Я смотрела на нее непонимающим взглядом:

— Кэтрин, мой отец шантажировал твоего! Разве ты не ненавидишь меня за это?

— Ну конечно, нет, — ответила она. — Как могут отношения наших родителей повлиять на нашу дружбу? Я выдернула у нее свою руку.

— Да ты что, не слушала меня? После того как умер мой отец, я явилась сюда и шантажировала Филипа. Поэтому он и согласился устроить мне сезон. Я такая же, как мой отец.

— Вовсе нет, — мягко возразила она. — Ты же сделала это ради Анны, а не ради себя. Если бы не Анна, ты бы вышла замуж за Фрэнка и не стала бы никого шантажировать, разве не так?

У Фрэнка вырвался стон.

Я захлопала ресницами. Должно быть, я когда-то говорила об этом с Кэтрин, но сейчас ее слова больно ранили Фрэнка.

В этот момент Реджи заплакал. Я обернулась к Марии, которая все это время сидела в шезлонге, держа сына на руках, и слушала нас смущенно и недоверчиво.

— Малыш, наверное, голоден, — с улыбкой сказала я ей.

— Да, миледи.

Я подумала о том, где разместить Марию, и решила, что удобнее всего ей будет в бывшей комнате Анны. Леди Уинтердейл и экономка закатят истерику — ну и пусть, мне все равно. Марию нельзя помещать вместе со слугами — они будут обращаться с ней как со шлюхой.

Да, она шлюха, но это не ее вина.

Как только Филип вернется в Лондон, я поговорю с ним и попрошу его отправить Марию в наше загородное поместье.

Я встала.

— Идем со мной, Мария, я покажу тебе твою комнату, и ты сможешь спокойно покормить там Реджи.

Филип прибыл в Мэнсфилд-Хаус в шесть вечера. Я была наверху в своей гардеробной и переодевалась к обеду, когда он вошел в дверь. Вид у него был угрожающий. Бетти с испугу выронила щетку, которой расчесывала мои волосы. Та со стуком упала на трюмо, и мы обе вздрогнули.

— Ты свободна, Бетти, — процедил он. — Я бы хотел поговорить с ее светлостью наедине.

— Слушаю, милорд, — пролепетала Бетти, и стремглав вылетела из комнаты.

Не успела дверь за ней захлопнуться, как Филип тем же придушенным от ярости голосом спросил меня:

— Итак, что же тут произошло?

Я обернулась к нему и храбро встретилась с ним взглядом.

— А что тебе успели рассказать? — ответила я вопросом на вопрос.

— Моя дражайшая тетушка сообщила мне, что ты ездила с Кэтрин и Фрэнком в Воксхолл, потом исчезла на целую ночь, а когда вернулась, то привела с собой «молодую особу сомнительной репутации», — хмуро ответил он.

— Твоя тетушка просто невыносима, Филип! — раздраженно заметила я. — Она все время сует свой острый нос в мои дела. Все это должна была рассказать тебе я, а не она!

Он скрестил руки на груди. Вокруг рта обозначились суровые складки.

— Что ж, я слушаю тебя, Джорджи, — сказал он.

— Сейчас ты все и узнаешь, — с достоинством промолвила я и рассказала ему, что случилось за время его отсутствия. Единственное, о чем я умолчала, это о том, что Алф собирался меня изнасиловать. Я чувствовала, что это будет последней каплей и Филип не на шутку рассвирепеет.

Я закончила свой рассказ. Он молча сверлил меня холодными голубыми глазами.

— Я же строго-настрого запретил тебе покидать дом, пока я в отъезде.

Я примирительно улыбнулась:

— Знаю, Филип, но я не смогла отказать Кэтрин. Она так просила меня сопровождать ее. И я взяла с собой Фрэнка. Господи, ведь он был на войне! Я думала, он защитит меня.

— Но ведь он тебя не защитил, так?

Я вздохнула и покачала головой:

— Бедняга выглядит ужасно — его, наверное, сильно оттузили. Это я виновата.

Лицо его побелело от гнева.

— Конечно, это твоя вина. Если бы ты послушалась меня и оставалась дома, ничего бы подобного не случилось.

Все эти разговоры о повиновении начинали меня раздражать.

— Я не собачка, чтобы мне приказывать, Филип, — сердито сказала я. — Да, теперь я признаю, что поездка ъ Воксхолл была не самым мудрым решением с моей стороны, но тогда-то мне так не казалось.

Его глаза угрожающе сощурились. Я поспешно добавила, прежде чем он успел сказать или сделать что-нибудь еще:

— Клэвен хочет тебя видеть. Он собирается разыскать Алфа и Джема и узнать у них, на кого они работают.

Между нами воцарилось молчание. На его лице все еще ясно читались признаки гнева, и я чувствовала себя несколько неуютно. Я затеребила муслиновые юбки и храбро взглянула ему в глаза.

— Прости меня, — сказала я.

— И ты даже не догадалась предупредить Кэтрин, чтобы та никому не говорила, что ты едешь вместе с ней?

Я прикусила губу и покачала головой, ощущая себя полной идиоткой.

— Итак, ты не только совершила непростительную глупость, отправившись в такое место, как Воксхолл, но к тому же не удосужилась принять самые элементарные меры предосторожности.

— Не удосужилась, — угрюмо буркнула я, чувствуя себя ужасно глупо.

Он отошел от двери и направился к камину. Встав ко мне спиной, он оперся руками о каминную полку и уставился на огонь.

— Из того, что ты мне рассказала, я заключаю, что единственным человеком, благодаря которому тебя не изнасиловали, не убили и не бросили в придорожную канаву, оказалась эта молодая женщина, по поводу которой моя тетушка подняла такой шум.

Я ничего не говорила ему про попытку надругаться надо мной, но, по-видимому, он хорошо знал тип людей, с которыми мне пришлось иметь дело прошлой ночью.

— Да, — подтвердила я.

Он с такой силой сжал мраморную полку, что костяшки пальцев побелели.

— Где она? — спросил он.

— Я поместила ее в бывшую комнату Анны. Не хочу, чтобы она подвергалась насмешкам со стороны прислуги.

Он обернулся ко мне. Черная прядь упала ему на лоб.

— Ты не можешь все время держать ее там. Это неудобно ни нам, ни ей.

— Я знаю. Я подумала… может, ты сможешь подыскать ей небольшой коттедж в Уинтердейл-Парке? Она сама из деревни. — Я выпрямилась в кресле. — Она рассказала мне такую страшную историю, Филип. Ты не представляешь, что пришлось пережить этой бедняжке.

Он помрачнел.

— Отчего же, очень даже представляю, — возразил он.

— Нет, ты только послушай… — И я повторила то, о чем мне поведала Мария.

— Это происходит каждый день, Джорджи, — устало промолвил он.