взглянуть на тело, ваша светлость. Это ведь будет лучше для всех!

Роберт медленно покачал головой:

– Для вас – может быть, но не для меня. Это не принесет блага моему дому. Я уже отдал приказание, чтобы гроб не открывали. Я не хочу, чтобы тело брата кто-то видел. Его раны ужасны. Если уж я не позволяю видеть Финлея моим собственным людям, то почему должен позволить это вам? Вы явились сюда всего лишь с подозрениями, основанными на слухах.

– Я явился еще и с этим. – С видом триумфатора Осберт протянул руку и раскрыл ладонь. Там оказался перстень Финлея. Роберт потянулся к нему, но Осберт отступил на шаг. – Мне очень жаль, ваша светлость, но боюсь, что должен настаивать на расследовании.

Роберт еще мгновение смотрел на перстень, потом почувствовал, что с ним рядом кто-то стоит: Деверин.

– Милорд, будет лучше, если вы сделаете уступку легату. Потом мы сможем с миром упокоить лорда Финлея.

– Да, Деверин, – прошептал Роберт, – ты прав. Деверин счел своим долгом снять полотнище знамени и вынуть скрепы из крышки гроба. Роберт воспользовался этими мгновениями, чтобы сосредоточиться. Его ожидало невероятно трудное дело. Пытаться сделать что-то, чего он никогда раньше не делал, без помощи аярна, в присутствии таких опасных свидетелей… Что, если у него ничего не получится?

Роберт потянулся в самые глубины своего существа, вызвал перед умственным взором образ Финлея. Крепко удерживая его под своим контролем, он начал вносить изменения: убрал недавно появившийся шрам, добавил синяки, раны, засохшую кровь. Так, теперь торчащие переломанные кости, ужасную рану на горле, бледную посиневшую кожу… Наложить все это на Мику, лежащего в гробу.

И еще – да простят его боги – запах… запах разложившегося за две недели трупа.

Деверин со скрежетом сдвинул крышку. Роберт отвернулся. Одновременно и поддерживать иллюзию, и следить за выражением своего лица он не мог.

Кто-то охнул, потом раздался скрип кожи по камню. Крышка гроба опустилась на место. Деверин не стал заколачивать гвозди; он подошел к Роберту и встал рядом. Только тогда Роберт перестал поддерживать иллюзию, вздохнул и повернулся к Осберту.

– Простите меня, ваша светлость, – поклонился ему потрясенный гильдиец. Должно быть, подозрения его глубоко укоренились или же он не переносил вида крови. – Мы позволили себе величайшее вторжение в ваши семейные дела. Я знаю, что вас ждут друзья. Я немедленно возвращаюсь в Марсэй. Благодарю вас за проявленное терпение.

Роберт дождался, пока гильдиец, пятясь, не достиг двери.

– Осберт!

– Да, ваша светлость?

Подойдя вплотную к легату, Роберт бросил:

– Я хочу, чтобы перстень брата был мне возвращен. Его следует положить в гроб вместе с телом.

Осберт заколебался, но что он мог поделать?

– Конечно, ваша светлость. – Отдав перстень Роберту, он вместе со своим спутником покинул часовню. Как раз в этот момент солнце выглянуло из-за тучи и озарило коридор.

– Проследи, чтобы они убрались отсюда, Деверин.

– С радостью, милорд!

Прежде чем выпустить Мику из гроба, Роберт плотно закрыл дверь. Ему нужно было сразу же вернуться к друзьям и уверить их, что помощь не требуется. Потом, после погребальной церемонии, он отправит их по домам… Чем меньше людей окажется причастие к этому безумию, тем лучше.

Мика с улыбкой выпрыгнул из гроба:

– Сработало!

– Да, как ни странно. Мне, хоть и ненамеренно, помог Деверин.

– Да я не об этом! Вы не упали в обморок. Я же вижу, даже особого напряжения не потребовалось.

Роберт замер на месте, глядя на Мику.

– Не потребовалось… Совсем не потребовалось.

Мика, неожиданно почувствовав необыкновенное облегчение, довольно потер руки.