— О, Энтони, она ужасна!

Он промолчал в ответ.

Сара с тревогой вглядывалась в его лицо. Энтони так и не избавился от неподвижной маски, сковавшей его черты с той самой минуты, когда он встретился со своей семьей. У Сары появилось ощущение, что ее муж сейчас витает мыслями где-то очень далеко.

— Знаешь, кого она мне напомнила? — нарочно громко спросила она. Он покачал головой.

— Леди Макбет!

— Леди Макбет? — На застывшем лице впервые промелькнула искра жизни.

— Да. Помнишь ту сцену, когда она узнает, что к ней придет король?

Энтони нахмурился, явно стараясь сосредоточиться на предмете беседы.

— Ты наверняка ее помнишь, — настаивала Сара. — Она обращается к духам зла, чтобы они помогли ей избавиться от всего женского и наполнить ее сердце самой черной ненавистью.

Но он все еще витал где-то далеко.

— Представляешь, если злые духи откликнулись на просьбу нашей вдовы?

— округлив глаза, спросила Сара.

Ей показалось, что прошла целая вечность, пока ошарашенный Энтони обдумывал ее слова. Наконец его лицо смягчилось, и он рассмеялся.

Он смеялся долго, от души, так что под конец вынужден был даже присесть на ближайшее кресло. Сара следила за ним с ласковой улыбкой.

Но вот Энтони успокоился, отдышался и протянул к ней руки.

— Иди ко мне!

Сара послушно подошла и уселась к нему на колени. Энтони крепко обнял ее, а она доверчиво положила голову ему на плечо.

— Я ненавижу ее так давно, сколько помню себя, — признался он. — Она сделала все, чтобы заставить меня чувствовать себя чужим в собственном доме. И наконец ей удалось отвадить меня совсем.

— У нее даже вид как у заправской злодейки, — прошептала Сара. — Никогда в жизни не видела таких холодных глаз! И с чего это твоему отцу вздумалось на ней жениться?

— В молодости она была истинной красавицей. А мой отец, как и многие люди, не смог разглядеть, что скрывается под ослепительным фасадом! — Его голос снова обрел то ледяное равнодушие, которое лишало Сару покоя.

Подумав, она сказала:

— Это можно сравнить с большинством пейзажей. Они лишь копируют внешнюю привлекательность, но не помогают заглянуть в глубь вещей.

Он хмыкнул и ласково поцеловал ее в висок.

— Ну кто бы мог подумать, что даже в этот разговор ты умудришься вплести живопись?

Сара улыбнулась, закрыла глаза и почувствовала, как легонько покалывает щеку сукно его сюртука. Наконец она отважилась задать давно волновавший ее вопрос:

— Какие картины успел продать твой отец?

— Все, имевшие хоть какую-то ценность. — Как ни старался, Энтони не смог скрыть охватившую его горечь. — У нас было много полотен, которые я собирался тебе показать, но, судя по всему, они пропали безвозвратно…

— Энтони, а ей обязательно оставаться жить с нами? — с запинкой спросила Сара.

— Господи, да конечно нет! — Его передернуло при одной мысли об этом.

— Как только смогу, я полностью возмещу ее вдовью долю в числе всего прочего, что мой отец спустил в карты. Кроме денег, она должна получить еще и дом в Ньюкасле, чтобы жить там до конца своих дней, — вот пусть туда и отправляется!

— А твои братья?

Герцог надолго задумался. Наконец он промолвил:

— Не похоже, чтобы они очень обрадовались моему возвращению. Ты согласна?

— Увы, это так.

— Я их в этом не виню, — со вздохом продолжал он. — Тетя Фрэнсис все эти годы тешила их надеждой, что меня убьют на войне и следующим герцогом станет Лоренс. Представляешь, как потрясло их известие о том, что я выжил?

Сара с трудом подавила нервную дрожь.

— Энтони, я ни за что не поверю, будто они всерьез могли желать твоей смерти!

— Сара, я рад, что ты здесь, — просто сказал он, снова целуя ее в висок.

И она почувствовала такой восторг, словно он преподнес ей самый чудесный подарок.

Сара действительно сильно устала, и герцог оставил ее отдохнуть в спальне, а сам спустился вниз. В холле он повстречался с секретарем, который только что прибыл.

