ЛЮДВИГ. Не понимаю. Ты что любишь сразу обоих, дочка?

Лючия демонстративно соединяет оба пальца один с другим.

Титр: Бухарест 1968 год

Большая гостиная в доме Лючии. Посреди комнаты диван. На диване сидят Эрик и Михай, перед ними в кресле сидит Лючия. На ее голых руках видны шрамы от порезов (очевидно, она когда-то вскрывала вены), на шее шрам от веревки. Эрик и Михай стоят с револьверами в руках. Они целятся в Лючию, которая стоит напротив.

МИХАЙ. У нас нет другого выхода, Лючия, прости.

ЭРИК. Прости нас, Лючия, и прощай.

Эрик и Михай стоят лицами на камеру. Они целятся в камеру, за которой предположительно должна стоять Лючия. Эрик и Михай открывают огонь. Они расстреливают все патроны в барабанах своих револьверов.

Титр: Бухарест 1968 год.

Бар. Утро. Эрик и Михай сидят за столиком.

ЭРИК. Тебе не кажется странным, что жизнь и смысл жизни это зачастую совсем не одно и тоже, Михай?

МИХАЙ. Я это знаю, наверняка, Эрик, потому что жизнь у меня пока есть, а смысл жизни, то появляется, то исчезает. А теперь, после того, что случилось, смысл жизни, у меня пропал навсегда.

ЭРИК. А ведь это неправильно, Михай. Жизнь и смысл жизни, не могут существовать отдельно друг от друга. Если у тебя нет смысла жизни, то тогда, для чего тебе такая жизнь?

МИХАЙ. Бессмысленная жизнь мне не нужна, Эрик, здесь ты прав. Если пропал смысл, то пускай пропадет и жизнь.

ЭРИК. Мы должны сделать то, что должны. И на этом все закончится.

МИХАЙ. Мы сделаем это, Эрик, и наши бессмысленные жизни, растворятся во мраке небытия.

ЭРИК. Постой, а разве ты не веришь в жизнь после смерти, Михай?

МИХАЙ. Жизнь после смерти? Ты только вслушайся в эти слова: Жизнь после смерти. Разве ты не видишь, явное противоречие – жизнь после смерти? Смерть после жизни, – это другое дело. Смерть либо есть, либо нет. Если она есть, то конечно она после жизни, и это окончательный финал пьесы. А если смерти нет, то жизнь не кончается, и это не оконченная пьеса, из которой нельзя понять, чем все закончится.

ЭРИК. Лично я предпочитаю, законченные произведения.

МИХАЙ. Я целиком и полностью разделяю, твой литературный вкус.

В бар входит Инструктор (лысый мужчина, лет тридцати) с большим чемоданом. Инструктор, не говоря не слова, подходит к столику Михая и Эрика, кладет чемодан на стол. Открывает чемодан.

В чемодане взрывчатка, шнур, детонатор, гашетка с круглой ручкой, автомат с круглым диском, патроны, белый конверт.

ИНСТРУКТОР. Прямо напротив бара, посреди дороги канализационный люк. Там вы устанавливается взрывчатку, которую, один из вас приведет в действие в тот момент, когда машина Никсона будет проезжать прямо над люком. Второй, будет стоят у дверей с автоматом. После взрыва, нужно как следует прошить все пулями, чтобы дело было сделано наверняка. Теперь следуйте за мной.

Инструктор идет вглубь бара, Эрик и Михай следуют за ним.

Инструктор подходит к черному выходу бара. Открывает дверь. За дверью двор окруженный домами. Во дворе, метрах в двадцати от двери, стоит черный автомобиль, за рулем шофер в черной куртке и черной вязанной шапке с помпоном.

ИНСТРУКТОР. После того, как все закончите, прыгайте в эту машину, она будет стоять на том же месте, где и сейчас. Вопросы есть?

МИХАЙ. Мне все ясно.

ЭРИК. Вопросов нет.

ИНСТРУКТОР. Ах, да! Там в чемодане белый конверт, в нем задаток. Остальную сумму, вам выдаст он (инструктор указывает на шофера в машине). У вас есть тридцать минут на то, чтобы заложить бомбу в люк. Через полчаса на улице появятся первые полицейские. Кортеж Никсона будет проезжать мимо бара ровно в одиннадцать пятьдесят пять. Желаю удачи. Ни пуха, ни пера.

ЭРИК и МИХАЙ. К черту!

Инструктор идет в сторону машины. Эрик закрывает дверь.

Эрик и Михай стоят у двери черного входа.

МИХАЙ. Как ты думаешь, Эрик, черт действительно существует?

ЭРИК. Нет, Михай, черта не существует. Я уверен в этом, точно так же, как и в том, что мы с тобой вовсе не собираемся воспользоться этим черным выходом.

МИХАЙ. Да, Эрик, после окончания этой пьесы, мы уже не выйдем на поклон. Смерть после жизни это точка, после которой уже нет ни одного знака препинания.

Бар. Утро. Часы на стене показывают 11.00. Михай сидит за узкой стойкой, расположенной, возле большого окна. Окно выходит на улицу. Михай сидит у окна, в

ногах у него сумка, из сумки выходит шнур. Шнур уходит в щель в полу, возле сумки.

Возле входной двери, на стуле сидит Эрик, рядом со стулом чемодан.

Михай смотрит в окно.

ЭРИК. Странная эта страна СССР. Девяносто процентов населения безнадежно глупы и необразованны, а оставшиеся десять невероятно талантливы и бесконечно несчастны.

МИХАЙ. Откуда ты знаешь, что все именно так, как ты говоришь?

ЭРИК. Я пристально слежу за всем, что происходит у русских. И возможно, я знаю о них больше, чем они сами знают о себе, потому что я наблюдаю их жизнь со стороны. И кстати, самая яркая черта русского характера это именно нежелание посмотреть на свою страну со стороны. Русские создали миф о себе самих, и они верят в этот миф верой слепых фанатиков.

Бар. Утро. Часы на стене показывают 11.15. Михай сидит за узкой стойкой, расположенной, возле большого окна. Возле входной двери, на стуле сидит Эрик, рядом со стулом чемодан.

МИХАЙ. Послушай, Эрик, я никак не могу понять, почему тебя так интересует жизнь людей живущих в другой стране? Зачем они вообще тебе сдались, эти русские, и почему тебя не интересуют твои соотечественники? Что-то я не припомню, чтобы ты хоть раз заговорил о румынской литературе или о румынском национальном характере?

ЭРИК. На этот вопрос, у меня уже давно готов ответ, Михай. Меня не румынская литература и румынский характер. Меня интересуют русские. Русские, как один из самых загадочных биологических видов проживающих на планете.

МИХАЙ. Но, почему именно они, а не, скажем, португальцы, французы или китайцы?

ЭРИК. А что такого загадочного есть в китайцах? Да, китайская или японская культуры нам непонятны. Да, в Африке живут племена, чью логику жизни нам не дано понять никогда. Но, именно поэтому, потому что китайцы, или арабы имеют свои непознаваемые секреты, именно поэтому в них нет ничего загадочного. Мне не интересен японец, потому что, я все равно не смогу его понять. А русские, – русские мне абсолютно понятны. Русская душа прозрачна и доступна пониманию и именно в этом то и кроется главная загадка русской нации. Посмотри на среднестатистического русского. Глупый, агрессивный, мало образованный обыватель, с сильно завышенным самомнением, с ярко выраженной шовинистической установкой, с врожденной неприязнью к евреям, цыганам и другим нацменьшинствам. Русские это ленивое, запрограммированное на саморазрушение существо. Все предельно ясно. Все кроме одной единственной вещи. Понимаешь? Вот почему эта странная нация не дает мне покоя.