— Макс! — с искренним облегчением воскликнул Энтони. — Как я рад тебя видеть!

— Неужели все так плохо? — удивился Максвелл Скотт.

— Герцогиня сравнила мою мачеху с леди Макбет, и я должен признать, что они действительно чем-то похожи!

В тот же миг из дальнего конца холла до них донесся холодный голос вдовы:

— Энтони, Джарвис доложив мне, что прибыл один из твоих слуг.

— Это не слуга, мадам! — возразил герцог. — Позвольте представить вам моего личного секретаря, капитана Максвелла Скотта.

Герцогиня стремительно двигалась по зеленому мраморному полу, шелестя пышной юбкой.

— Твой секретарь? — переспросила мачеха, каким-то образом умудрившись свысока окинуть надменным взором мужчину, явно более рослого, чем она.

— Мой секретарь и близкий друг, — подтвердил герцог. Длинный нос герцогини дернулся, словно ее обоняния коснулось нечто омерзительное.

— Добрый день, капитан Скотт, — процедила она сквозь зубы.

— Герцогиня, — учтиво поклонился Макс. — Теперь я просто мистер Скотт. Вскоре после Ватерлоо я ушел в отставку.

— Я пришлю горничную, чтобы мистеру Скотту показали его комнату, — сообщила герцогиня, обращаясь исключительно к Энтони и демонстративно игнорируя Макса.

— Куда вы собираетесь его поместить, мадам? — тут же поинтересовался герцог.

— Он может занять одну из спален на четвертом этаже. — Судя по всему, вдова считала очевидным, что столь недостойной персоне, как этот мистер. Скотт, самое место со слугами.

— Я бы хотел, чтобы мистер Скотт жил в желтой спальне, — вежливо возразил Энтони. — Там ему будет гораздо удобнее.

— В желтой… — Острые глазки вдовствующей герцогини вонзились в пасынка, как две льдинки. — Энтони, но ведь желтая спальня — самая лучшая спальня для гостей!

— Знаю, мадам. И именно потому хочу поселить в ней мистера Скотта.

Бархатный голос Энтони звучал на самых мягких и учтивых тонах. Он взял Макса под руку — жест, одновременно выражавший и дружескую привязанность, и приказ.

— Идем со мной, Макс, я сам покажу тебе твою спальню. — Удаляясь, он бросил мачехе:

— Мадам, вы не могли бы приказать кому-то из лакеев доставить багаж мистера Скотта в желтую спальню?

Герцогиня готова была рвать и метать от ярости.

Не обращая на нее внимания, Энтони увлек друга на второй этаж, громко расспрашивая о путешествии.

Прежде чем переодеться к обеду, герцог успел побывать на конюшне. Она располагалась там же, где держали лошадей еще в средние века, — во внешнем дворе замка, вдоль южной крепостной стены.

По приказу шестого герцога конюшни были полностью перестроены. Таким образом, дед Энтони позаботился не только о парке, но и об удобных помещениях для лошадей.

Увы, все эти новации стоили таких огромных денег, что для покрытия долга шестой герцог, изрядно пострадавший из-за рискованных недальновидных вложений, был вынужден потратить немалую часть основного капитала. И, как совершенно справедливо заметила леди Линфорд в разговоре с мистером Паттерсоном, за разбазаривание родового состояния дома Селбурнов несли ответственность ее отец и брат.

Энтони не спеша шагал по дорожке, ведущей к конюшням, и любовался кружившими над головой шумными чайками. Прохладный, влажный и соленый воздух свободно вливался в его легкие, и от этого у герцога становилось легче на душе.

Он вернулся домой. И наконец-то стал хозяином Че-виота.

И теперь не ему, а его мачехе предстояло убраться отсюда восвояси.

Некогда конюшни вплотную примыкали к крепостной стене, но во время реконструкции их перенесли немного в глубь двора, чтобы избежать сырости. Теперь это были не каменные, а кирпичные строения, а деревянные окна и двери поблескивали свежим слоем краски.

Войдя в конюшню, герцог увидел своих братьев, стоявших возле одного из денников. Молодые люди распахнули верхнюю половину дверцы денника и внимательно разглядывали тамошнего обитателя.